По дороге в аэропорт она только об этом и думала. Ведь с первых шагов она натолкнулась на яростное сопротивление, каждая ее попытка хоть что-то разузнать встречала отпор, выстраивались препятствия одно за другим. Некоторые вызывались ей помочь, многие делали вид, что помогают, а на самом деле сбивали ее со следа. Большинство же отшатывалось от нее, как от прокаженной, избегая встреч с ней под любым предлогом. И сейчас с горечью и гневом она спрашивала себя, зачем она рвалась к Форрестеру, почему ждала, что он окажется лучше прочих, нагородивших перед нею горы лжи? Потому что он работал вместе с ее отцом и знал его, должно быть, лучше прочих, разве это не достаточная причина? Когда люди сражаются за общее дело бок о бок, вместе смотрят в лицо смерти, разве не узнают они друг друга до самых сокровенных глубин? Не об этом ли говорил ей и Жюльен Арман? Форрестеру ведь наверняка известно, что отец никакой не изменник.

Известно ему, должно быть, и многое другое.

Пронзенная этой мыслью, Джейми съехала с шоссе на обочину и остановилась. Конечно же, известно! Он работал с ее отцом и, следовательно, знал, чем он занимался, знал все о его секретной деятельности. Должен был знать! А значит, он наверняка знает, где находится отец сейчас… и будь она проклята, если она вот так просто уедет и ничего из него не вытянет. Или уж на крайний случай не попытается вытянуть.

Она развернула машину и помчалась назад, в Левен.

Левен

— Я знаю, шансов немного, — смущенно говорила Джейми Николасу по телефону, — но как я могу уехать, даже не попытавшись слегка потрясти его и выведать хоть малость?

— Ты уже пыталась. И получила под зад коленом, — возразил Николас.

— Надо попытаться еще, — доказывала Джейми. — Ведь Форрестер работал в паре с отцом и, как рассказывал мне Жюльен Арман, они работали вместе много лет.

— Но он сказал тебе, что твой отец изменник, — напомнил Николас.

— Он врал не очень убедительно, — продолжала гнуть свою линию Джейми.

— А тебе не приходит в голову, что у него нет права или возможности раскрыть правду о твоем отце?

— Нет, не приходит… да нет, не думаю, чтобы дело было в этом, — отмахнулась Джейми.

— Послушай, Джейми, как же ты не понимаешь…

— Я сделаю все, чтобы поговорить с ним, — настаивала она, — так или иначе, а я этого добьюсь. Может, я сумею его переубедить. В любом случае, мне надо его увидеть. Я выезжаю немедленно.

После долгого молчания он со вздохом произнес:

— Будь осторожнее. — Но, предостерегая, он отдавал себе отчет, что сейчас она пообещает все, что угодно, но поступать все равно будет, как ей вздумается.

— Постараюсь! — Ее ответ был таким, как он и думал.

— Подожди-ка! — спохватился он, пока она еще не успела положить трубку. — Где ты остановилась?

— «Королевский отель», номер 22–12–52. — продиктовала она. — Ну, я еду, вечером позвоню, ладно?

— Ладно, — протянул он, явно не желая ее отпускать даже от телефона. — Значит, вечером созвонимся.

— Идет.

Едва положив трубку, она выскочила из номера и, разузнав, куда и как ехать, у дежурного администратора, рванула к дому Джека Форрестера; находившемуся в пятнадцати километрах к юго-западу от города. Сидя за рулем, безучастная к красотам бельгийских пейзажей, она чувствовала прилив энергии от перспективы помериться силами с самим Форрестером, заставить его выслушать ее и даже поговорить с ней. Она так на это надеялась!

Дорога за городом была узкая и скользкая, с крутыми опасными поворотами. Можно подумать, дорожники шли по следу змеи, петляющей между холмами, подумала с иронией Джейми. И дорога не пускала ее к Форрестеру!

Приближаясь к крутому неровному спуску, Джейми нажала на педаль тормоза. Машина не убавила скорости, она нажала сильнее. Никакого результата.

Отказали тормоза!

Не сразу осмыслив случившееся, она все давила и давила на педаль.

