Он тогда подозвал товарищей к речке и предложим им хитрость.

— Мы построим здесь укрытие для отряда, где сможем разместится, так, что враг нас не сразу обнаружит.

— Но где?

Он указал на замерзший пруд, рядом с которым стояла остановившаяся водяная мельница.

— Подо льдом этого пруда.

— Ты хочешь нас утопить?

— У этого пруда есть плотина. Мы спустим воду из пруда, она уйдет через открытую заслонку плотины, но лед останется. Подо льдом образуется пустота. Местами подопрем снизу лед бревнами, чтобы он не провалился, когда уйдет вода. Там подо льдом будет наше временное убежище. Никто не будет знать, что под льдом пруда нет воды, никто не догадается, что там мы устроили засаду. Сверху лед занесло снегом поэтому сквозь него ничего не видно.

Он осмотрел мирный зимний пейзаж. Замерзший пруд, водяная мельница с замершим, заледеневшим колесом, все было присыпано снегом. На берегу пруда темнели деревья без листьев. Речка неширока.

Как это было все знакомо и навевало спокойствие. Пожалуй и ему самому не пришло бы в голову искать вражеский отряд подо льдом этого заснувшего пруда.

— А как мы будем укреплять ледяной потолок бревнами? Снизу это будет неудобно…

— Мы просто вобьем эти сваи через пробитые во льду отверстия. Они сами вмерзнут в лед на следующий же день. Когда мы спрячемся подо льдом, то по дну пруда будет течь ручей, который если возникнет необходимость, будет снабжать нас питьевой водой.

Планы Иеракса оправдались. Совсем надо быть безумцем чтобы подозревать наличие грифонов подо льдом в водоеме. Благодаря хитрости и неожиданности удалось застать врагов врасплох с тыла, расстроить их снабжение, внезапно захватить обоз и вынудить уйти почти без боя.

— Как ты вообще догадался такое придумать? — прервал воспоминание грифона рыцарь.

— В детстве мы с грифонами играли зимой на похожей заброшенной водяной мельнице. Если из пруда спустить воду то подо льдом остается пустое пространство. Лед не проваливался потому что его держали столбы вбитые в дно пруда, оставшиеся от помоста. Я еще тогда подумал, что если бы пруд был достаточно глубокий то можно было бы сделать несколько ледяных этажей…

Собрались еще несколько рыцарей, заведя разговор о войне.

— В странах где население больше нашего уже давно появился обычай набирать большую армию из простолюдинов. Людей призывают в армию по принуждению. Слышал я про порядки в такой подневольной армии. Унылая казарменная жизнь и постоянные унижения. Этими унижениями и наказаниями солдата приучают подчиняться, бездумно выполнять приказы.

— Какая польза от униженного воина? Такие всегда сдаются. Если солдата приучили к унизительной жизни, то он не боится унижений плена. Какая ему разница у кого быть в плену, если он в своей армии подневольный раб? Воевали мы с такими. Они всегда сдавались в плен целыми толпами. Воин должен быть гордым, а если у него нет гордости то он уже готовый пленник.

— Все это правильно. Но, а если кто-то сможет собрать из никудышных призванных воинов такую большую армию, что уже не будет иметь значения их негодность? Тогда в своей массе они, из-за многочисленности, потеряют привычный страх и просто задавят числом даже хороших воинов.

— Разве возможно собрать настолько большую орду чтобы могли победить солдаты, которых забирают в армию по принуждению?

— Боюсь, что объединившись, южные королевства собираются начать именно такое массовое вторжение и подкрепить храбрость солдат ненавистью. Чтобы фанатизм притупил чувство страха.

Из южного королевства по ту сторону реки, вместе с покидающими ее недовольными, приходили сведения о все более возмутительных фактах подготовки к войне.

