— Вполне возможно, — отмела она очередную версию Виолы, — что они так устали с дороги, что решили обойтись без ужина. А вы не подумали еще и о том, что миссис Форбс пригласила их на ужин к себе? И теперь они вчетвером трапезничают в ее личных апартаментах.

— Ну, тогда есть два варианта. Либо это какие-то близкие родственницы миссис Форбс, либо это приехала мисс Спайсер со своей престарелой матушкой для того, чтобы заявить все права на Невила. Хотя, насколько мне помнится, его экономка сказала, что старая миссис Спайсер прикована к постели или что-то в этом роде.

В этот момент им подали кофе, который Виола нашла очень странным на вкус.

— Такое впечатление, — поделилась она своими соображениями с Далси, — что эту бурду кипятили несколько часов не переставая.

После ужина женщины решили заглянуть в гостиную и покопаться в книжных шкафах, чтобы найти себе что-нибудь интересное для чтения.

— О, какая приятная неожиданность! — услышала Далси, а уже в следующую минуту увидела выходящих из личных покоев хозяйки гостей. — Надо же, как тесен мир! — продолжала радоваться неожиданной встрече Марджори.

В первую минуту Далси хотела сказать, что та обозналась, и они видят друг друга впервые в жизни, но Марджори, судя по ее лицу, так искренне обрадовалась их встрече, что Далси прикусила язык. К тому же, женщина немедленно принялась вспоминать все подробности благотворительного вечера, на котором приходские активистки собирали деньги на покупку нового органа.

— Помните, вы еще тогда купили такого прелестного ослика из керамики. А я никак не могла его завернуть в бумагу: как ни положу, а все уши торчат! — весело рассмеялась Марджори.

Ее мать тоже расплылась в любезной улыбке. Что ни говори, а с тем вечером связаны только приятные воспоминания. Ведь их акция, и правда, оказалась очень успешной. Они собрали целых двадцать фунтов, а это огромные деньги. Ужин же в обществе миссис Форбс показался ей невыносимым. Невил большую часть вечера молчал, явно не зная о чем говорить. Что же до самой миссис Форбс, то та продолжала тарахтеть о своем ненаглядном чучеле, которое поела моль, или о том, как преуспели в жизни ее мальчики. Всякий раз, когда миссис Виллитон пыталась перевести разговор в более конкретное русло, обращая внимание матери на проказы одного из сыновей, та оставалась глуха ко всем ее доводам. Или немедленно сообщала ей, что лет сорок тому назад в Тейвискомбе случались вещи и пострашнее, с точки зрения морали, разумеется.

Неудивительно, что к концу трапезы миссис Виллитон вслед за дочерью стала жалеть о том, что потащилась в такую даль, и, собственно, ради чего? Морской воздух? Так его можно было найти и поближе к дому. Да и какой воздух, когда за окнами льет как из ведра, а барометр на стене в вестибюле упорно показывает, что давление падает почти до нуля.

— Да! Я тоже вспомнила вас! — вынужденно ответила Далси.

— Меня зовут Марджори Форбс, а это моя мама, миссис Виллитон.

— Очень приятно. Далси Манаринг, моя подруга, Виола Дейс.

— Странно! А мне показалось тогда, что у вас более короткая фамилия. Или я ошиблась?

— Скорее всего, — поторопилась успокоить ее Далси в надежде на то, что женщина не вспомнит, как она назвалась в тот вечер «мисс Лорд», воспользовавшись именем своей служанки. — У вас там было столько народу, легко и запутаться во всех этих фамилиях.

— Как вам нравится «Орлиное гнездо»? — с некоторым вызовом в голосе поинтересовалась у нее миссис Виллитон.

— По-моему, в этом доме есть своя атмосфера. Чувствуется история!

— О, да! Истории здесь полно! — не нашлась, что сказать миссис Виллитон.

— Эта гостиница принадлежит моей свекрови, — поспешила доложить Марджори, словно опасаясь, что Далси может сказать что-то нелицеприятное в адрес владелицы сего исторического памятника.

— Вот как? Ну, тогда это место вам особенно дорого. Почти, как родной дом.

