Фундамент сегодняшней франкистской «военной касты» был заложен в Африке помещичье-капиталистической реакцией. «Африканисты», среди которых были и дворяне, как, например, Франко, военные авантюристы, командиры Иностранного легиона и марокканских частей, всегда были баловнями испанских реакционных кругов, возносивших людей из этой группы на самые высокие военные посты. На них как из рога изобилия сыпались повышения, почести и ордена.

Одним из шагов испанского империализма к укреплению военной касты явилось установление профашистской диктатуры генерала Примо де Ривера, которую Франко квалифицировал как вклад в 18 июля, то есть в военно-фашистский мятеж 1936 года.

Но диктатура Примо де Ривера потерпела неудачу. Была провозглашена Республика, и военная каста потеряла свою власть. Многие офицеры искренне считали себя связанными с Республикой и народом и готовы были идти с ним, служить ему во имя прогресса. Они поддерживали прогрессивные элементы в армии, требовавшие изгнания из нее реакционных офицеров-монархистов.

Известно, что просчеты и ошибки руководителей Республики в период 1931–1932 годов дали возможность враждебно настроенным против нее офицерам вновь консолидировать свои силы. Воспользовавшись военными реформами Асаньи, которые довели до исступления антиреспубликански настроенную часть офицерства, реакция открыто и нагло развернула в армии фашистскую пропаганду и сумела сплотить вокруг наиболее реакционных командиров значительное число военных. Финансово-помещичья олигархия и ее военная каста при поддержке Гитлера и Муссолини в течение нескольких лет готовила фашистский мятеж и в 1936 году осуществила его. Франкистская пропаганда, стремясь оправдать свои действия, сочинила сказку об угрозе «коммунистической революции», которая якобы подготавливалась выборами 16 февраля и должна была произойти 1 августа 1936 года. Этой выдумкой она пытается, кроме того, представить победу Народного фронта на выборах в кортесы как исходный момент подготовки мятежа.

Однако сегодня из опубликованных документов, книг и других изданий, в том числе франкистских, широко известно, что заключенные между главарями мятежа и фашистскими правителями Германии и Италии договоры датированы мартом 1934 года и июнем 1935 года, то есть подписаны значительно раньше февраля 1936 года.

Мадрид — главная цель врага. — Вражеское наступление с юга. — Бадахос. — Талавера. — Толедо.

Как известно, Мадрид фигурировал в планах мятежников в качестве главной цели. Когда же мятеж в столице потерпел крах и попытка захватить ее со стороны Сьерры испанскими частями с помощью наемников из Марокко провалилась, фашистские главари решили направить на Мадрид почти исключительно наемные войска, используя людей и вооружение, предоставленные Германией и Италией.

Находясь в Гвадарраме, мы получили известие, что, несмотря на героическое сопротивление 16-го пехотного полка и отрядов милисианос, 14 августа мятежники овладели Бадахосом. Захват Эстремадуры не только дал им возможность соединить силы Севера и Юга, установить прямую связь между северными и южными областями, захваченными ими ранее, но и обеспечил очень удобный плацдарм для операций против Мадрида. Сконцентрировав силы в зоне Касерес, Мерида, Бадахос, Франко начал наступление на Мадрид.

В последние десять дней августа мятежники разгромили небольшие силы милисиас около Навальмораль-де-ла-Мата и Оропеса. В конце месяца они подошли к Талавере, которую защищали остатки частей, отступившие из Эстремадуры, и два батальона, присланные для подкрепления из Мадрида. Потеснив их, мятежники овладели Талаверой.

Путь к Мадриду оказался открыт.

На следующий день разразился правительственный кризис. Уходивший в отставку военный министр не пожелал принимать каких-либо мер для отправки войск в зону Талаверы. Новый военный министр еще не был назначен, ибо лишь ночью 4 сентября Ларго Кабальеро получил полномочия для сформирования правительства. Не существовало и Генерального штаба. Армия осталась без руководства.

Тогда командование 5-го полка сняло с фронта Сьерры несколько своих подразделений: две роты из батальона «Тельмана» под командованием Модесто, две роты батальона «Аида Лафуэнте» во главе с Трифоном Медрано и вместе с отрядами, сформированными в Мадриде, направило эти части в Талаверу. В последующие дни к ним присоединились батальоны «УНР» и «Крестьянская молодежь» Союза объединенной социалистической молодежи, батальоны «Виктория» и «Галисийские милисианос», а также несколько рот гвардиа асальто.

С 24 августа по 2 сентября я занимался реорганизацией 4-й и 6-й Стальных рот и формированием 9-й роты, после чего вместе с ними отправился на талаверский фронт. 3 сентября мы вступили в бой с противником вблизи Талаверы, и лишь тогда республиканское командование узнало, что мятежники приостановили наступление и все еще находятся в городе. В тот же день к нам прибыл подполковник Бурильо. Ларго Кабальеро назначил его командующим этим сектором. В новом правительстве Ларго Кабальеро кроме поста председателя совета министров занимал пост, военного министра. Военно-морским министром и министром авиации стал Прието.

5 сентября мы атаковали противника в направлении Талаверы, 6-го наши части перешли к обороне на реке Альберче. Спустя два дня мятежники возобновили наступление. Бои развернулись в районе от Талаверы до Санта Олалья. По ожесточенности им не было равных за все время войны.

Пока мы сдерживали врага, шла работа по созданию оборонительной линии между реками Альберче и Тахо, примерно в 15 километрах от Талаверы.

Вскоре две роты Медрано и три мои получили приказ занять позицию от большой шоссейной дороги возле деревни Касалегас до реки Альберче. 11 сентября противник атаковал нас, но был отбит. Ночью он вновь попытался наступать, однако не только не продвинулся вперед, но понес большие потери. Среди захваченных нами пленных оказался раненый сержант Иностранного легиона.

На следующее утро противник опять атаковал нас и снова был отброшен. Около полудня, когда Медрано и я находились на церковной колокольне, где мы расположили наблюдательный пункт и установили пулемет, на левом фланге, сзади нашей оборонительной линии, показалась колонна численностью примерно в одну роту. Это могли быть посланные нам подкрепления, либо вражеские части, пытающиеся окружить деревню. Я решил сам разузнать, в чем дело.

Не успел я выйти из деревни, как стало известно, что это противник. Потеснив наших соседей слева, он решил окружить нас. Сдерживая натиск фашистов имевшимися в моем распоряжении средствами, я сообщил Медрано о положении дел и приказал покинуть деревню, становившуюся для нас ловушкой. Мятежники усилили атаки, но окружить нас не смогли.

В тот день я обнаружил в Трифоне Медрано качества, которых не замечал раньше. Я знал его как политического руководителя. Он был генеральным секретарем Союза коммунистической молодежи и вместе с Сантьяго Карильо, генеральным секретарем Союза социалистической молодежи, содействовал объединению этих двух организаций. В Касалегас он проявил беззаветную храбрость, умение быстро ориентироваться в обстановке и принимать необходимые решения.

В бою у Касалегас пал Хорхе, мой товарищ по работе в армии. Придя сообщить мне о ходе дел и увидев, какова ситуация, он взял винтовку и героически сражался до последней минуты.

Кто-то назвал бои у Талаверы «героическим бегством».

Мне это выражение кажется довольно метким. Как только становилось известно, что марокканская кавалерия обходит нас с флангов или с тыла, мы отступали, но вскоре возвращались, чтобы отвоевать сданные позиции. При этом наши войска проявляли подлинный героизм.