Грифоны были напряжены и явно нервничали.

Но я вел себя послушно. И вскоре процессия двинулась по дороге к городу.

Я шел в центре, медленно переставляя стреноженные лапы, а по боками за веревки и цепи меня придерживали грифоны. Пара пернатых постоянно находилась в воздухе. Эти готовы были сразу бросится сверху, если я попытаюсь вырваться.

Мы шли довольно быстро по человеческим меркам, потому, что даже если я иду медленно, то благодаря длине лап человеческим стражникам, тащившимся позади, приходилось поспешать.

Меня вели под конвоем в город.

Надо признать, что когда идешь пешком, да еще в плен, то путь становится невероятно длинным. Но я шел, оставляя на пыльной глинистой дороге отпечатки когтистых лап.

Я заранее знал какое место выбрали для моего заключения. Южные ворота Фирнберга вели не в сам город, а на отгороженный крепостной стеной пустырь между городом и сторожевым замком, это пространство — необходимая часть обороны. Каждый смыслящий что-то в осаде городов знает, что если вы хотите защитить город с помощью замка, то замок должен быть отделен от города.

Замок гораздо труднее осаждать чем город, там протяженность стен меньше, башни выше, и, самое главное, нет мирного населения на которое надо тратить продовольствие. Поэтому замки способны продержаться намного дольше чем города. Но пока замок не захвачен победу над городом праздновать рано. Стоит армии захватчика ненадолго отойти как городом вновь завладеют те, кто сидит в замке и вся осада окажется напрасной.

Так вот, Южные ворота Фирнберга не были воротами города, а только воротами второй линии укреплений, которая защищала сразу город и замок с юга. Но эти ворота одни из самых внушительных, они построены одним из прежних воинственных герцогов, который был озабочен подступами к городу именно с юга.

Так уж сложилось, что с юга Фиргбергу всегда приходилось ждать врагов.

Ворота располагались между двух больших башен, соединенных надвратным укреплением с нависающими бойницами. Все из камня.

Под башнями находилось то подземелье в котором раньше, по преданию, при ком то из прежних герцогов, держали дракона. Это подземелье соединялось подъемной решеткой с ямой под подъемным мостом и когда ее поднимали, дракон на цепи выпускался в яму. По замыслу умника, который это все придумал, враги должны были падать к дракону.

Не думаю, что герцог рассчитывал на какие-то преимущества, просто он понимал, что держать в своем замке дракона на цепи это очень престижно. Все будут знать, что под воротам в Финрнберге содержится настоящий дракон, стерегущий подступы к городу и замку.

И не важно, что война давно не подходила близко к столице, а подъемный мост уже много лет ни разу не поднимался.

В общем, мои пленители отыскали место, где меня можно разместить, в назидание всем недоброжелателям герцогства.

Мне приказали лечь на каменные плиты.

На крепостных стенах начал скапливаться народ, по большей части стража и военные, которые узнали о моем захвате первыми. Во внутреннем дворе форта, где меня положили, возвратившихся грифонов встретили как героев. Грифоний командир, которого звали Реас, гордо встал на задние лапы, поставив одну ногу мне на морду, изображая победителя поверженного дракона. Со стороны выглядел он должно быть действительно героически, попирая страшного большого ящера.

Наверное и правда храбрый, уверился, что дракон сдался. А ведь когти мои еще свободны.

Я бы мог цапнуть наглеца за лапу, но пасть связана. Приходится терпеть как он на мне топчется. Грифон запрыгнул выше, торжествующе распахнул крылья.

Потом меня со всеми предосторожностями ввели в подземелье. Несколько грифонов держали концы цепей.

Два часа пытались поднять огромную и очень тяжелую решетку, которая преграждала путь в подземный зал. Ее так давно не открывали, что опасались, что совсем приросла из-за ржавчины и отложений столетней пыли. Но прошлые поколения строителей ладили надежно.

Натянулись старые цепи, скрежет возвестил, что что-то стронулось с места. Решетка поднималась со страшным скрипом, осыпалась сухими ручейками пыль и ржавчина. Рвались полотнища старой паутины, которые тянулись вслед за зубьями решетки.