«Боже мой, — размышляла про себя Далси, разглядывая милую простушку в бледно-голубом платье, с традиционной ниточкой жемчуга на шее. — И как его только угораздило жениться на такой заурядной, на такой невыразительной и ничем не интересной особе? Ведь она же ему совершенно не пара! Или эта страсть к мезальянсам у него от отца? Да, но тот женился на женщине, пусть ниже его по происхождению, но с характером. Уж в чем, в чем, а в яркой индивидуальности миссис Форбс никак не откажешь! А эта? Неужели в такую можно влюбиться и до такой степени потерять голову, чтобы повести ее под венец? Как же все сложно в этой жизни».

Женщины распрощались самым любезным образом и разошлись по своим комнатам.

— А она ведь меня не узнала! — задумчиво обронила Виола, когда они с Далси остались одни.

— Ну, во-первых, она видела вас тогда мельком. А, во-вторых, не забывайте, что она была в состоянии крайнего нервного возбуждения, ее переполняли чувства, кипела ревность и все такое.

— Это меня переполняли чувства! Неужели эта холодная амеба способна хоть на какие-то эмоции? Это же надо было где-то откопать такое чудо и жениться на нем! Уму непостижимо!

— О, для некоторых мужчин — это норма: жениться на тех, кто им абсолютно не подходит. Они, наверное, чисто инстинктивно сторонятся хороших женщин, — вздохнула Далси, вспомнив своего бывшего жениха. Морис тоже в свое время называл ее «хорошей», говорил, что она такая же хорошая, как хлеб. Но кто же будет питаться всю жизнь только хлебом? Вот его и потянуло на сдобу. Впрочем, если вернуться к Марджори, то она, пожалуй, похожа на жирный кусок торта, обильно залитый сверху кремом. Такой десерт надо съедать только сразу и целиком, не оставляя на потом. — Как-то неловко все получилось! — задумчиво произнесла она вслух. — Мы все сошлись в одном месте. А вдруг они заподозрят что-то неладное?

— Что именно? У нас все чисто! Этот противный «Якорь» смог приютить нас только на одну ночь, а дальше мы были вынуждены перебраться сюда. Пусть перепроверяют, если хотят. А потом, не забывайте! Люди всегда более склонны доверять фантазиям, чем голой правде, которая порой может быть фантастичнее самого изощренного вымысла. Так что, не переживайте! Миссис Виллитон не заподозрит в нас обманщиц.

Первой мыслью по возвращении Элвина Форбса из Италии было: надо незамедлительно встретиться с Марджори. Пора, давно пора прояснить все до конца и поставить точку в их затянувшихся отношениях. Конечно, встреча с юной Лорел была бы намного приятнее, но! А потому, как никогда верный чувству долга, Элвин не стал тянуть. После завтрака вышел на прогулку, поймал такси и ринулся на Кедровую аллею. Странное все же название для улицы всего лишь с одним рядом домов, обращенных своими окнами на огромный пустырь. Он снова проявил предусмотрительность и попросил таксиста остановиться возле соседнего дома, того, с изваянием каменной белки в палисаднике. И первое разочарование! Белка куда-то исчезла. Остался лишь голый постамент, и его неприкаянный вид вызвал у Элвина чувство, похожее на панику. «Куда же они ее подевали?» — задался он мысленным вопросом, озираясь по сторонам. Вот и табличка «Продается» уже исчезла с дома. Значит, сюда уже въехали новые хозяева. И что же они такое утворили с несчастной белкой, единственным немым свидетельством, оставшимся от периода его сентиментальных ухаживаний за Марджори?

Решительным шагом он направился к дому и увидел, что парадная дверь слегка полуоткрыта. Он заглянул в холл: высокий молодой мужчина в очках распаковывал коробки с книгами.

— Прошу простить меня. Я… — начал Элвин и запнулся, не зная, что сказать дальше.

— Вы разыскиваете семейство Фаулзов? — приветливо улыбнулся молодой человек. — Должен огорчить вас, они здесь больше не живут.

— Вот как? — меланхолично удивился Элвин, стараясь придать своему лицу выражение величайшего разочарования. — Очень жаль! У них тут еще каменная белка стояла перед домом.