46-я дивизия находилась в тылу — в Алькала де Энарес — с 26 июля 1937 года, с того дня, когда она была сменена на фронте под Брунете. Когда спустя полгода ее захотели снова бросить в бой, генерал Миаха потребовал взамен ее отправить 11-ю дивизию, а Прието согласился с этим.

Атмосфера, царившая в Мадриде в штабе Миаха и в штабах других командиров, где мы побывали, неприятно поразила нас. Полгода пассивности создали атмосферу, очень отличавшуюся от той, которая была, когда мы уходили отсюда в середине прошлого года. Я быстро понял, как отрицательно может сказаться на состоянии моих войск жизнь в атмосфере военных парадов и неучастия в боях. Я поставил перед Миаха вопрос о своем желании вернуться на фронт. Но он ответил, что мое место в Мадриде; что Наполеон имел личную гвардию и он — Миаха — тоже вправе иметь свою, а я, по его словам, должен считать за честь для себя и своих войск выполнять эту роль. В ответ я сказал ему, что мы не в империи, что он — не Наполеон, а я не из тех, кто годится на роль командующего личной гвардией, и вообще мои солдаты не примут этой роли. Спустя один — два дня осложнившаяся обстановка под Теруэлем помогла моему желанию осуществиться — нам разрешили вновь отправиться на фронт.

Нас направили в Куэнку, где мы оставались всего несколько дней. Затем дивизия была переброшена в район Коньете и в Либрос, юго-западнее Теруэля. А 19 февраля нас переместили в район Альдеуэла, к югу от Теруэля, передав в подчинение V армейского корпуса. Обстановка на фронте была неясной. 11-я дивизия получила задание занять позиции у южной окраины города на тот случай, если сопротивление 46-й дивизии, защищавшей город, будет сломлено.

На рассвете 22 февраля я получил от командира V корпуса приказ оставить одну бригаду на месте, а с двумя другими участвовать в операции у Теруэля, чтобы прорвать кольцо, в котором, видимо, оказалась 46-я дивизия. Я говорю — видимо, так как сведения, полученные мною, не были достаточно ясными.

Когда часть дивизии уже находилась на марше, готовясь к атаке, я получил новый приказ, отменявший прежний, и пояснение к нему, из которого явствовало, что Теруэль оставлен 46-й дивизией. Но еще до этого 46-я дивизия уже была брошена своим командиром «Кампесино», который бежал без оглядки до деревушки, находившейся более чем в 50 километрах от передовой.

«Кампесино» бежал из Теруэля 21 января, когда город еще не был окружен; он трусливо покинул свои части, некоторые из них продолжали героически сражаться вплоть до вечера 22 января. Противнику удалось захватить немалое количество пленных и вооружения этой дивизии. Казалось, было бы логичным, учитывая столь жалкое и подлое поведение «Кампесино», принять в отношении него соответствующие меры. Но его даже не отстранили от командования дивизией.

11-я дивизия, не отрываясь от противника, закрепилась на позициях, занятых ею на линии от шоссе Теруэль— Сагунто до реки Турия. В начале марта она была сменена и опять переброшена в район Сегорбе. Кровавая дань, принесенная бойцами 11-й дивизии, была велика. Если захват указанных нам командованием объектов происходил почти без потерь, то последующая оборона их стоила крови и жизни сотням людей дивизии — командирам, офицерам, комиссарам.

Среди убитых был майор Федерико Антолинес, которого солдаты любовно называли «Чифло». Я знал его с первых дней августа 1936 года, когда с несколькими людьми, среди которых был Грегорио Рубио, позже командир бригады, он явился в 5-й полк и был зачислен в состав 4-й — Стальной роты, а спустя два дня отправился в Гвадарраму. Родом он был из Навас де Паредес в Паленсии и, несмотря на свою молодость — он погиб 23-х лет, — считался уже ветераном юношеского революционного движения, в котором участвовал еще до войны. Он и его товарищи прибыли в 5-й полк сразу же после освобождения из тюрьмы в Маоне, где отбывали наказание за пропаганду в защиту астурийских борцов, которую они вели в октябре 1934 года, находясь на военной службе. Военная биография Антолинеса была историей обороны Мадрида и 1-й бригады 11-й дивизии— он сражался в одном из ее батальонов и, проявляя храбрость и воинскую смекалку, заслужил чин командира. Он много раз обагрял своей кровью поля сражений. Мы потеряли капитанов Гонсало Мансанареса, Карлоса Раймундо Переса, Херонимо Меренсио, Сандалио Санчеса Ибарролу, лейтенантов — Франсиско Агилара, Мануэля Варга, Хуана Фернандеса Симона, Франсиско Родригеса Гарсиа, Антонио Муньоса, Реституто Родригеса.

