Кто помогал Стеффану в этой работе? Выполнялась ли она одним из его агентов? Подкупил ли он попросту нескольких мелких служащих или же его соучастников нужно искать выше? Имеются основания предполагать, что к этому делу было причастно несколько именитых людей. Этот вывод подтверждается содержанием одного из писем, в котором Стеффан просил предупредить его мать, чтобы она никогда не посылала телеграмм, подтверждающих получение отправленных им через испанское посольство писем, так как неприятель мог прочесть эти телеграммы.

Во всяком случае, не следует забывать, что в Мадриде Германия имела друзей во всех кругах общества и особенно в высших.

Сносился ли Мадрид со своими американскими агентами тем же путем, как он это делал с Берлином? Он никогда не мог этого сделать через радиостанции. До разрыва с Соединенными Штатами все радиотелеграфные сообщения передавались через Науэн. Эти передачи принимались двумя американскими радиостанциями Сайвиля и Тукертона, откуда через посольство доставлялись по назначению адресатам. Вашингтон служил передаточным пунктом для Нового Света. Когда же граф Бернсдорф[26] получал свой заграничный паспорт, а американское правительство конфисковало обе радиостанции, надо было искать кое-что другое. Тогда в Чапультепеке (Мексика) оборудовали радиостанцию для связи с Науэном, но, по всей видимости, эта станция могла только принимать передачи. Неоднократно поднимался вопрос об оборудовании радиостанции сначала в Бразилии, потом, когда отношения с этой державой сделались натянутыми, — в Аргентине, но эти проекты никогда не осуществились. Таким образом, начиная с 1917 г., связь Германии со странами, лежащими по ту сторону океана, если не считать радиостанции Чапультепека, должна была ограничиться обычными способами: телеграфным кабелем или почтовыми курьерами (отправка последних носила случайный характер), о чем свидетельствуют жалобы Берлина и Мадрида на этот счет.

Перемирие, по-видимому, положило конец работе германской разведки. 13 ноября генеральный штаб приказал Калле прекратить работу всех известных агентов из политического отдела. Адмиралтейство, со своей стороны, предписало Стеффану не посылать больше сведений о маршрутах торговых судов в Средиземном море и положить конец работе его агентства по сбору военных сведений. Начиная с этого времени, он должен был только давать информацию, касавшуюся военных судов и крупного перемещения войск, так же как и информацию, могущую, по его мнению, заинтересовать Комиссию по германскому флоту, которой было поручено вести переговоры о мире. Позднее адмиралтейство просило его ускорить увольнение своих агентов, добавив, что вредно оставлять на работе осведомителей в Барселоне, Севилье, Бильбао и Мадриде по той причине, что они рискуют быть раскрытыми.

Наблюдение за Гибралтарским проливом прекратилось 11 ноября 1918 г.

В продолжение всей войны Германия, конечно, не оставляла без внимания экономику Испании. Весь ее персонал работал в этой области с неменьшей активностью, чем в тех областях, которые мы уже изучили, не ограничиваясь при этом целями, имеющими значение лишь в данный момент, но работая в предвидении послевоенного периода.

В экономическом шпионаже главная роль была предоставлена посольству, которое само решало важные вопросы, пересылало во множестве длинных и тщательно составленных рапортов сведения, собранные его агентами, и предложения, поступавшие от немецких торговых предприятий. С другой стороны, оно получало инструкции и распоряжения Берлина и сообщало, когда находило это нужным, свои соображения, оставляя в ведении морского атташе лишь некоторые дела, касавшиеся рудников или металлургии. Посольству в его работе помогал консульский корпус, а также германские коммерсанты и промышленники, основавшиеся в Испании еще до 1914 г., прекрасно знавшие страну, ее ресурсы и экономические потребности. Они составляли солидные кадры в работе германского центра в Мадриде. Среди этого многочисленного, опытного и преданного персонала имелись такие банкиры, как Фендрих и Бен; промышленники — как Фликс[27], директор завода «Электрохимик» в Барселоне; этот завод являлся филиальным отделением «Грисгейм Электрон» во Франкфурте-на-Майне; химики — доктора Гордон и Мюллер; специалисты по горному делу — Вакониг, Лоэк и Гельбиг, чья деятельность находилась под прямым контролем посольства.

Главные торговые операции производились с фруктами, в особенности апельсинами, и преследовали не только экономические, но и политические цели. Так, например, для того чтобы успокоить недовольство, причиной которого были многочисленные потопления испанских судов, и для того чтобы уменьшить последовавший за этим экспортный кризис, Берлин в начале 1917 г. взял на себя обязательство перед мадридским кабинетом закупить значительную часть урожая. Для этой цели было ассигновано 20 млн. песет. Сообщая о таком решении Ратибору, Берлин предписывал ему представить это решение испанскому правительству в нужном свете и дать ему широкую огласку. Чтобы облегчить операцию, испанское правительство, со своей стороны, должно было открыть кредит будущим покупателям на равную сумму и на условии 6 % годовых. Этот кредит должен был быть гарантирован испанскими ценными бумагами в пределах 70 %, в остальном — бумагами нейтральных стран. Комбинация не удалась из-за недостатка испанских бумаг в германском портфеле. Кредит был открыт германским «Трансатлантическим банком», гарантированным филиалами «Дрезденер банк» и «Дойче банк». Оба предприятия, приложившие руку к этому делу, были заинтересованы в успехе. Поэтому в апреле 1917 г. они договорились с коммерсантами Гамбурга и Бремена и создали компанию с мифологическим названием «Геспериды», центр которой находился в Берлине, в целях скупки фруктов (в рамках вышеупомянутого кредита), оборудования фабрик по изготовлению консервов и ведения «кое-каких других дел» с Германией. Главой компании, в соответствии с данными позднее инструкциями Берлина относительно ее роли, должен был стать бывший министр Ла-Сиерва. Однако «Геспериды» не пользовались монополией на рынке. Это товарищество являлось всего лишь частным предприятием, старавшимся расширить и увеличить свои дела в Германии и Испании. Чтобы добиться в этом успеха, оно поддерживало тесную связь с официальным миром.

Для реализации указанной программы нужно было иметь на месте организацию, представлявшую интересы «Гесперид» в Испании. Наметив сначала просто создание местного комитета, все же предпочли создать в 1917 г. отдельную компанию, окрещенную «Продуктос Иберикос», с капиталом в 9 920 000 песет, с управлением в Мадриде и с филиалом в центре фруктового района — Валенсии. Основателями ее были банкиры Бен и Фендрих, которые и управляли этой компанией: первый — в качестве директора, второй — в качестве председателя наблюдательной комиссии, куда еще входили консул Левин, доктор Мюллер и банкир Вельш.

Новая компания, несмотря на свою обособленность по бюджетным причинам, была все же исполнительным органом «Гесперид» и служила посредником в торговых операциях с Испанией. Например, новой компании поручались закупка, производство и хранение на складах продуктов, являвшихся собственностью «Гесперид», за что ей предоставлялась скидка в размере 1 %, которая составляла прибыль компании. Капитал компании состоял из акций «Гесперид», что уже в достаточной мере указывало на тождественность обеих компаний, несмотря на их кажущуюся двойственность. Вот почему испанская компания, при возникновении мало-мальски важного дела, должна была обращаться к послу и, в случае надобности, просила последнего передать сущность дела «Гесперидам», которые обсуждали и решали его. В ревизионную комиссию входили Вельш и Дамиан; консул Франк являлся «доверенным лицом» компании в Малаге, Вернер Грютс — в Севилье.