Упомянутый математик заочно защитил диссертацию. Его сосед по койке, токарь, до травмы страдавший алкоголизмом, занялся изобретательством, получил два патента.

Один из врачей отделения, пожилой невропатолог, признался мне, что ходит в эту палату не столько работать, сколько лечиться от депрессии.

– Уходишь – будто надышался озоном.

Это не сказка. Я убеждался неоднократно, что большинство счастливых происходит из бывших несчастных, перенесших тяжелые удары судьбы, побывавших «на краю».

Ни в коей мере, однако, не настаиваю, что к счастью ведет только несчастье.

Можно различить два главных типа людей счастливых.

Первый известен всем: «счастливый характер». Не совсем то же, что «легкий». Бывают люди легкие для других, но тяжелые для себя, и наоборот. Счастливый характер – не тяжелый, но легкий – необязательно счастливый.

Люди с талантом быть счастливыми – солнечные натуры. Обычно если не красавцы, то симпатичные и ладно сложенные. Вокруг них всегда светло, свободно дышится и легко получается то, что не выходит ни с кем. Приносят удачу. Уравновешенность, доброжелательность, чувство юмора. В труднейших положениях сохраняют жизнерадостность и какую-то детскую веру в чудо. В моей семье был такой человек – бабушка, детский врач. Умерла во время войны, я был еще маленький, но ее запомнил.

Уверен: без людей с таким дарованием человечество никогда бы не выбралось из пещер – да что там, просто не выжило бы. Знаю и целые семьи с такой атмосферой, передаваемой из поколения в поколение. Трудно понять, биологическая это наследственность или духовная.

Люди такого склада, как и их антиподы, побуждают думать, что и счастье и несчастье суть просто данности: нечто либо присущее, либо не присущее человеку, как тот или иной цвет глаз, вот и все.

Но другие – те, кому «не было бы счастья, да несчастье помогло», – данности опровергают и заставляют верить, что счастье не дается, а создается.

Есть такое суждение, что больше всех на этом свете везет дуракам. Однако я нигде не встречал серьезного доказательства, что дураки и есть самые счастливые люди. Для счастья необходим ум. Уточню, какой ум имею в виду. Не тот, который измеряют показателями интеллектуального коэффициента. Не ум эрудита и не ум игрока. А такой ум, который может быть присущ малому ребенку и не присущ искушеннейшему знатоку жизни, может быть и утрачен и обретен в любой миг. Ум души.

Рискну назвать семь главных свойств счастливых людей.

Своих «коллекционных» я первое время усиленно спрашивал: «Счастливы ли?..» Обычно вопрос озадачивал, как если бы спросили вдруг: «Дышишь ли?» Поэтому я перестал его задавать.

В отличие от множества прочих, которые в лучших случаях знают лишь, чего не хотят. Самое тяжелое положение у тех, кто не знает, чего хотеть от себя. Заметил: счастливые хотят, только то, что имеют – в реальности или в возможной реальности.

Среди них есть и деятельные энтузиасты, и созерцатели, никуда не спешащие. И занятые по горло, и внешне незанятые. Но нет незанятых душ, безработных сердец. Все счастливые зримо или незримо ТВОРЯТ ЖИЗНЬ – слово «скука» не из их лексикона, оно им непонятно, 25 лет психотерапевтической практики убедили меня, что самое трудное для человека – разучиться скучать. А научиться слишком легко.

Дать словесное описание этого ключевого качества очень трудно. Не знаю лучшего его выражения, чем музыка Моцарта. Обязанности не делают их привязанными, а привязанности зависимыми: у них всегда СВОЁ настроение, СВОЕ состояние. Самобытность, не имеющая ничего общего с внешней оригинальностью. Двое из моей «коллекции» пишут стихи. В одном случае прекрасные, в другом – плохие, однако сам автор, что почти невероятно, оценивает их справедливо и по-врачебному точно считает лекарством от своей душевной болезни.

Дело, конечно, не в стихах. Все счастливые люди – поэты жизни.

Как это у них получается, надо еще исследовать. Одни изначально не способны, а другие разучиваются чувствовать вражду, и мыслить обвинительно. И это при том, что они вовсе не чужды гнева, сгорби, страха и других отрицательных эмоций – все как и у всех прочих, и даже заметно интенсивнее, потому что чувства их никогда не придавливаются боязнью проявления чувств. Некоторые очень вспыльчивы и резки, могут вступить в конфликты, но так же легко выходят из них. Злопамятности никакой. Все негативные чувства возникают исключительно по конкретным поводам и проходят, как гроза или туман в летнее утро, никогда не оставляя после себя осадка, не обобщаясь. Когда счастливый человек ворчит, ругается или дерется, становится еще очевиднее, что это человек добрый.

Глубокое убеждение в своем праве на искренность, равно как и в праве на ошибки и прощение. Такое же право дается другим.

Запись из дневника одной из счастливых женщин: «Боже мой, оказывается, мне не требуется быть любимой, достаточно любить! Вот открытие! Если бы раньше!..»

Что ни в коей мере не равнозначно умению говорить «спасибо», дарить подарки или оказывать услугу за услугу. Все это может наличествовать, но лишь как производное от благодарности внутренней.

Изыскания мои продолжаются. С выводами не тороплюсь – рассчитываю, что материала прибавится. Но на два наших вопроса могу ответить уже сейчас. «Можно ли НАУЧИТЬ быть счастливым?» – Нельзя. «Можно ли НАУЧИТЬСЯ быть счастливым?» – Да, можно.

– моральное качество, характеризующее отношения к интересам, убеждениям, верованиям, привычкам в поведении других людей. Выражается в стремлении достичь взаимного понимания и согласования разнородных интересов без применения крайних мер давления

В повести В. Тендрякова «Ночь после выпуска» есть такая сцена – именно в ночь после выпуска десятиклассники решили провести опасный эксперимент: сказать друг о друге все откровенно. Не будем говорить о том, что делали они это жестоко, говорили без всякого «педагогического подхода», не думая, какие чувства это вызовет, не зная, что такая полная обнаженность к хорошему привести не может. Альберт Швейцер, музыкант и врач, альтруист, отдавший себя служению слабым мира сего и хорошо знавший психологию человека, сказал: «Знать друг о друге все – это не значит знать друг друга». Действительно, есть в человеке черты, которые он в себе тщательно скрывает, борется, быть может, с ними. И если сказать человеку именно об этих его чертах, сказать грубо, нетактично, то это вряд ли приведет к хорошему.

Это его может озлобить. Кстати, именно так и произошло в этой повести. Генка (один из героев) был себялюбив, видел во всем отражение «своей собственной хорошести», но, «срывая с его души» все одежды, делая это со всем максимализмом юности, товарищи натворили неладное.

Понятие, противоположное максимализму, – терпимость.

...Давно было замечено, что отношения между родителями и детьми столь же трудны и столь же драматичны, как и отношения между любящими. Недаром основные конфликты большинства лучших произведений мировой литературы основаны на взаимоотношениях любящих и на взаимоотношениях разных поколений одного семейства.

Вначале расскажем случай из журналистской практики. Десятиклассница прислала в редакцию письмо. Из него следовало, что девушка стыдится своих родителей: они необразованные, не понимают шуток, одеваются старомодно, держатся неуклюже и вместо «магазин» говорят «магáзин».