— Великанше, — повторила она. — Из Гегууля!

Казалось, даже пламя в камине застыло. Никто не знал, что сказать, кроме Принца-лягушонка, который вдруг квакнул.

— Ты колдун, парень? — Рычание Грива разорвало тишину, и Джек подпрыгнул.

— Нет!

— Тогда какие у тебя могут быть дела в Гегууле? Ведь никто из смертных не может войти туда, не пройдя обряд беловыведения.

— Я случайно туда попал, — сказал Джек, протестующе поднимая руки.

— Никто не может взобраться на Вершину в царство Белой Феи случайно!

— Я не так туда попал, — объяснил Джек. — Клянусь! Был один гигантский боб…

— Стеблелаз! — воскликнула Рапунцель, вспоминая как называли Джека Мудрейшая и Рун. — Я знала, что забыла тебя кое о чем-то спросить!

 — Гигантский боб? — засомневался Эдам. — Может, объяснишь?

— Знаю, звучит очень странно, — ответил Джек. — Но прошу вас, поверьте мне. Будь я колдуном, стали бы красные феи мне помогать?

— Откуда мы знаем, что они тебе помогают? — возразил Эдам. — А вдруг ты нам врешь?

— Он не врет, —  вмешалась Рапунцель. — Я была там. Старейшина красных фей пообещала ему помочь. Она сказала, чтобы мы пошли в Перволес вместе.

Перл долго смотрела сначала на Рапунцель, потом на Джека. Затем она стукнула тростью по полу, и в комнату словно вернулась жизнь.

 — Ради любви к деревьям, Эдам, — сказал она, ткнув тростью в сторону Эдама, — оставь мою внучку в покое и не пугай ее. Грив, отойди от двери. Ты уже достаточно продержал этих детей взаперти. Рапунцель может приходить в этот дом и уходить из него, когда захочет.

— Но… — взволнованно возразил Эдам.

— Я не буду удерживать тебя здесь, Рапунцель, — обратилась к ней Перл. — Я не ведьма. Лишь надеюсь, что вы с Джеком останетесь с нами хотя бы на одну ночь. Я бы очень хотела, чтобы ты задержалась подольше и поговорила со мной, но не буду удерживать тебя силой.

Рапунцель покосилась на Джека, который спокойно окинул взглядом всех, кто находился в комнате. Потом он кивнул.

— Мы останемся на одну ночь — уступила Рапунцель. — Нам бы все равно пришлось искать ночлег. Не думаю, что Рун нам помешает, мы ведь завтра уйдем.

Сказав это, она краем глаза заметила красный отблеск. Быстро повернулась к ближайшему окну, но огонек исчез, и она увидела лишь силуэты деревьев на фоне звездного неба.

— Значит, договорились, — подытожила Перл. — Грив, помоги мне вернуться в кровать. Эдам, приготовь им что-нибудь поесть, и не приставайте к Рапунцель с вопросами. Больше ни слова про ведьм или башни до самого утра.

Вечер начался в напряженной тишине. Эдам готовил ужин почти без единого слова, а Джек, казалось, старался держаться от всех в стороне. Он сидел в углу гостиной, самом дальнем от кухни, и листал ту же книгу о магии, которую прежде смотрела Рапунцель.

Перл, уже улегшаяся в постель, позвала Рапунцель и попросила поцеловать ее на ночь. Прижавшись губами к морщинистой щеке бабушки, Рапунцель испытала довольно странное чувство. Перл смотрела на нее так жадно, что Рапунцель вздохнула с облегчением, когда настало время потушить лампу. И еще больше обрадовалась, когда, выйдя из комнаты Перл, обнаружила, что Грив вернулся в свой дом по соседству, оставив ее и Джека с Эдамом и Скай.

После ухода отца Эдам немного расслабился и, не удержавшись, принялся расспрашивать Рапунцель о чемпионате. Она с готовностью описала не скрывавшему восторга увлеченному слушателю каждый раунд. К концу ее рассказа ужин был готов. Вчетвером они уселись за трапезу из настоящих продуктов, а не желудей-для-всего: салат с фенхелем, сырный суп, жареное мясо и напоследок шоколадный торт, да такой вкусный, что Рапунцель в глубине души сочла Эдама поваром не хуже Ведьмы.

А затем Рапунцель выкупалась — впервые, как ей казалось, за целую вечность — и начисто промыла зудящую кожу головы, не жалея приятно пахнущего лавандового мыла. Принц-лягушонок отказался поплескаться в ванне и развлекался поодаль, поедая дохлых мух с подоконника. Вытеревшись насухо, Рапунцель надела длинную мягкую фланелевую рубашку, которую Скай сшила для Натти, когда та носила дочь. Наконец Скай ушла, а Рапунцель, лежа в старой маминой спальне, натянула пуховое одеяло до подбородка и почувствовала себя почти в такой же безопасности, как если бы была в своей башне.

