Модельер. Что вы имеете в виду?

Садовник. «Лишением соков» я называю лень, слабость воли, нежелание, боязнь и внутреннее неумение преодолевать препятствия, возникающие на пути к основной цели. «Сорняками» могут оказаться другие потребности, мешающие основному призванию и тем самым нарушающие естественную гармонию сада человеческой жизни. Вредное влияние на стиль жизни человека оказывают и попытки сочетать несочетаемое.

Модельер. Нельзя ли выразиться яснее?

Садовник. Пожалуйста. Нельзя, например, быть одновременно европейским человеком и йогом. В лучшем случае это будет смешно, а в худшем – приведет к сумасшествию.

Модельер. Я с вами не согласна. Я сама занимаюсь йогой и должна заметить, что эти упражнения оказывают мне большую помощь: укрепляют тело, успокаивают, повышают работоспособность.

Садовник. Вы меня не поняли. Я не против йоговских упражнений – они действительно полезны. Я говорю о принципиальной невозможности сочетать стиль жизни и психологию европейца со стилем жизни и психологией йога.

Музыкант. Согласен с вами. Но смотрите, что получается: люди, подарившие миру новый стиль, новые правила гармонии, далеко не всегда обладали способностью гармонично прожить свою собственную жизнь. Часто это заканчивалось трагически: преждевременной старостью, случайной, но неисцелимой болезнью, выстрелом из дуэльного пистолета.

Садовник. Увы! Тем более необходимо помнить, что возможности человека огромны. Главное – отыскать в душе самый жизнеспособный и неповторимый побег и направлять его рост так, чтобы он расцвел как можно свободнее и совершеннее. Впрочем, истина эта настолько же проста и очевидна, насколько трудно ее воплотить на практике.

– понятие, обозначающее такое состояние человека, которое соответствует наибольшей внутренней удовлетворенности условиями своего бытия, полноте и осмысленности жизни, осуществлению своего назначения.

«Дорогая редакция! Вынуждена признаться в том, в чем обычно признаются немногие: я несчастлива. Каждый вкладывает в понятие «счастье» то, чего ему не хватает. Но если бы я знала, чего не хватает мне. Есть муж, растет сын, материально обеспечена, здорова...

Может быть, я неправильно представляю себе счастье? Или оно не у всех бывает? Кто может научить счастью и можно ли ему научиться? Очень прошу ответить на мои вопросы Владимира Леви, врача и писателя.

Татьяна ЛЕОНТЬЕВА (подписываюсь своей девичьей фамилией).

г. Куйбышев».

Дорогая Татьяна, вы, конечно, помните знаменитое начало «Анны Карениной»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга. Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». С классиками не спорят, и все же...

Все счастливые люди, которых я успел узнать, очень различны – и по характерам, и по судьбам, и по образу жизни, и по образу мыслей. Нет стандарта ни в состоянии здоровья, ни в материальном положении (есть и обеспеченные, и живущие трудно), ни в семейном – есть счастливые в браках, с детьми и без детей, есть и в безбрачии, и в разводе.

Так что же такое счастье с точки зрения психотерапевта? Имеет ли оно объективные критерии, не является ли предрассудком, не равнозначно ли самовнушению?

О последнем можно вкратце. Заметил: стоит лишь позволить себе роскошь побыть несчастным хотя бы минут пять, как начинает портиться погода, ломается телефон, обостряется где-нибудь обстановка, заболевает приятель, о пациентах и говорить нечего...

Вы очень точно заметили, что каждый вкладывает в понятие «счастье» то, чего ему не хватает. Я бы только добавил: и то, о чем не имеет ясного представления. Одна из недавних ходячих формул, например: «Счастье – это когда тебя понимают». Наивный человек, придумавший это, явно хотел сказать: «Счастье – это когда тебя понимают так, как ты сам того хочешь», не отдавая себе отчета в ужасе того положения, в которое бы попал, если бы его мечта вдруг осуществилась. Ведь он лишил бы себя собеседников, которые обязательно должны что-то не понимать. Счастливая мать новорожденного – тем ли счастлива, что дитя ее не понимает?