В боях пали комиссары Франсиско Эрмоса Паррага, Андрес Медина, Мануэль Родригес Хил, Хуан Баутиста Морено, Мануэль Гонсалес Буэно.

Но как всегда особенно много раненых и убитых и особенно много героев было среди сержантов и солдат. Это были, например, Хуан Молина, Матео Тройа, Сабино Мурильо, Карлос Пенья, Хуан Косме Сакристан, Рикардо Родригес, Франсиско Санчес, Хосе Мартинес, Хосе Куэнка Сильва, Виктор Виланова, Мануэль Перес Бехерано, Мануэль Ортис. Они пали на поле брани, как и другие герои, которых невозможно перечислить. Хоакин Кастильо, бывший алькальд и председатель Народного фронта в Лопера (Хаен), проявил себя подлинным героем в боях за Теруэль. Среди раненых был Хуан Менор — комиссар санитарной части дивизии. Он находился на фронте с первых дней войны. Его моральная стойкость, отвага и мужество, особенно ярко проявившиеся во время тяжелых боев под Брунете, на Арагоне, за Теруэль, были поистине непревзойденными. Менор вместе с Вилья Ланда и другим медицинским персоналом был выдающимся организатором медицинской службы 11-й дивизии, героическая деятельность которой спасла столько жизней. Арестованный франкистами после окончания войны Менор был приговорен к смертной казни, замененной затем 15-летним тюремным заключением.

Ранены были комиссар Висенте Блас и лейтенант Антонио Бланко. После окончания гражданской войны оба они эмигрировали в Советский Союз. Бланко был убит в боях против гитлеровцев, сражаясь в одном из партизанских отрядов. Блас вернулся в Испанию и в 1948 году погиб, сражаясь в рядах астурийских партизан.

Первая фаза боев за Теруэль оказалась последней, в которой Сантьяго Альварес принял участие как комиссар 11-й дивизии. Приказом Прието в начале декабря 1937 года он был направлен комиссаром в 44-ю бригаду Восточной армии. Единственной «виной» Сантьяго Альвареса, из-за чего он был понижен в звании, была его молодость. Полтора года великолепной организаторской деятельности, полной примеров героизма, любовь и уважение 11-й дивизии и всех, кто хоть раз видел Сантьяго в бою, для Прието ничего не значили. Одним росчерком пера он хотел перечеркнуть все (как будто это было в его силах).

Спустя пять месяцев Альварес вернулся к нам комиссаром V армейского корпуса, в то время как Прието отправился в Америку демонстрировать свои пораженческие настроения. На место Альвареса комиссаром дивизии был назначен Хосе Фузиманья — каталонский рабочий, способный, умный, быстро завоевавший любовь и уважение наших бойцов. Фузиманья был комиссаром 11-й дивизии до апреля следующего года, а затем стал комиссаром XV армейского корпуса, в рядах которого и закончил войну. Затем Фузиманья уехал в Советский Союз и погиб, сражаясь в рядах Советской Армии против гитлеровцев.

Я считаю, что в тот момент выбор Генеральным штабом Теруэльского фронта для наступательной операции был совершенно правильным и своевременным.

Через перебежчиков и по другим источникам информации мы были осведомлены, что после окончания боев на Севере франкисты подготавливают наступление на Мадрид, рассчитывая этим закончить войну. Концентрация войск, предназначенных для участия в наступлении, в районе Калатаюд — Монреаль — Молина де Арагон и далее на Север закончилась 10 декабря 1937 года. Начало наступления намечалось на 18 декабря в направлении через Гвадалахару, то есть через район того самого сражения, которое было проиграно итальянцами в марте 1937 года.