Этот проект, по-видимому, осуществился в июле 1918 г., когда был создан банк с капиталом в 10 млн. 50 % этой суммы были внесены пополам испанской стороной (банк Уркиджо) и австрийской стороной (Винер Банкферейн). Это дело было известно Ратибору. Усматривая в новом банке не только экономическое, но и политическое предприятие, он был сторонником соглашения между Берлином и Веной, во избежание повышения цен вследствие конкуренции с «Гесперидами».

Во время перемирия как Ратибор, так и Стеффан были озабочены выработкой программы на послевоенный период и поддержанием экономических связей с Испанией. Принимая во внимание значительные усилия союзников, старавшихся обеспечить себе испанский экспорт, Стеффан полагал желательным, чтобы и Германия, со своей стороны, вовремя приняла участие в борьбе. Этим, возможно, удалось бы повлиять на испанских политических деятелей, как, например, на Романонеса, заинтересовывая их в делах, и добиться этим путем, чтобы испанские импортеры посылали свои товары в Германию морем либо прямым путем, либо через нейтральные страны. Как только политические деятели подобного рода почуют возможность наживы, трудности политического порядка будут устранены. Само собой разумеется, что этот проект нельзя было провести в жизнь официальным путем через посредство посольства. Этим могли заняться исключительно надежные доверенные люди, хотя бы лишь для того, чтобы избежать повышения цен, давая понять заранее о своих намерениях.

Этот проект, устранявший дипломатический персонал, был не по вкусу германскому министерству иностранных дел, которое считало, что деятельность морского атташе в экономических вопросах нежелательна и делает его положение нетерпимым. Оно просило Ратибора предписать ему прекратить деятельность, которая, согласно приказу адмиралтейства, «должна была ограничиваться вопросами, касавшимися исключительно морского ведомства».

Посол, со своей стороны, не остался бездеятельным. Вот вкратце его соображения.

Ему показалось необходимым подвергнуть перестройке службу пропаганды и прессы. Принимая во внимание намерения Германии, желавшей после заключения мира поддерживать широкие экономические связи с Испанией, он на основании этого полагал, что пришло время заняться экономическими вопросами в большей степени, чем вопросами политическими.

В германских кругах он сумел найти элементы, которые могли быть полезными в вопросах промышленности и торговли. С помощью посольства были образованы германские ассоциации, имевшие своих представителей в Германии.

С другой стороны, он настаивал на перенесении центра тяжести с пропаганды на экономическую область. Для достижения этой цели различным консульствам, экономической секции службы пропаганды в прессе при посольстве, так же как и двум экономическим союзам, в состав которых входили люди, работавшие на предприятиях германской промышленности, было поручено, с помощью агентств, имевшихся во всех больших городах Испании, изучить интересующие посольство вопросы и давать сведения о тех или иных германских продуктах, могущих найти себе рынки сбыта.

Вот почему он хотел быть в курсе тех новых условий, которые были поставлены немецкими коммерсантами, и сообщить о них в Испании и испанской Америке. Необходимо было торопиться, так как, помимо Соединенных Штатов, и французы и англичане делали большие усилия, чтобы завоевать эти рынки.

Типичен был ответ Берлина. После признания необходимости как можно скорее уничтожить барьеры для экспорта, в ответе указывалось, что до войны демпинг был причиной непопулярности Германии за границей и что впредь нужно применять другие коммерческие методы. Кроме того, Берлин ужасался падению марки и просил, чтобы испанские финансовые круги приложили руку к поднятию ее курса, в чем была заинтересована не только Германия, но и сами указанные круги.

В этом ответе надо подчеркнуть два момента: дальновидность, проявленную немцами, увидевшими, что требуется как можно скорее исправить ухудшившееся экономическое положение[31], а с другой стороны — признание, содержавшееся в одной фразе, тон которой так отличался от предыдущих документов. Во всяком случае, тут чувствуется не столько раскаяние, сколько досада. Известно, что представляла собой с тех пор новая ориентация.

В своем донесении от 27 сентября 1918 г. Калле с удовлетворением отмечает, что «служба „S“ дала хорошие результаты, нанесенный ущерб исчисляется миллионами». В других посланиях он говорит о «предприятиях S» и «материалах S».

Чем является служба «S»? — «Она, — отвечает нам Ратибор, — имеет отношение к саботажу; она, — добавляет Берлин, — занимается разрушением при помощи взрывчатых веществ».

Саботаж — это уничтожение всего того (будь то вражеское или нейтральное), что может принести вред Германии или противится ее целям, и мы можем констатировать, что агенты этого «предприятия» проявили несомненное мастерство.

Деятельность этого предприятия распространялась на всю Европу, но центр находился опять-таки в Испании.

В Мадриде, под руководством трех известных нам начальников, были созданы организации, которые имели целью разрушение судов, фабрик, заводов взрывчатыми веществами и поджогами, а также отравление скота прививками и заражение питьевой воды. Из Мадрида, а также из испанских портов посылаются жидкости и приборы агентам, о которых мы уже говорили выше, и другим лицам, специально для этого привлеченным.

Как и по службе пропаганды, у нас имеется очень мало материалов о работе организаций «S» в начале войны. Только благодаря Калле мы знаем, что расходы, по-видимому, не превышали 25 тыс. песет, и знаем через Берлин, что в области разрушения морской атташе должен был лишь руководить службой, но лично в нее не вмешиваться.

Позднее, в 1918 г., мы узнаем через Стеффана, что служба «S» была создана и зарегистрирована в Бильбао под видом комиссионной компании. Директором ее был один немецкий коммерсант, имевший под своим руководством пятерых помощников в главных городах Испании. Фирма получала субсидии через посредство морского атташе в «Банкс Алеман Трансатлантико» из Барселоны. Директор, его помощники и служащие получали определенное жалованье. Агенты службы «S» также получали особое жалованье и награды. Размеры жалованья и наградных были равноценны тем, которые были установлены в Южной Америке и Мексике. Для доставки донесений по назначению была организована служба связи.

С другой стороны, морской атташе предоставил адмиралтейству заботу связать эту организацию с подобной же в Южной Америке. Впоследствии он объявил, что рассчитывает использовать в Бильбао лейтенанта Хорста.

Соответственно директиве Берлина, служба «S» должна была направлять свои удары, главным образом, против Франции и Португалии. В отношении Франции ее программа содержала:

1. Отравление находившихся в Марселе ям для хранения зерна через подставного посредника по зерну. Необходимая для этого жидкость должна была быть выслана в скором времени.

2. Заражение прививками животных, присланных из Испании.

3. Разрушение пиренейских гидростанций способами Е и В (подобно тому, что «S» — начальная буква слова «саботаж», Е и В, вероятно, начальные буквы слов «Explosion» — взрыв и «Brand» — пожар).

4. Провокации анархистских покушений, особенно в районе Сета, при этом щадя все-таки товары, предназначавшиеся Швейцарии.

5. Разрушение военных заводов.

«Было бы желательно, — добавляет Берлин, — разрушить французские склады военного снаряжения, находившиеся в данный момент в Марселе, откуда каждый день отправляется на фронт бесчисленное множество поездов».

Против Алжира и Туниса ничего нельзя было сделать.

Для осуществления этой программы Калле послал во Францию одного из своих доверенных лиц. Со своей стороны, Ратибор, при посредничестве генерального консула в Барселоне, нанял француза, который был в состоянии через своих агентов взорвать важные военные заводы и склады.