В королевстве всеми способами разжигали ненависть к герцогству. Призывали народ расквитаться за прошлые поражения во время неудачных попыток захвата Фирнберга. Называли герцогство оплотом еретиков и чернокнижников за то, что оно дает убежище разным книгочеям и философам. По городам и деревням бродили проповедники, которые с воодушевлением рассказывали, что все беды с неурожаями и болезнями потому, что во всем виноваты колдуны из Фирнберга, которые насылают плохую погоду. Ведь герцогство же на севере, а именно с севера приходит холод зимой. Это же самый тупой крестьянин понимает… Зато как разгромят колдунов то сразу наступит всем счастье.

Кроме ненависти старались пробудить жажду наживы. Говорили, что это обширная страна в которой можно после победы получить надел земли. Не беда, что там климат не очень урожайный, зато земли много, а еще руда есть.

Вместе с ненавистью к стране подстегивали ненависть к тем, кто ее защищает. Грифонов южане издавна не любили и боялись, ведь они были самыми неудобными противниками.

Но теперь требовалось прогнать страх, а ненависть наоборот усилить. Народу постоянно напоминали, какие это злобные хищники, которые жестоко разрывают ни в чем не повинных женщин и детей. Подробности расправ над детьми и женщинами смаковались неоднократно и навязчиво.

А еще любили добавить, что эти нечестивцы из Финберга вступают в ненормальные отношения с этими гадкими хищными животными. Обращаются с ними не как положено со зверем, не держат в клетках, а позволяют им говорить и летать на воле.

Для большего возмущения распускались слухи о противоестественных связях между грифонами и их всадниками, особенно когда дело касалось всадниц. Как известно постыдные слухи самые липкие. А у деревенщин разврат вызывает наибольшую ярость по сравнению с другими пороками.

Издавна была известна пара историй об ненормальных отношениях грифонов и некоторых девиц. Были и недавние слухи. И хотя на самом деле речь шла совсем не о Фирнберге, а о принцессе другого островного герцогства, грифон которой был невольником, простолюдины не старались вникать в подробности. Удивительно, но история о ненормальной любви разъяряла неграмотную толпу больше чем рассказы о кровавых растерзаниях.

До ордена дошли сведения, что в больших городах королевства на центральную площадь вытащили кого-то из пленных грифонов и, подвесив за лапы, зверски убили под радостные вопли толпы. Для поднятия патриотического боевого духа вступающих в армию.

Ордену становилось ясно, что война становится неизбежна. Народ приводят в состояние агрессивности. А торговцы оружием, продолжающие зарабатывать на будущей войне, довольно потирали руки видя множество злобных юнцов, на площадях торжественно княнущихся умереть за государство.

Многие уже предвкушают, готовятся нажиться на перепродаже награбленных товаров, потоки которых пойдут из захваченного герцогства. Пусть горячая молодежь, набранная в бедных кварталах и деревнях рвется в бой за королевство, вымещая злость за свою неполноценную жизнь на людях живущих иначе. В королевстве найдется немало важных господ, которые потратят их никчемные жизни с пользой для себя.

Возможность поучаствовать в войне пьянила полунищую молодежь. Те, кто не смеют головы поднять на своих господ, получат возможность почувствовать вседозволенность, пограбив соседей в стране, где правят другие господа.

Оружия на юге теперь тоже было достаточно.

В Фирнберге издавна действовал герцогский указ, запрещающий продавать за границу мощные арбалеты, которые представляют угрозу для грифонов. К сожалению в южных королевствах со временем тоже научились делать такие.

Грифонарии понимали, что именно арбалеты несут угрозу грифонам. С угрозой лучников за века свыклись, научились избегать потерь.

Обычная стрела быстро теряет пробивную способность, сильнее тормозится об воздух. Стрелять вверх по грифонам не очень эффективно. На излете стрела порой не может пробить упругие перья на груди или входит в тело неглубоко, что только разъярит птицезверя.

Но арбалетные болты бьют дальше, не позволяют снизится над армией врага так как обычные стрелы.

Арбалеты для грифонов опасны. Именно поэтому наступающие обучили так много арбалетчиков и заготовили немало стрельного яда.