Машина покатилась с крутого холма, набирая скорость. Сердце бешено колотилось. Она вцепилась в руль, пытаясь удержать теряющую управление машину, вот она съехала к подножию холма — так, что у нее дух захватило, — и на мгновение Джейми показалось, что машина замедляет ход. Изо всех сил она вдавливала тормоза в пол, но тщетно. Тормоза не действовали.

Бросив мгновенный взгляд на спидометр, Джейми увидела, что его зашкаливает, и поняла, что несется с бешеной скоростью. Дико озираясь, она искала место, где можно было бы съехать с крутого виража дороги, замедлить скорость или даже остановиться, но все проносилось мимо нее с бешеной скоростью, туманясь и расплываясь. Вдруг в поле ее зрения впереди и чуть справа попал мощный деревянный забор. Как ни рискованно было ее решение, но мчаться дальше на неуправляемой машине было еще рискованнее, и в одну долю секунды она вывернула руль и на огромной скорости свернула с шоссе, машина запрыгала по ухабистой земле, и ее затрясло на сиденье. Направив машину прямо на забор, Джейми зажмурилась и приготовилась к удару. Ее подбросило и вышвырнуло из машины, мотор в последний раз взревел где-то рядом.

Она потеряла сознание.

Разомкнув слипшиеся веки, Джейми не могла понять, где она находится. Похоже на больницу. Все плыло перед глазами, но то, что она видела, было белым. И запах был больничный, если, конечно, ее не подводило обоняние. Она слабо пошевелилась, но почувствовала, что ее что-то удерживает, и тут же ее пронзила боль в левой кисти. Голова разламывалась, ей казалось, что в затылок непрестанно забивают молотком гвозди. Она попробовала что-то сказать, но своих слов не услышала. Она еще раз попробовала пошевелить рукой, боль снова усилилась. Господи, где же я? — подумала она наконец в тревоге.

— Джейми!

Какой знакомый голос… Ну, конечно, это Николас. Но где же он? И голос его звучит так странно, так глухо, как будто он зовет ее с другого конца длинного тоннеля. Она хотела ответить ему и снова обнаружила, что ее не слышно.

— Джейми? Ты меня слышишь?

Да… конечно, это Николас! Да, Николас. Я тебя слышу. Но почему ты меня не слышишь?

— Моргни два раза, если ты слышишь меня, Джейми.

Я моргаю, Николас, мне кажется, я моргаю.

— Доктор! Она пришла в себя! Она меня понимает!

Ну, разумеется, я понимаю тебя, Николас, почему только ты меня не понимаешь!

Ее глаза начали кое-что различать, она увидела его лицо, склоненное над ней. Она хотела дотянуться до него, но не смогла. Боже, Николас…

— Ты можешь говорить, Джейми?

А что я делаю, как ты думаешь? Но почему губы не слушаются? Почему ей не удается прбизнести ни одного звука? Она с усилием открыла рот:

— Где… я…

— Она заговорила, доктор!

— Николас…

— Да, Джейми, я здесь! — Он взял ее руку и прижал к себе. — Я с тобой.

— Почему… почему я не могу двигаться? — произнесла она, запинаясь на каждом звуке.

— Трубки, — ответил он. — Ты подключена к разным приборам и машинам, а в руке — капельница для внутривенного вливания. — Он дотронулся до ее лица. — Но все позади. Все хорошо.

Хорошо? Я вся в трубках и проводах, как чудовище Франкенштейна, а ты уверяешь, что все хорошо?

Над ней склонился еще один мужчина в белом халате. Ну, здесь все ясно — доктор, конечно. В руках у него был офтальмоскоп. Потом он послушал ее, касаясь груди холодным стетоскопом.

— Вам невероятно повезло, мадемуазель, — сказал он по-французски.

— Повезло?

— Повезло, что вы остались живы, — пояснил он. — Ужасная катастрофа.

— Катастрофа? — Теперь она все вспомнила. Машина с ревом неслась по крутому холму… спуск все круче, скорость увеличивается… она врезается в высокий забор…

Стало быть, мне повезло и я осталась жива, поняла она.

— Я давно здесь лежу?

— Четыре дня. — Доктор снова проверил ее глаза. — Вы все время были без сознания.

— Что со мной случилось? — осторожно спросила она, не в состоянии вспомнить подробности.