Так же как и в случае с гладиаторами, экипировка венаторов тоже должна была доставлять в первую очередь эстетическое удовольствие толпе, а не защищать от животных. Как и гладиаторы, венаторы в основном были рабами, но, к сожалению, они не собирали толпы поклонников, как это делали успешные гладиаторы, поэтому их жизни стоили дешево. Большинство вена-торов были вооружены копьями и кинжалами, иногда луком и стрелами. Они не носили доспехов, поэтому, чтобы защитить свою жизнь, им приходилось полагаться исключительно на свои навыки владения оружием и ловкость. Некоторые из этих легковооруженных мужчин владели особыми приемами, позволяющими сразить четвероногого соперника. Так, кое-кто из венаторов мог свалить медведя одним сильным ударом, нанесенным в область под ухом. Поговаривали, что один охотник мог убить льва голыми руками. Одной рукой он раскрывал льву пасть, а другую засовывал в глотку. Даже невозможно представить, как такому трюку можно было научиться.

В распоряжении легковооруженного венатора имелись и различные приспособления для защиты. Чаще всего использовалась большая деревянная дверь, установленная на опору таким образом, чтобы она могла вращаться вокруг своей оси, наподобие современных вращающихся дверей. Венаторы прятались за ней, чтобы хоть немного перевести дух. Наиболее искусные бойцы использовали ее в качестве оружия. Они вставали возле двери и ждали, когда зверь, с которыми им приходится сражаться, понесется на них в атаку, а затем поворачивали эту тяжелую деревянную махину и с силой ударяли ею животное, чем наносили ему серьезную травму.

Имелись также деревянные бочки и плетеные ловушки, в которые охотник мог нырнуть в минуту опасности.

Разъяренный медведь, лев или другое животное начинало яростно теребить бочку или хитроумную ловушку, но, не добившись успеха, теряло к ней интерес и отходило. Тогда охотник покидал убежище и снова продолжал бой. Конечно, эти убежища были эффективны только в том случае, если венатор успевал вовремя добежать до них. Не один охотник умер страшной смертью, пытаясь достигнуть безопасного укрытия.

Некоторые охотники были вооружены более основательно. Иногда гладиатор, или по крайней мере человек, экипированный как гладиатор, выпускался на арену вместе с дикими животными. Если защитное вооружение — щит и шлем — такого воина давало ему явное преимущество перед легковооруженным охотником, защищая его от острых клыков и когтей, то боевое оружие — меч — в силу небольшого радиуса действия не шло в сравнение с охотничьим копьем.

В незавидном положении оказывались люди, которым приходилось сражаться с животными, «замурованными» в кольчугу, наподобие той, что носили солдаты вспомогательных пехотных войск. Им давали лишь маленькие кинжалы даже в тех случаях, когда те выходили на арену против свирепых львов или огромных медведей. Преимущество, которое они имели благодаря доспехам, просто испарялось из-за отсутствия эффективного оружия. Как всегда, когда дело касалось смерти, римляне проявляли большую изобретательность.

Некоторые из этих кровавых сражений происходили один на один, например один человек против льва. Другие были массовыми, когда на арену выходило несколько охотников и выпускалось несколько дюжин животных. Большое количество зверей значительно увеличивало риск получить травму или погибнуть, так как охотник мог подвергнуться нападению сзади, в то время как всецело концентрировался на животном перед собой.

Чрезвычайно популярной во времена правления императоров была разновидность охоты на диких зверей под названием силва. Для этих представлений воссоздавали естественную среду обитания животных, на которых устраивали охоту. Для того чтобы создать эффект пустыни, на арену приносились камни и валуны; чтобы имитировать болота — выкапывались большие пруды; а чтобы создать леса, которые и дали название этому виду охоты — силва, выставлялись деревья и кустарники в кадках. Затем в созданные декорации лесов, болот и пустынь выпускались животные, которым суждено было стать добычей венаторов.

Подобные представления достигли пика популярности в III веке, в период правления императора Проба. Марк Проб, будучи уроженцем провинции района Дануба, происходил из фермерской семьи и сумел достигнуть вершины власти благодаря поистине впечатляющей карьере в армии. Проб пришел к власти в период, когда гражданские войны и экономический упадок довели страну до бедственного положения.