В голове носились вопросы. Странные вопросы. Зачем Ведьма возделывала огород по соседству с домом родителей Рапунцель? Зачем она обхитрила Рема Леру и забрала его новорожденную дочь подальше от матери, которая ее хотела? Неужели Ведьма так сильно любила Рапунцель, что была готова вредить людям, лишь бы ее заполучить? Но откуда вдруг такая любовь? Рапунцель же была просто малюткой, совсем ни на что не способной, так что же заставило Ведьму унести ее в свою башню и там за ней ухаживать?

На рассвете Рапунцель проснулась от ощущения, будто кто-то взял ее за руку. Открыла глаза и увидела Перл в мягком халате, сидящую на краю постели. Она, как и вчера, смотрела на Рапунцель, но уже без нездоровой жадности. Морщинистое лицо казалось спокойным, яркие синие глаза лучились любопытством.

— Доброе утро, — сказала Перл.

Рапунцель села и заморгала.

—  Еще совсем рано, — зевнула она, всматриваясь в окно.

Небо снаружи было бледно-фиолетовым.

— Ночью ко мне наведался неожиданный гость, — сообщила Перл. — Он назвался Руном.

Рапунцель резко выпрямилась.

— Что случилось? — воскликнула она. — С тобой все в порядке?

Перл сжала ее руку.

— Он не сделал ничего страшного… только появился. Пожалуй, это все, что я могу тебе рассказать, — проворчала она. — Нет, так не годится… Рун сообщил мне, что у вас с Джеком и правда есть дело в Перволесе, что вы должны оставить меня сегодня же на рассвете и что у меня нет иного выбора, кроме как отпустить тебя. — Перл помолчала. — Сама видишь, мне это трудно. Тяжело отпускать тебя так рано, да еще не по своей воле. Я боюсь, что никогда не увижу тебя снова. И наша встреча получилась такой короткой.

— Я вернусь, — выпалила Рапунцель. — Доберусь до Перволеса, получу возможность поговорить с Ведьмой, а потом приду сюда еще раз.

Перл явно сомневалась.

— Я обязательно вернусь, — убежденно сказала Рапунцель. — Мне здесь нравится. Хочется пожить здесь подольше и услышать все-все о моей маме, об отце и о тебе…

— Ты действительно собираешься свидеться с Энвеарией? — спросила бабушка.

— Мне очень нужно, — кивнула Рапунцель. — У меня к ней много вопросов.

— А я не могу на них ответить?

— Не знаю. Ты можешь объяснить, почему Ведьма была готова причинить столько несчастий?

— Ведьмы обладают Белой магией, — вздохнула Перл, — а Белая магия — это жестокость.

— Но Ведьма совсем не жестокая! — возмутилась Рапунцель. — Вот бы мне хоть кто-то поверил! Вот бы вы узнали, какая она на самом деле и как сильно меня любит.

Перл отпустила ее ладонь.

— Тебе лучше носить вот это, — сказала она, завела руки за голову и сняла с шеи длинную металлическую цепочку, похожую на серебряную, но без блеска.

Цепочка повисла на шее Рапунцель. Красивая, но тяжелая.

— Железо, — пояснила Перл. — Железо гасит магию и тем самым больно ударяет по ведьмам. Эта цепь стоит немалых денег, поэтому носи ее под одеждой, чтобы не привлечь какого-нибудь проходимца.

Рапунцель подняла руки, чтобы снять цепочку. Ей не нужен бабушкин подарок, если он причинит Ведьме боль.

Перл ее остановила.

— Если веришь тому, о чем мы говорили, то носи не снимая. — Перл оперлась о край кровати и осторожно встала на ноги. — А сейчас давай-ка, разбуди своего друга. Чем быстрее вы исполните это ваше поручение, тем быстрее ты придешь меня навестить… Ты ведь вернешься? — спросила она с неожиданной настойчивостью. — Обещаешь мне?

От взгляда на лицо бабушки у Рапунцель перехватило дыхание. Она почти не замечала, как слезы жалят глаза, но чувствовала твердую уверенность, что вернется сюда, что должна вернуться. Должна ради Перл, которая так долго этого ждала. Должна ради себя. Она никогда не узнает свою маму, которой была нужна, зато может узнать маму своей мамы. Уже что-то.