«Ты грустишь и, косу теребя…» Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Ты романтик. Прямо на звезду Проложу я серебристый след. Для тебя я в летчики пойду. Ну скажи: ты рада или нет? Хочешь, смело в космос полечу? – Не хочу. Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Здесь дождя холодная стена. А на юге солнечный закат… В берег бьет зеленая волна, Расцветают персик и гранат. Хочешь, на Кавказ тебя умчу? – Не хочу! Ты грустишь и, косу теребя, Молча смотришь в сумрак за окном… Чем же мне порадовать тебя? Как зажечь глаза твои огнем? Не сердись, додумаюсь, пойму. Может, и отыщется струна. Может, в космос мчаться ни к чему И волна морская не нужна? Хочешь стать моею навсегда? – Да!.. 1962 Сны – обман, и верить снам не надо… Сны – обман, и верить снам не надо, Все во сне бывает невпопад, Так нам с детства, кажется, твердят. Был и я всегда того же взгляда, Надо думать, с самого детсада. Впрочем, шутки прочь. В моей груди Завелись крамольные сомненья. Я не мистик, но сама суди, Так ли уж нелепы сновиденья? Прежде, когда нам во мгле ночной Улыбалась каждая звезда, Сколько планов я связал с тобой, Сколько раз ты снилась мне тогда! Снилось мне, что я счастливей всех, Что навеки взял твою любовь. Снился мне твой золотистый смех И углом изломанная бровь. Сон причудлив, и порой бывало, Что во сне не то услышу я. – Надо ждать, – ты наяву сказала. А во сне сказала: – Я твоя! Сон не точен – это не беда. Главное, что были мы дружны, Главное, что снились мне тогда Радостно-приподнятые сны. Почему ж теперь, когда с тобой Прожили мы вместе столько лет, Прежних снов уж и в помине нет, А из-за портьеры в час ночной Сон ко мне являться стал иной. Стал все чаще видеть я во сне Губы крепко сжатые твои, И все чаще стали сниться мне Острые словесные бои. Сон причудлив, и все больше стало Надо мной свистеть сердитых стрел. Наяву ты холодно сказала: – Я люблю, но попросту устала. – А во сне сказала: – Надоел. Сон не точен, это не беда. Главное теперь, пожалуй, в том, Что не так мы, кажется, живем, Что порою стало нам вдвоем Неуютно так, как никогда. Говорят, что верить снам не надо. Сны – мираж, туманные края… Прежде был и я того же взгляда, А теперь вот усомнился я. Ничего на свете не случится. Для того, чтоб стали мы дружны, Сами что-то сделать мы должны. Вот тогда, наверно, будут сниться Мне, как прежде, радостные сны. 1962 Девушка Девушка, вспыхнув, читает письмо. Девушка смотрит пытливо в трюмо. Хочет найти и увидеть сама То, что увидел автор письма. Тонкие хвостики выцветших кос, Глаз небольших синева без огней. Где же «червонное пламя волос»? Где «две бездонные глуби морей»? Где же «классический профиль», когда Здесь лишь кокетливо вздернутый нос? «Белая кожа»… Но гляньте сюда: Если он прав, то куда же тогда Спрятать веснушки? Вот в чем вопрос! Девушка снова читает письмо, Снова с надеждою смотрит в трюмо. Смотрит со скидками, смотрит пристрастно, Ищет старательно, но… напрасно! Ясно, он просто над ней подшутил. Милая шутка! Но кто разрешил?! Девушка сдвинула брови. Сейчас Горькие слезы брызнут из глаз… Как объяснить ей, чудачке, что это Вовсе не шутка, что хитрости нету. Просто, где вспыхнул сердечный накал, Разом кончается правда зеркал! Просто весь мир озаряется там Радужным, синим, зеленым… И лгут зеркала. Не верь зеркалам! А верь лишь глазам влюбленным! 1962 Письмо любимой Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами Узоры созвездий и посвист ветров, Дороги с бегущими вдаль поездами Да скучная цепь телеграфных столбов. Как будто бы чувствуя нашу разлуку, Раскидистый тополь, вздохнув горячо, К окну потянувшись, зеленую руку По-дружески мне положил на плечо. Душа хоть какой-нибудь весточки просит, Мы ждем, загораемся каждой строкой. Но вести не только в конвертах приносят, Они к нам сквозь стены проходят порой. Представь, что услышишь ты вести о том, Что был я обманут в пути подлецом, Что руку, как другу, врагу протянул, А он меня в спину с откоса толкнул… Все тело в ушибах, разбита губа… Что делать? Превратна порою судьба! И пусть тебе станет обидно, тревожно, Но верить ты можешь. Такое – возможно! А если вдруг весть, как метельная мгла, Ворвется и скажет словами глухими, Что смерть недопетую песнь прервала И черной каймой обвела мое имя. Веселые губы сомкнулись навек… Утрата, ее ни понять, ни измерить! Нелепо! И все-таки можешь поверить: Бессмертны лишь скалы, а я – человек! Но если услышишь, что вешней порой За новым, за призрачным счастьем в погоне Я сердце свое не тебе, а другой Взволнованно вдруг протянул на ладони, – Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы, Колючею стужей не стиснет беда! Не верь! Вот такого не может случиться! Ты слышишь? Такому не быть никогда! 1962 |
