— Пример — кому?

— Тем, кто страдает от его убеждений и действий. Почему Джонсон сам лично должен быть огражден от опасной войны, на которую он посылает других? Только потому, что он президент?

— Вы не можете положить конец войне, убив Джонсона.

— Вероятно, нет. Но это может поднять дух тех, кто сражается против нас, и послужит уроком тем, кто так бездумно ввязал нас в эту войну, — заставит их понять, что есть люди, которые считают их преступниками, и им не избежать личной ответственности за свои дела.

Это прозвучало с большой силой, и Генри опустил голову, словно не найдя ответа. И тут Кейт подняла руку.

— Извините, профессор, — сказала она, — мне бы не хотелось никому мешать, но, к сожалению, я должна уйти.

Генри посмотрел на часы и увидел, что время семинара давно истекло.

— Хорошо, — сказал он, — мы продолжим этот разговор на следующем занятии.

В этот вечер, вернувшись домой, Генри застал Луизу в гостиной. «Привет!» сказали они друг другу, и Луиза стала смотреть, как отец наливает джин в большой бокал, чтобы приготовить себе свой первый мартини.

— А ты не хочешь? — спросил он.

— Нет, благодарю, — сказала она так ядовито, что Генри должен был бы страдальчески поморщиться, однако он и глазом не моргнул. Добавив в шейкер обычную дозу вермута, он потряс его и наполнил бокал. Потом прошел в другой конец гостиной, сел в кресло и углубился в «Нью-Йорк ревью оф букс», словно был один в комнате.

А у Луизы книги при себе не было, она скучала и ждала, что у нее с отцом произойдет какое-нибудь драматическое объяснение. В расчете на это она неожиданно заявила:

— Я решила прекратить эту волынку с доктором Фишером.

— Прекрасно, — сказал Генри, не поднимая головы. — А где мама?

— Она отправилась к Кларкам.

Генри кивнул.

— Она тревожится за Лаури, — продолжала Луиза.

— Почему?

— Я не знаю. Лаури не было дома целый день, но это еще ничего не значит. Однако мама находит, что Лаура вела себя как-то странно в последнее время и стала часто отлучаться из дому, а миссис Кларк тем временем считала, что Эдди, наоборот, пропадает у нас.

— Где же они в таком случае? — спросил Генри.

— Никому не известно. Мама отправилась к Кларкам, думает что-нибудь разузнать там.

Генри продолжал читать журнал.

— Впрочем, мне кажется, я догадываюсь, где она может быть, — сказала Луиза, делая еще одну попытку возбудить любопытство отца.

— Где же?

— Понимаешь, тут есть один парень, который преподает в Бостонском университете, его зовут Тони. И живет он где-то в Бостоне. По-моему, они бывают у него.

— Как они с ним познакомились? — спросил Генри.

Луиза пожала плечами, чего Генри не мог видеть, так как снова принялся за чтение, однако он, по-видимому, и не ждал ответа и вопроса не повторил.

Увидав, что разговора с отцом не получается, Луиза встала и вышла из комнаты. Постояв немного в холле, она направилась в кухню. Ей опять захотелось затопать ногами — это желание овладевало ею уже не первый день; а теперь… теперь еще вдобавок ко всему… вдобавок ко всему… это снисходительное безразличие со стороны отца… Прямо хоть снова выбрасывайся из окна!

Вся беда в том, сказала она себе, что у нее нет настоящих друзей в Кембридже. Те из ее школьных подруг, которые еще не разлетелись в разные стороны, жили теперь совсем другой жизнью… Вернее, это она жила теперь другой жизнью. Дэнни стал нестерпимо серьезен. По-видимому, ей надо завести себе новых друзей — может быть, даже через Лаури и ее приятелей — похоже, это довольно лихая компания. Лицо Джулиуса всплыло вдруг в памяти, и она скрипнула зубами при воспоминании о своем унижении.

Отворилась наружная дверь, и в кухню вошла Лилиан. Лицо у нее осунулось и приняло злое выражение от обуревавшей ее тревоги.

— Ну что, разыскали их? — спросила Луиза,

— Нет. Кларки не знают, где они могут быть и куда все время ходят.

— Ты зря так тревожишься, мама, — сказала Луиза. — В наше время пятнадцатилетние считаются уже вполне взрослыми.