Или такое мнение: счастье – это исполнение желаний. «Пусть все желания ваши исполнятся!» Все? Но если так, то почему в моменты, когда желаемое достигается, мы нередко чувствуем опустошение? Почему счастье ощущается иногда без очевидных причин, как дар неизвестно от кого и неизвестно за что?.. А может быть, для того чтобы понять, что такое счастье, нужно хотя бы ненадолго пережить несчастье?

Долгие годы, волею профессии имея дело с людьми преимущественно несчастными, я ради практической ясности начал разделять их на две категории.

Первая, численно меньшая, но все же изрядная, – те, чье несчастье состоит, условно говоря, в неспособности к счастью. Когда такие люди попадают ко мне на прием, им чаще всего приходится ставить симптоматический диагноз «депрессия», сам по себе ничего не говорящий, а лишь констатирующий вот это самое состояние неспособности. Все внешние обстоятельства благоприятны, полное благополучие, и человек сам это сознает, но у него нет счастливого самочувствия. Наоборот. Адская мука. Страшнее всего чувство равнодушия, смерти заживо... К врачам – это важно знать – обращаются далеко не все из таких людей.

У одних это состояние возникает периодически или с нерегулярной повторяемостью; других постигает после тяжелой потери, нервного перенапряжения или истощения. У третьих, называвшихся издавна «меланхоликами», составляет принадлежность характера.

В причинах науке предстоит еще разбираться. Но интересно, что некоторые из этих, казалось бы, безнадежных все-таки иногда переходят в разряд счастливых.

Вторая категория, гораздо более обширная, – неумение быть счастливым.

Бури и землетрясения обыкновенно обходят этих людей стороной, над своим несчастьем они трудятся сами. Не хочется детализировать. Думаю, и вам приходилось наблюдать грустные истории, когда человек, имея в партии с судьбой отнюдь не плохую позицию, сам себя загоняет в матовое положение. Встречаются и другие, тоже нередкие: когда человеку нравится быть несчастным. В роль вживаются глубоко (не настолько, однако, чтобы забывать о производимом впечатлении) и требуют бесконечной помощи, заранее бесполезной.

С некоторых пор я охочусь на счастливых людей. Я ловлю их повсюду, где только попадаются, и яростно коллекционирую.

Счастье крайне мало изучено. Счастливыми людьми ни психологи, ни медики не занимаются. Литература о счастливых сравнительно скудная, преимущественно по содержанию художественная, и в наш недоверчивый век объективной не признается. Сами же счастливые, как правило, о себе говорят мало, а пишут и того меньше (из немногих исключений – Уолт Уитмен), к исповедям не склонны. Создается впечатление, что их вообще нет либо очень мало. Между тем это, конечно же, не так.

Окончательно я убедился в этом восемнадцать лет назад.

В одном травматологическом институте пришлось консультировать пациента. По ошибке зашел в соседнюю палату. И сразу понял, что буду приходить сюда еще.

Их было пятнадцать – пожизненно прикованных к постелям после травм позвоночника.

– Позволить себе быть несчастными мы не можем, нам просто не остается ничего иного, как быть счастливыми, – говорил мне один из них, молодой математик, альпинист. (Падение со скалы.)

– Поселяйтесь здесь, когда освободится местечко. Более высокого уровня самообслуживания нигде не найдете, – шутил другой, по прозвищу Главюмор, электромонтажник. (Комбинированная травма: удар током, падение.)

В палате висели плакаты и объявления:

«Кто последний на массаж? Я лежу за вами».

«Жюри конкурсов анекдотов закрывается на учет, объявляется конкурс сказок».

«Меняю голову на плечах на равноценную со всеми удобствами».

«Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе».