IX Когда Господь метнет меня на землю, — Как кошка блудная о камень мостовой Ударюсь когтем я и гневный вопль подъемлю; И, выгибаясь жилистой спиной, Гляжу к Нему: с улыбкой наблюдает Мой жалкий вид Господь – и, сумрачен, бреду… Потом кричу: «Ты прав! Душа моя пылает! Ты прав!» – кричу в молитвенном бреду. И смотрит Он. Рука Его подъята, И я бегу, и на руки Его Бросаюсь, и ложусь так беззаботно-свято; И гладит Он меня, лаская: «Каково?» X Водопад О Mort, vieux capitaine, il est temps! levons l’ancre! Ce pays nous ennuie, ф Mort! Appareillons! Baudelaire О волны хмельные, о сосны вещей дремы, Хоругви строгие зубчатых мудрых елей! Грозящий гулкий смех, воркующие громы Зеленых рокотов, алеющих веселий! Ты, книга бурная псалмов, от века петых, Меж скал раскрытая на древнем аналое, Склонись к призывам рук, молитвенно воздетых, И погаси в груди смятенье роковое… А нет – благослови на путь к безвестным странам. Прыжок слепой тоски оплачьте, волны, пеньем; И, буйные, опав над телом бездыханным, Пролейтесь благостным заоблачным виденьем! И, прилетев, ту песнь подхватит хор метелей, Помчит к горам, кружась от сладостной истомы… О, волны хмельные, о сосны вещей дремы, Хоругви строгие зубчатых мудрых елей! XI Бескрайный путь Сонет Полярными пионами венчана, Пирует твердь над бледностью снегов, Над башнями лазоревых дворцов У берега холодного Мурмана. Узывный бубен древнего шамана, Утишь круженье огненных духов! Олени ждут, и самоед готов, — И белая приветлива поляна. Бескраен путь, а нарты так легки! Мне к небесам, играючи, снежки Подбросить хочется, – но уж возница Заносит жердь… Ветвистые рога Качаются, – и мы летим, как птица, Взметая вихревые жемчуга. XII Искатели Вам по плечу и, знаю, нужен Чудовищный и тяжкий шлем И трубка гибкая, – затем, Что вы – искатели жемчужин. Зовут, манят во мглу пучин Волшебства зарослей пурпурных, Лилеи в известковых урнах И сангвинический дельфин. Морской конек на ваше пламя Круглит, дивясь, беззубый рот; Звезда заденет и падет И слабо хрустнет под ногами. И золотистых рыб игра Овеет вдруг, как лист осенний… Но уж, виясь из клуба теней, Плывет змея… Пора, пора! Под грузом непосильной тяги Вы рветесь ввысь – к земле родной. Любовь владычицы морской Не вам – лукавые бродяги! Руно червонное кудрей, Томящий хвост осеребренный, И лучший перл – тоски влюбленной Из бледно-голубых очей — Тому, кто, с тайной грустью дружен, Приплыл к ней бледный – наг и нем… Он презрел этот мудрый шлем, Вы, похитители жемчужин! XIII Я не искал крутых дорог На обездоленные скалы; Их очерк был так дивно строг, Мои шаги – так скорбно малы! От глетчера поток бежал И пенился, и голос гневный, Ударясь с кручи, разрывал Ручьев долины хор напевный. И в огненных лучах, зардев, Свергались, ухая, лавины; А гром гремит, как ярый лев, Гремит и бьется о стремнины. И чей-то исступленный лет, Свой путь означа буреломом, Безмерной скорбью сотрясет Столетний лес вослед за громом… Мне не искать святых дорог На цепенеющие скалы, Где на заре глядится Бог В золотосиние кристаллы. XIV Как столб, иссеченный в горах, один, затерян У нисходящего пути, Приказу древнему самозабвенно верен, Я не могу сойти; Я не могу сойти в роскошные поляны, Где труд и пир людской, Где нивы спелые грустят благоуханны, Когда спадает зной. И странен я и дик для вас, бегущих мимо, — Посмешище и грех, — Но сердце темное мое неуязвимо, Сокрытое от всех. Лишь тот один, кто здесь меня оставил И пригвоздил пяту, Тот ведает, что, – против ваших правил, — Я на моем посту. XV Не люби на земле ни леса, ни луга заливные, — Над полями, над бором люби монастырские главы; Темносиние главы и звезды по ним золотые, Колокольный отгул и седины затворника-аввы. Припечатанный лаптем, на звоны бегущий проселок, Где в железах поет юродивый, алкающий боли; И, белея платками, присела толпа богомолок, Распуская узлы и грустя про земные недоли. И над озером тихим, где тянутся братские тони И огромными хлопьями падают белые птицы, По-над рокотом пенистых волн, в опрозраченном звоне Ты услышишь серебряный голос Небесной Царицы. |
