Шофер медленно повел «газик» по главной улице села. По краям асфальтовой полосы тянулась цепь новых типовых домов. Только из соседних улиц выглядывали иногда глинобитные развалюхи. «Когда зазеленеют все эти яблони, гранаты, зацветет урюк, здесь будет как на курорте», — думал капитан, переводя взгляд с одной стороны улицы на другую. Вот на дорогу вышел согбенный старик с палкой в руке.

— Останови! — сказал шоферу Хаиткулы и высунулся из окна. — День добрый, яшулы. Как нам найти дом Абрая Шакурова?

— Да вот он, через три двора.

Проехав зеленый забор дома Шакурова, Хаиткулы не остановил машину, а, миновав еще несколько строений, велел повернуть обратно:

— Да поезжай тихо, Салаетдин, будто яйца везешь.

Когда они снова поравнялись с домом, Хаиткулы вздохнул:

— Отсюда третьего марта ушел Бекджан... Но нам предстоит проследить его путь задолго до того вечера.

Теперь внимание капитана было обращено на правую сторону дороги. Машина проехала правление колхоза. «Здесь где-то должно быть место встречи шофера Худайберды с Гуйч-ага и Бекджаном. Значит, и улица, куда свернул Бекджан, должна быть где-то здесь».

Проехав еще с полкилометра, они достигли перекрестка дорог. Именно в этом месте схемы Аннамаммед поставил знак вопроса. Итак, Бекджан свернул здесь, и дом его находился не в переулке, а поблизости от центральной улицы, недалеко от перекрестка. Загадка его исчезновения должна быть известна одному из жителей этого участка. «Обследовать дом за домом».

Часть улицы, уходившая влево от главной магистрали, упиралась в высокий глинистый холм. Когда машина поворачивала назад, Хаиткулы не смог охватить взглядом, где кончаются его склоны. «Может быть, это дамба или грунт, вынутый из коллектора, или за этим холмом продолжается поселок? Если это дамба, то была ли она здесь десять лет назад? Прежде всего надо восстановить тогдашний облик поселка».

В сознании следователя возникали один за другим мелкие и крупные вопросы, и их становилось все больше. Только теперь Хаиткулы по-настоящему понял, насколько трудно дело, за которое он взялся.

Как будет вести себя Назаров, если ему не удастся расколоть этот орешек? «Вот тебе наглядный пример того, какой вред может принести культ теории. На бумаге все просто, а в жизни? Машину тянет мотор, но не двинется же она без колес? Практика — это колеса, а теория — мотор... Жаль потерянного времени, ты бы мог написать еще одну главу диссертации. Пусть это будет тебе уроком на будущее...»

Хаиткулы померещилось на миг, что перед ним в самом деле стоит с иронической усмешкой Ходжа Назаров, и капитан почувствовал, как лицо его покраснело.

Салаетдин, понимая, что ашхабадский следователь не зря кружит по улицам, приказывая ехать то скорей, то тише, на перекрестке спросил:

— Теперь куда?

Хаиткулы безразлично махнул рукой назад.

К концу учебного года он снова вернется сюда. В том доме с зеленым забором будет свадьба, сердца двух влюбленных соединятся навеки. И соединятся судьбы двух семей, никогда не знавших одна другую, эти семьи станут гостить друг у друга.

Хотя капитан и размечтался о будущем семейном счастье, глаза его по привычке зорко осматривали дорогу. Вот из одного двора вышел человек с лопатой на плече. Что-то в его фигуре показалось знакомым Хаиткулы. Подъехав ближе, он узнал попутчика, старика, с которым летел, — Най-мираба. Салаетдин, видимо, тоже узнал его, так как вопросительно глянул на следователя: остановиться или проехать?

Вообще Хаиткулы намеревался разыскать вислоусого. Но он совсем не предполагал встретить его в первый же день. Теперь же, увидев старика, он велел шоферу остановиться и вышел из машины.

Най-мираб обрадовался нечаянной встрече и повел следователя и Салаетдина к себе в дом.