Потом были еще такие же массивные решетчатые ворота, за которыми чуть ниже старая темница. Та самая особенная темница, где когда-то держали дракона…

На моей шее замкнули толстый и очень ржавый железный обруч, скрепив его забитыми кувалдой штырями. Когда ошейник скрепляли на мне то несколько раз попадали кувалдой по рогам, которые сильно мешались. От обруча тянулась цепь толщиной в лапу грифона. Такие используют для поднимания мостов в замках, тоже ржавая, но прочности совершенно не потерявшая. Ей еще ржаветь и ржаветь. Лет триста прежде чем я ее смогу разорвать.

Над головой решетчатая крышка и моего мнения больше уже никто не будет спрашивать.

Я здесь не просто особенный пленник, но одновременно страж, чудовище, которое как-бы охраняет город.

Считается, что драконы живут в пещерах. А я живу в яме.

Вы можете спросить, в своем ли я уме, если выбрал столь неудобное жилище?

Да, я сам выбрал такую участь, отказавшись от боя и спас свою жизнь и жизнь нескольких врагов. Хотя какие они мне враги? Я всегда старался не убивать их… Теперь решение не изменить.

Я огляделся и подумал, что если здесь до меня действительно держали дракона то, это было очень давно. В последнее время, если здесь и содержали преступников, то это могли быть только провинившиеся грифоны, которых иногда могли сюда сажать как в карцер.

Я нашел несколько перьев.

Мое обиталище похоже на большой котлован со стенами из каменных блоков, куда ведет спуск, который преграждают решетчатые ворота. Над головой массивный свод потолка с широким решетчатым люком. По бокам зала темницы два отнорка, достаточно углубленных, и такой ширины, чтобы дракон мог развернуться. Одно-логово где можно спать, во втором дыра, куда утекает вода.

В целом просторно, даже дракону не тесно.

Есть еще одна массивная решетка, за ней яма под подъемным мостом, но мост сейчас опущен и там темно. Эта решетку так давно не поднимали, что наверное это уже невозможно.

Ясно, что самостоятельно выбраться отсюда не в драконьих силах.

— Дракон, воспринимай это как почетный плен, — произнес командир грифонов. — Ни один пленник не находится в таких достойных условиях как ты. Целое подземелье для одного тебя.

— И как я должен выразить свою благодарность? — язвительно спросил я Реаса.

— Ты ничего никому не должен, я не столь лицемерен, чтобы требовать от тебя благодарность за пленение, — чуть вздернул клюв грифон. — Даже чувствую себя виноватым. Но есть еще один из признаков почетности твоего плена. Твое оружие при тебе, ты по-прежнему вооружен своими клыками и когтями, а ведь у людей только самым знатным пленникам положено оставлять оружие.

— И как бы ты собирался отбирать у меня когти?

— Я просто напоминаю, что ты вооружен, хоть и не волен покинуть это подземелье.

Сижу здесь уже несколько дней. Из развлечений только пернатые морды, разглядывающие сверху через решетку. Поймать бы и потискать.

Ворота охранял гарнизон в котором постоянно находилось несколько грифонов, не все одновременно сторожили, просто некоторые отдыхали здесь между полетами или ждали новых заданий от командиров.

Меня тоже обычно сторожил только один, расхаживая или по залу или сверху по решетке. Вот ведь, четвероногий, не боится, что лапа попадет между прутьев.

Иногда это грифон иногда грифоночка, снизу-то мне лучше видно…

Командира грифонов я вижу очень часто. Реас прохаживается, смотрит на меня.

— Все еще налюбоваться не можешь? — спросил я его.

— Я любуюсь на свою победу, так приятно чувствовать, что имено я захватил тебя.

— Не без моей помощи, — криво усмехнулся я.

— От тебя было немало неприятностей.

— Чем я вам мешал? Летал и никого не трогал.

— Ты был поводом для власти, — с некоторой обидой разъяснил Реас. — Герцог обвинял грифонов, что над страной летает чешуйчатое чудище, а пернатые дармоеды его поймать не могут. Говорил, что у нас плохая дисциплина, что с грифонами надо строже.