Лилиан принялась чистить овощи к обеду.

— Я не сомневаюсь, что Лаура вернется домой, — сказала она, — но все же она ведет себя как-то странно. Появляется и исчезает словно привидение, не сказав никому ни слова. И в такую погоду, как сейчас, ходит все в одном и том же ситцевом платьишке, без плаща. Хоть бы вязаную кофточку накинула.

— Она просто на взводе, вот и все. Когда человек на взводе, он не замечает холода.

— Что это значит «на взводе»?

— Будто ты не знаешь. Марихуана.

Лилиан фыркнула.

— Лучше бы вы не баловались такими вещами, — сказала она.

— Это совершенно безвредно, мама, поверь мне. Алкоголь и сигареты куда опаснее.

— Да, так говорят, — сказала Лилиан. — Во всяком случае, я надеюсь, что она не испробовала чего-нибудь похуже.

Луиза задумалась — ей пришла в голову какая-то мысль.

— Послушай, — сказала она матери, — мне кажется, я знаю, где она пропадает. Пойду попробую ее разыскать.

И, не дожидаясь ответа, она вышла из дому и села в «фольксваген». Она проехала по набережной и по Мемориал-драйв, потом свернула на Массачусетскую магистраль, бросив монетку в автоматический шлагбаум. Проехав около двух миль, она переправилась у Пруденшиал-сентр на другую сторону, в Южный Бостон, и остановила автомобиль перед домом на Уоррен-авеню: когда-то Лаура, указав на этот дом, сказала ей, что здесь живет ее приятель Тони.

Слабый лиловатый свет струился из окон первого этажа. Луиза поднялась на крыльцо и позвонила у парадного входа. Ожидая, пока ей отворят, она глядела на облупившуюся коричневую дверь и прислушивалась к монотонным звукам музыки. Однако дверь все не отворяли, и она позвонила вторично, а потом, заглянув в окно первого этажа, увидела брошенный на пол матрац и перевернутый вверх ногами чайный столик — знакомую картину.

На секунду ей стало нe по себе — не из-за тех, кого она могла встретить в этом доме, — она побаивалась обитателей окружающих трущоб. Одетая как состоятельная американка, она опасалась, как бы ее здесь не ограбили. Но в эту минуту дверь отворилась, и она увидела перед собой мужчину средних лет с серым лицом и пушистыми рыжеватыми волосами.

— Здесь живет Тони? — спросила Луиза.

Брови мужчины полезли вверх, выражая недоумение: почему он должен отвечать на ее вопрос?

— Я Луиза — сестра Лауры.

— Угу, — произнес мужчина. — Входите. — Он посторонился, давая ей пройти, словно контролер, которому предъявили билет или членскую карточку. — Она наверху, — сказал он. — И прибавил: — Набралась.

— Чего? — спросила Луиза.

— ЛСД, — сказал Тони.

Луиза кивнула. Сама она никогда еще не прибегала к этому наркотику, но ей вспомнился Джесон, и на мгновение ее охватило непривычное для нее чувство тревоги за другого человека.

Она поднималась по узенькой лесенке; весь дом, казалось, пропах ладаном и марихуаной. Особенно тяжелым был воздух в комнате на втором этаже, в которую Луиза, следуя за Тони, заглянула в поисках сестры. В комнате было человек пять-шесть — кто стоял, кто сидел, и в тусклом лиловатом свете ламп Луиза не сразу стала различать лица. Все они, по-видимому, в той или иной мере находились под действием наркотиков, одни что-то бессвязно бормотали, другие разглядывали подсвеченные фотографии на стенах, создающие оптический обман для галлюцинирующих наркоманов. Когда глаза Луизы привыкли к этому полумраку, она заметила дружка Лауры — Эдди: он одиноко топтался в углу под однообразный ритм музыки, брюки и трусы у него были спущены и болтались вокруг щиколоток.

Не найдя среди присутствующих Лауры, Луиза направилась к Эдди и спросила, где ее сестра. Ей пришлось почти кричать — музыка громко резонировала в этой пустой комнате с незастеленным ковром полом. Но Эдди, по-видимому, не слышал ее, сколько бы она ни кричала; он улыбался, глядя мимо нее в пустоту. Луиза обеими руками сжала его лицо и притянула к себе.