На этот раз для маневра враг должен был бросить в наступление большую массу войск, свои лучшие силы, в том числе и 13 дивизий, высвободившихся в связи с окончанием северной кампании и находившихся под впечатлением своей недавней победы.

Столь тщательно подготовленное фашистское наступление было полностью сорвано за три дня до его начала наступлением республиканских войск. Таким образом, главная цель операции была нами полностью достигнута, причем в наши руки перешла стратегическая и тактическая инициатива. Другим результатом наступления республиканцев было сокращение линии фронта. Существовавшая ранее непрерывная, но извилистая линия огня протяжением более 90 километров теперь сократилась до 12 километров. В то же время наши линии передвигались вперед километров на 25 — море теперь находилось от фронта не более чем в 100 километрах. Таким образом, наши части приближались к Сарагосе и угрожали врагу с тыла в секторе Гвадалахарского фронта. Захват Теруэля создавал, конечно, устойчивость этому фронту для наступавших и улучшал условия будущих операций.

Следует особо подчеркнуть, что операцию удалось подготовить в тайне. Необходима была строжайшая секретность в самом планировании операции и ее подготовке, смелость и быстрота выполнения плана.

План обязывал произвести рекогносцировку с целью изучения местности и разослать подготовленные приказы, соблюдая во всем этом строгую конспиративность. Сама же подготовка операции, в свою очередь, предусматривала сосредоточение войск и боевых средств с максимальной быстротой и также в абсолютной тайне. В результате соблюдения этого условия противник не разгадал наших намерений. Таким образом, стратегическая и тактическая внезапность была полностью достигнута, а это свело наши потери к минимуму. В процессе осуществления задуманной операции войсками в полной мере была проявлена отвага и смелость. 11-я дивизия достигла указанного объекта, находившегося в 12 километрах от ее исходного рубежа, за пять часов до начала атаки.

Две колонны отправились с баз, находившихся более чем в 20 километрах одна от другой. Они наступали в указанном направлении и заняли обширную зону с четырьмя деревнями: Конкуд, Сан Блас, Ла Хеау и Кампильо, не считая многих других укрепленных пунктов.

…Народная армия сумела обнаружить наиболее уязвимые позиции противника. Благодаря такой тактике ей удалось вклиниться в захваченную противником территорию более чем на 12 километров, оставив у себя в тылу и на флангах много вражеских очагов сопротивления. Все это говорило о большой решимости и отваге наших войск.

Но наряду с успехами, в Теруэльской операции повторялись некоторые ошибки, уже допущенные в предыдущих боевых операциях. Одной из них было недостаточное количество сил, участвующих в наступлении, хотя имелись все возможности выделить больше. Кроме того, и наличные силы распределялись неправильно — так, основная масса войск была предназначена для подавления сопротивления противника в Теруэле, в то время как правильнее было бы использовать большую часть сил и средств для максимального выдвижения нашего фронта на север, оставив для окончательного подавления вражеского сопротивления в Теруэле две бригады. Активность противника в первые дни нашего наступления была слабой. По-видимому, его командование не могло решить: помочь окруженным или начать уже подготовленное наступление на Мадрид. Наконец, противник принимает решение в пользу Теруэля — не столько, чтобы спасти окруженные там войска, сколько с целью предотвратить ту опасность намеченному наступлению на Мадрид, которая назревала со стороны наших войск, действующих в его близком тылу. Но мы не воспользовались этими колебаниями, длившимися три или четыре дня. Если бы вместо двух дивизий мы бросили на север четыре или пять из имевшихся у нас, но очень плохо использованных, обстановка в итоге Теруэльской операции оказалась бы для нас более благоприятной.

Думаю, что Генеральный штаб не имел ясного представления о смысле и размахе сражения, начавшегося 15 декабря 1937 года по нашей инициативе. Мне кажется, что Генеральный штаб не придавал должного значения тому факту, что, коль скоро мы сорвали противнику наступление на Мадрид и заставили его сражаться на выбранном нами плацдарме, он сделает все возможное, чтобы взять реванш и ответит на наше наступление контрнаступлением, максимально используя все свои силы и средства.

