в ночь на первое марта алма не спала. стояла, сидела на зеленом балконе — смотрела на спально-квартальную ригу — как гаснут а потом зажигаются окна в домах. с рассветом собрала сумку — поймала такси — приехала на вокзал — купила билет — ступила в вагон — и поехала в вишки. по обе стороны от поезда голубел снег — но зима все равно уходила.

огре — лиелварде — яунелгава — айзкраукле…

в плавинясе пересела на автобус идущий в дзелзаву.

вышла в любане — оттуда до вишек километров пять.

было почти что двенадцать дня.

алма шагала полем.

берегом белой айвексте.

от показавшихся яблонь вишек

слышалось пение и шум.

ах как бы хотелось сейчас собрать всех вместе! и девицу сороку — и агриса с юрисом — и марту-мартышку с песчаным медляком — и трухляка валентинса!.. селенитового бегемота летающего вместе с совами и с доброй хозяйкой своего магазина!.. медведку и лося и златокрота и поползня!.. счастливых несчастных элеонор с мастерами своими и мастерицами!.. пассажиров поездов стучащих латвией и выезжающих из нее — машинистов и кондукторов!.. сурчиху с аромалампами!.. гениальную алдоню с валмиерского бульвара!.. чуткую ольгу!.. грустную риите с сыном!.. бодрую майру — которой не больно давно!.. писателя с метеорологом!.. их жен!.. юстину ремигаса и фелицию!.. визму-конкордию и саусу баранчиню — они бы подружились!.. вазу-костюм похорошевшую от молока и поцелуев!.. айзелкшнинских полицейских!.. всех-всех огородных пугал — ноябрьских декабрьских январских февральских — с обоями, шпротами, бурами, шарфами, расческами, фенами, лавандовыми и хвойными освежителями и спиртом — с приятелями и подругами!..

но на границе вишек под мерзлыми яблонями было только одно огородное пугало с барабаном. колотило в него и пело — пытаясь на разные голоса собственным охрипшим — не ожидая увидеть сейчас даже алму — двадцатисемилетнюю хозяйку хутора приехавшую вдруг из риги.

куплетов в песне всего лишь три. но пугало пело пело.

алма поставила сумку в снег. сказала:

прости — я пока тебе не очень рада — но

постепенно скорее всего обрадуюсь, весна.

скаты оказывается рыбы. ну да правильно — ведь у них жабры. не осьминоги же они — не медузы. и пусть поначалу трудно решиться назвать скатов рыбами — ну какая это рыба? — это водяная лепешка — это неизвестно кто. скаты — примитивные хрящевые рыбы — как и акулы.

пилорылые скаты — акулохвостые скаты — гитарные (рохлевые) скаты — ромбовые скаты — нитерылые скаты — скаты-хвостоколы — толстохвостые скаты-хвостоколы — речные хвостоколы — скаты-бабочки — скаты-орляки — быченосые скаты — рогачевые скаты (манты) — электрические скаты (гнюсы) — нарковые скаты (наркогнюсы). мы узнали об этом потом.

скаты плывут все вместе. кушают и плывут. кушают. скаты собираются большой толпой где нет акул и начинают размножаться. ската поймали и вытащили из воды — а он свистит. эти скаты вынули мою душу — и я сижу и реву. прячусь в ванной чтобы жена не видела. я там как в западне. выйти нельзя — и на улицу выбежать поздно. вроде все уже — проревелся. но подумаешь: скаты. и все сначала.

скаты: нельзя дышать.

камбала и морская капуста — так дешево. так просто с их помощью добраться до океана. капуста открыта консервным ножом. туда как всегда насовали лук. убираю сколько могу эти отвратительные кусочки. камбала оттаяла — и жарится в кухне. выпотрошены маленькие животы. брошены в ведро льдинки-внутренности. я и сам лег глазами в шипящую сковороду. по дому разливается йодистый запах жизни. правильной жизни. полной скатов. черпаю вилкой водоросли, отщипываю камбалы — отправляю в рот — глаза брызгают. здравствуйте скаты! я вас вижу! я не могу жевать.

как добраться до океана мечты? примерно так же. скаты-мечты терпеливо ждут когда я не доев камбалу побегу по улицам в малолюдный парк у железнодорожной ветки — там побегу по горячей трубе на север — в сторону тэцевских башен — к океану огромному, радостному, моему-моему — спотыкаясь об улыбки свои и плачи — по обе стороны от трубы разбрасывая одежду — здравствуйте скаты здравствуйте! товарный стучит. не жду — не могу — через него перепрыгиваю. скаты мои! — вот мы и вместе!

измучился. я не люблю городá. узкого полуострова — прохладного дома — ветра над океаном! — иначе нельзя. мне нужно на север — и чтобы скаты были вблизи. нам вместе всем так там тепло. даже жарко!

мне нужны живые пучки подводной травы. живой удивленный скат пусть касался бы моего живота своим боком. мне нужны большие влажные камни — чтобы подолгу сидеть на них — и зрачки отпустить и разжать губы.

я очень люблю города за то — что столько здесь скатов моих летает — летает и гибнет на моих глазах — рождается гибнет рождается… улетают из меня — и не возвращаются ко мне обычно. я столько местностей перецеловал — что мне давно уже некуда складывать удостоверения о почетном гражданстве. не знаю в каком подаренном доме жить — в какой квартире? как поддерживать все дома свои в чистоте и чем оплачивать коммунальные услуги? куда приглашать друзей? — ведь везде так просторно и чудно.

люблю — и скаты тому свидетели. скаты-утешители! — навестите меня наяву!

у каждого свои причины не жить со скатами. и плакать над морской капустой у себя в кухне.

моя пустота — гулкая и наполненная — самая свежая — тебя не будет?

соевый соус сделанный в хошимине — тоже путь к скатам. в мае я рассеян — и дома сидеть не могу. вышел — иду в магазин за соусом. перекрестками сразу всеми своими. в мае заработали приемные комиссии. я собираюсь выучиться на ихтиолога. как всегда из года в год в это время. это давно уже — ритуал. куплю соус — приду в университетский двор — где-нибудь присяду. в майские-летние дни дворы университетов — это те же порты, откуда отправляются навстречу скатам большие и маленькие лодки.