По правде говоря, Хаиткулы не хотел в первые дни звонить в Ашхабад. Но, оставшись один в номере после ухода Салаетдина, он снял телефонную трубку и, заказав разговор с Ашхабадом, назвал номер телефона Аннамаммеда. Пока он ждал звонка, спустились сумерки, и в комнате стало совсем темно. Вдобавок стояла непривычная сельская тишина, словно жизнь кругом замерла. Хаиткулы зажег шаровидную настольную лампу и развернул местную газету. Но не успел он пробежать глазами заголовки статей, как зазвонил телефон.

— Дела идут? Нашел что-нибудь? — Аннамаммед сыпал вопрос за вопросом.

Что было ему ответить? Обошел все село, осмотрел все, что так или иначе было связано с происшествием, побеседовал накоротке с Най-мирабом, встретился с председателем колхоза и секретарем парторганизации. А результаты? Хаиткулы помолчал немного и ответил:

— Пока ничего. Стою на перекрестке ста дорог и чешу в затылке.

Аннамаммед пожелал удачи и положил трубку.

Утро было пасмурное, холодное. Когда все еще спали, Хаиткулы выскочил на веранду в майке и трусах и зашагал из угла в угол, чтобы разогнать кровь перед гимнастикой.

В это время с улицы вошел небольшого роста человек и, увидев ашхабадского следователя, воскликнул:

— Доброе утро, Хаиткулы Мовлямбердыевич. А я думал, придется вас будить.

Сначала Хаиткулы не разобрал в полумраке его лица и спросил:

— Вы из райотдела?

Вошедший направился к инспектору, но и тогда Хаиткулы не узнал его. Это был Палта Ачилович Ачилов, следователь районной прокуратуры. Капитан протянул ему руку, и Ачилов принялся сердечно трясти ее, приговаривая:

— Это удача, это удача. Сразу и перейдем к делу. — И он тут же принялся развязывать тесемки бумажной папки. — Все бумаги, оставленные вами, тщательно изучил. Полночи просидел.

Хаиткулы неловко было стоять в трусах и майке перед этим толстеньким лысеющим человеком, но и уйти не было никакой возможности — Ачилов не давал ему слова вымолвить, засыпая его вопросами и тут же сам отвечая на них. К тому же Хаиткулы никак не мог припомнить, где он его видел — то ли в Ашхабаде, то ли в Керки. Или сидели вместе на совещании? Вчера прокурор сказал, что кого-то пришлет ему в помощники, и капитан уехал, даже не успев повидать своего коллегу.

Наконец Ачилов на секунду умолк, и Хаиткулы поспешно заявил:

— Простите, но, во-первых, вы не представились, а во-вторых, мне необходимо одеться.

Они вошли в номер. Хаиткулы быстро оделся.

— Если я не ошибаюсь, вы считаете, что Бекджан умер насильственной смертью? — не отступал Ачилов.

— Почти уверен.

— А если здесь самоубийство? Река близко, парень был выпивши. Может быть, его обидели...

— Нет, — уверенно ответил Хаиткулы. — Рано или поздно труп нашли бы.

Ачилов возмущенно замахал руками:

— Нашли бы? Вы думаете, они искали по всей Аму-дарье? А если он привязал камень на шею? А потом труп затянуло илом, он разложился — и точка. Надо критически рассмотреть протоколы поисков на реке.

— Давайте сначала позавтракаем, а потом займемся делами, — предложил Хаиткулы.

На широкой веранде гостиницы их ждал человек в милицейской форме. Палта Ачилович сразу узнал его:

— Здешний участковый.

Капитан козырнул и представился:

— Пиримкулы Абдуллаев, участковый.

Когда следователи вернулись из столовой, в коридоре ашхабадского следователя дожидалось уже несколько человек. И когда капитан подошел к ним, они нестройным хором поздоровались с ним. Первой встала молодая женщина в платке и стареньком халате. За нею следовали седобородый высокий старик, молодой человек в кирзовых сапогах, солидный мужчина в макинтоше, с черным галстуком на белой нейлоновой сорочке и в каракулевой папахе. Сидевшие в углу на корточках Най-мираб и еще один бородатый старец, тоже кряхтя, поднялись и церемонно приветствовали вошедших.

Хаиткулы пожал всем руки и, попросив подождать еще минуту, вошел в номер с Абдуллаевым.