Родившись в деревне, Проб видел решение проблем, с которыми столкнулась империя, в реформировании сельскохозяйственных угодий провинций.

Сокрушив своих соперников и упрочив мир на границах, Проб «переквалифицировал» армию, бросив ее на общественные работы. Болота в дельтах Нила и Дануба были осушены и превращены в нивы. Лесистые районы Балканских гор превратились в виноградники. Леса на севере — вырублены под пастбища. В результате этих земельных реформ огромное количество животных лишилось своих «домов». Проб не преминул воспользоваться этим обстоятельством, организовав зрелищные силвы в Риме и провинциальных городах. Искусственно созданные водоемы были заполнены крокодилами и гиппопотамами, а леса заселены медведями и волками. Самое известное представление Проба было устроено в Риме в 281 году н. э., когда целый лес, с его вековыми огромными деревьями, каких не видел Рим, в буквальном смысле приволокли из Германии, для того чтобы создать декорации для многодневной охоты, во время которой среди прочих животных северного края было убито триста медведей.

Такие представления снискали большую популярность и любовь у римского народа, но только не у армии, которая была крайне недовольна тем, что ей приходится заниматься осушением болот и высадкой виноградных лоз. В сентябре 282 н. э. гвардия преторианцев, под командованием Марка Кара, организовала военный переворот и убийство Проба. Время, когда зрелища приносили популярность политикам и императорам, было на исходе. Теперь главным элементом римской политики становилась военная власть.

Возможно, неспособность Проба удержать власть в своих руках после столь великолепной силвы 281 года н. э. послужила толчком к тому, что мода на помпезную охоту на зверей начала проходить, хотя численность убитых зверей оставалась огромной. В Триполи есть мозаика, датируемая приблизительно 200 годом н. э., на которой изображены различные бои с участием зверей. Одна из сцен, изображенных на мозаике, в течение долгих лет занимала умы историков. На мозаике запечатлен бой между медведем и быком, соединенных друг с другом одной цепью. Подобный союз опасных животных был весьма типичным и часто демонстрировался на арене во время представлений. Но на мозаике помимо животных находился еще и обнаженный человек. В руках он держал длинную палку с наконечником в форме крюка, с помощью которой отмыкал задвижку на цепи, соединяющей двух животных. Суть этого действия понять очень сложно. Если разъяренных животных спустить с цепи, они могли потерять интерес друг к другу и переключить все свое внимание на единственно движущийся объект, находящийся в поле их зрения, а именно на человека, освободившего их.

А этот человек не имел ни оружия, ни доспехов, чтобы хоть как-то защитить себя. Возможно, на этой мозаике мы видим одно из самых жестоких зрелищ, происходивших на арене. Этот человек мог быть приговоренным к смерти преступником — нокси.

Философ Сенека был одним из тех, кто не одобрял проведения публичных казней и сокрушался по поводу того, какой эффект они оказывают на зрителей. По иронии судьбы, ученик Сенеки — Нерон отличался чрезмерной жестокостью в этом вопросе: именно он стал родоначальником практики бросания христиан на растерзание львам.

Возможно, самыми ужасными из всех мероприятий, происходивших на арене Рима, были казни нокси — преступников, приговоренных магистратом к смерти. Эти казни кажутся чудовищными не только с точки зрения современного человека, более чуткого по своей природе; даже многие римляне считали их проявлением жестокости и бесчеловечности. Эти экзекуции не имели ничего общего с «простыми» казнями через повешение или обезглавливание. Приговоренные к смерти нокси лишались жизни со всей жестокостью и беспощадностью, на которую только был способен изощренный ум римлян. Публичные казни были распространенным явлением в Древнем мире. В большинстве обществ они прекратили свое существование лишь два столетия назад, а в некоторых странах продолжаются и по сей день. Смертная казнь во многих странах по сей день остается высшей мерой уголовного наказания. За особо тяжкие, по оценке общества, преступления, когда нет надежды на то, что совершивший преступление искупит свою вину, смерть становится единственной соответствующей мерой наказания. Для некоторых людей определенные преступления являются настолько ужасающими, что совершившие их люди должны быть не просто уничтожены, а убиты на виду у всех. Публичная казнь — крайняя мера общества по отношению к антисоциальным элементам.