Дело происходило не так, как надеялся враг, и его контрнаступление должно было пройти через длительное сражение на изматывание, чего не предусмотрело Республиканское командование, которое должно было принять все меры, чтобы навязать противнику такое сражение. В Теруэльской операции этому все благоприятствовало. Достаточно было лишь не дать противнику возможности выйти из долины Гвадалавиара, длиной в 64 километра и шириной в 6 километров, заставив его сражаться, находясь в тупике между нашими доминирующими с флангов позициями. Нам необходимо было сконцентрировать больше сил в секторе Теруэля и использовать их к. северу от города, а не против самого Теруэля, как это делалось в начале операции и позже при фронтальной обороне.

Поскольку на Теруэльской фронте враг сосредоточил значительную часть своих лучших войск, мы должны были поставить перед собой задачу усиления наших линий во всем этом секторе, разместив свои резервы в глубину таким образом, чтобы они могли быстро появляться в любом месте прорыва наших позиций и предпринимать контратаки.

Имели ли мы силы и средства для этого? Да, имели. Но мы постепенно расходовали их в невыгодной для нас обороне и во многих случаях бросали в контрнаступление прямо с грузовиков и поездов, без предварительного ознакомления с местностью, а такое ознакомление, как известно, придает бойцу уверенность. Дальнейший ход сражения показал, что Генштабом владеет своего рода навязчивая идея: противник приостановит наступление на Теруэль и начнет наступление на Мадрид или на другом фронте. Доказательством этого являлось то, что Генштаб дважды считал сражение за Теруэль законченным, снимал с этого направления войска и вооружение, отправляя их на другие фронты. А позже он был вынужден срочно возвращать их на теруэльский фронт…

Фронт рушится. — Я отправляюсь в Альканьис. — Разговор с Рохо. — Его планы. — Две недели боев в секторе Альканьис. — 20 дней нового героического сопротивления фронта противнику, во много раз превосходящему нас по численности и вооружению. — Противнику не удается захватить Тортосу и выйти в этом секторе к морю.

9 марта, когда мы находились вблизи Сагунто, стало известно о начавшемся наступлении противника в Арагоне. Я отправил двух офицеров из штаба дивизии с заданием разузнать все и сообщить нам о положении на фронте. Одновременно мы приняли меры к переброске туда дивизии — у меня не было ни малейшего сомнения, что и нам придется там действовать. 10, 11 и 12 марта мы получали все более и более тревожные сведения. 12-го мы узнали, что Рохо приехал в Альканьис и взял на себя все руководство операциями. 13 марта я получил приказ направить дивизию в Альканьис, а самому как можно скорее явиться к Рохо. В 10 часов вечера 13-го я прибыл в штаб XVIII армейского корпуса, находившийся в Альканьисе. Состояние, в котором я застал командира корпуса полковника Эредия и его штаб, не могло быть более плачевным. На мои вопросы Эредия отвечал, что не знает ровным счетом ничего: ни где проходит фронт, ни где его части, ни где противник. Одно только было ему известно: противник занял Каланду.

Эредия сказал мне, где я могу встретиться с Рохо. Это был дом неподалеку, на дороге, ведущей из Альканьиса в Морелью. Я и сопровождавшие меня офицеры отправились туда. Рохо объяснил мне обстановку, насколько она была ему известна. Сообщил свои выводы и планы. По его мнению, наиболее опасным направлением наступления противника было Альканьис — Вальдерроблес — Тортоса. Рохо, в частности, посвятил меня в свой план контратаки, цель которой — остановить врага, чтобы выиграть время для сосредоточения резервов. Главной отправной базой этой контратаки должен быть Альканьис. Затем предстояло организовать оборону вдоль реки Гуадолопе. В этом отношении задача 11-й дивизии заключалась, во-первых, в создании на севере и на юге от Альканьиса сильного центра сопротивления, а позже — плацдарма для контратаки. Рохо добавил, что на рассвете мы вдвоем отправимся осмотреть местность. Он приказал мне отдохнуть до отъезда в Альканьис.