мои порты — моя комната, стол и стул, задуманные книги, рыбные ряды в супермаркетах и на рынках. слава скатам — что сердце как океан.

но — в аквасалоне улицей ниже есть настоящий скат. я часто туда спускаюсь. за двадцать рублей покупаю билет. скат смешной. и я смешной. у ската — крылья. а у меня в сумке соус. глаза ската — это мои глаза.

но — между зимними берегами широкой реки бегает катер на воздушных подушках. скат-рашпля водит его. он пятнистый — и переливается всеми планетами. через брызгальца набирает воду — которой заполнена капитанская тесная рубка — дрожит жабрами — поет и гудит. я улыбаюсь ему из вечернего автобуса в городской пробке — из обжигающего ресницы метро. и скат-капитан меня слышит — и посылает для меня по льду фиолетовый крик.

новогодними ночами я дарю сам себе и своим близким баночки с мясом каракатицы. может быть все мы встретимся со скатами в наступившем году? и с каракатицами конечно тоже! и с камбалами — очень живыми. и с аурелией ауритой — нашей лунной медузой-мечтой. и с тунцами. и с сигами. и с сардинами. с морскими гитарами, с морскими скрипками, с акулами-банджо.

уснул в середине дня укрывшись картой ямала. я сплю так почти всегда. карт и флагов в моем доме много. я сплю — вижу скатов своих во снах. проплывают над головой — и говорят слова утешения. вот японский скат-бабочка. вот гладкий скат рая батис. вот рая радиата — беломорский звездчатый скат. вот мобула мобула — такая славная, умная. вот скат морской кот живущий напротив ялты… они проплывают — а у меня во рту вкус молока и черники. и — чистое все внутри.

спать спать под картами! под флагами! ямала, таймыра, латвии, республики коми, якутии, финляндии и камчатки! румынии, франции, сербии, боснии-герцеговины! полуострова канин и устья лены! ирана, пакистана, вьетнама, турции!

спать на полу в резиновой лодке. она занимает почти всю комнату. я ее не сдуваю — это моя кровать. настежь окно. в запахе бортов и уключин — как в запахе ног любимой. обнимаю борты. знаю что скаты на меня любуются.

мой сосед лёва тоже без скатов не может никак. с раннего утра — всегда пьяный. сидит у подъезда с кошкой. салютует проходящим девушкам обрубками рук. лёва всегда со мной здоровается. задумчиво спрашивает то десять то пять рублей. я никогда не отказываю потому что читаю в его глазах совершенно другой вопрос: так когда мы с тобой едем к скатам?

мы загрязнены, мы отравлены. наши лучшие плачи превращаются в наших скатов. проплывают за окнами — скрываются из виду. а как же скаты — которые гибки и очевидны? которые будучи пойманными — тащат за собой катера с волочащимися по дну якорями на расстояние десяти миль — а потом убегают и залечивают свои раны.

покупаем водку ‘лапландия’ ко дням рождений. набираемся ‘лапландией’ лишнего — ах как жаль! ламинарии из аптеки добавляем и в макароны и в суп. слишком много насыпали — невкусно.

опустился вчера зачем-то на окрашенную скамейку в сквере. так огорчился: что это я? в только что стираных шортах. раньше такого со мной не случалось. сидел — трогал пальцем зеленые пузыри невысохшей краски. молодежь по соседству с интересом на меня смотрела. оставил в поезде лорку — возвращаясь последний раз из москвы. в ‘доме чая’ забыл часы. заказал манты со сметаной и два треугольника. даже без водки. все съел — вымыл руки — а часы оставил. нечаянно сломал комод — навалился на задвижку, а она хрупнула.

трясусь от нежности и мороза — завернувшись в три одеяла в середине летнего дня. утром и вечером я пишу пишу — ноги в сухом аквариуме с морскими камнями — на шее зеленый платок для слез. то один глаз — то другой глаз вытру.

сенокошки внезапно ушли из моего дома. их было так много всегда. их распугали бутылки из-под ‘лапландии’ и грустные подруги? сенокошки отправились к скатам. а я с каждым годом все дальше от них.

объедаемся — плачем — тошнимся. зачем нам еда? — мы ведь не голодные. зачем готовили? зачем на рынок ходили за вкусными рыбами? ‘вытащенный из воды скат-мобула издает музыкальные звуки — похожие на звон колокола’.

у меня есть друг — старый-старый господин григореску — посол румынии в польше — хороший человек и хороший писатель очень. и начальница отдела культуры кандалакшского района мурманской области — лена лучникова. и мэр восхитительного торжка наталья пушкина мне иногда звонит — приглашает в гости. и король островов тонга — толстый и добрый, в очках — про меня помнит. поклонимся ему! — и будем ему верны! я счастлив и горжусь собой — раз такие люди обо мне думают. скаты тоже думают про меня. только мы обычно не видимся. и удильщики. и кузовки. анемоны наземные, надземные и морские.

где моя полярная станция, мое побережье и мой бесконечный гусь в небе? — только в сердце. скаты! — спасибо за то! вы как мои анемоны — вас нет, а вы есть, а вас нет. ладно.

скаты уплывают в литературу. и это — как жарить камбалу. вкусно — но больно и глупо. получается очень красиво — но нет больше сил держать слез. вылезти из ванной что ли? нельзя ж ее долго так занимать. скаты мои — за мной! камбала моя — на обеденном, а вас приглашаю к письменному столу. нам ведь не привыкать. ничего не бойтесь.

а сегодня — день города. стало быть — праздник и мой — мучительный самый и самый нежный. дует ветер и хлещет дождь. на улицах все равно концерты. и танцплощадки. и угощения. и мокрая милиция в белых рубашках на мокрых лошадях. вечером начнется салют. я сижу дома. я купил для города цветы и шары. и в упаковке воздушного змея. я не буду писать сегодня. лягу в лодку — и поплыву. потолок откроется — там гусь полетит. обниму тугой борт — как ненаглядную, милую, теплую и родную. за бортами лодки и под ее дном поплывут скаты. на что мне жаловаться? ну на что?

но — боже мой — скаты! мокрые боги мои! я обожаю вас — скаты-прескаты! я не с вами — простите простите меня!

наша задача проста: показать человека ждущего ольгу: что происходит внутри и вокруг него. мы уверены — эта книга напишется за два часа. к вечеру завтрашнего дня переведется на языки — тиснется в типографиях как двусторонняя открытка — и будет рассыпана во всех местностях населенных людьми.