Ой, как же мне хорошо!

Смотрю на Жеку, которая рядом на соседней кровати сидит покрытая с головой махровой такой же простыней, и глазеет, и так тоже, как я, в блаженстве от их рук и действий.

— Мы словно в гареме у султана! Шепчет мне… Ты представляешь….

— Ага! Сейчас! Запомни, такое бывает с нами, но только всего лишь один раз! — Говорит наша банщица.

— Как это?

— А вот так это! Один только раз,… — повторяет еще, а потом, низко склонившись и как можно тише, на самое ушко мне шепчет,… — только ведь раз и первый, а потом всю оставшуюся жизнь — грязь!!!

— Так! Ну что у нас получилось? — Говорит Маста, проходя в комнату. — А ну, все вон! — Все тут же чуть ли не на цыпочках.

— Так, девочки мои, рыбоньки….Хотите все оставшуюся жизнь прожить как сыры в масле, тогда делайте, что я вам советую….

И дальше она о том, что Пап Палыч это такой крутой человек, и что он и депутат, и что у него такие связи и бизнес такой не хилый, как она говорит, и при этом даже глаза закатывает и еще о том, что все это его. И квартира и картины и даже…

— Только вам скажу по секрету, а вы, думайте сами. Хотите в шоколаде, да за границей в Майями или где–то на Карибах?

Мы с Жекой переглядываемся. Но я не очень–то верю и ведусь на такие сказки, да и Женька не такая уж простушка.

— Понятно Маста. Тебе хочется нас подложить под него и бабки с нас сколотить. А вот это ты не видала? — И сует ей Жека под нос кукишь.

Она, как будто ничего не происходит, закуривает, спокойно так отодвинулась, откинулась, опершись на руку, ногу на ногу забрасывает и теперь уже спокойно так, без нажима и немного небрежно где–то даже.

— Это хорошо, что вы именно такие, значит, я не ошиблась. А если такие, то и догадливые. Кстати, мамки ваши как там поживают? Все так вдвоем и трахают мужиков? Можно сказать, по семейному подряду. Но то, ведь, в один прекрасный момент раз и обломится! Менты, знаете — ли, и потом, ведь и свидетели найдутся… Так что мамкам вашим, да и вам не долго ведь боговать. Они на химию поедут, а вы…? Вас до совершеннолетия в интернат. Вы так хотите?

— А чего это ты нам угрожаешь? С виду ведь интеллигентная, еще и художница, а такую метель наметаешь? Ты что хочешь, чтобы я всю свою танковую школу погнала на тебя и чтобы тебя пацанчики мои, что уже нетерпеливо ждут и не дождутся, дрочат хвостики свои, когда я им и сестричка ноги расставим, чтобы они все и на тебя, да хором? Что? Под горлом уже, матка? Это тебе для раздумья! Идем сестричка, нам тут с такими шалавами, кто угрожают нам и мамкам, делать нечего. Ну, брось ты на х…. этот ее е…. халат. Не ищи одежду, пусть она ему под нос сунет трусы мои, да твои и пусть понюхает….Пошли уже…

— Куда пошли?

— К е…… матери! Вот куда! Вставай! Ну, же?

— Постойте, вернитесь! Никуда я вас не пущу!

— Только попробуй!

Маста быстро вскакивает и за дверь! И вдруг слышу, как она ключ в двери проворачивает. Не поверила даже, ведь в доме нет такого, чтобы двери все на замках запирались. Подошла, пнула дверь, закрыта.

— Ну и чего ты добилась? Хитрее надо быть Женечка! Хитрее! Ты, конечно, молодец, срезала ты ее классно, а вот теперь нас они и не срезать уже будут, а может быть даже и резать.

Слышу из–за двери голос Сверкающей.

— Может, поговорим?

— Поговорим, входи, дверь открыта. — Говорю, а у самой все поджилки трясутся.

Ключ провернулся, и я вижу, за спиной входящей к нам Сверкающей, как все бабы столпились у двери и на нас, как на знаменитости какие–то, так и пялятся.

— Ну все? А ты не только настырная, но и дурная еще…

— Так, хватит уже воспитывать. Что ты хотела? Говори.

— Курить будете?

— Давай.

Закурили и сидим молча. Потом Жека первая.

— Если нечего сказать, то спасибо за сигареты и давай уже вали на х….

— Ух ты, как? Думаешь такая крутая?

— Только не надо меня пугать! Поняла, пуганная я!

Я на Жеку во все глаза. Ну, дает, это надо же, как она себя так мужественно ведет? И откуда у нее столько смелости и уверенности. Я что–то уж больно сомневаюсь, что и я так же смогу повести себя. Видимо это поняла Сверкающая и теперь уже только со мной продолжает разговаривать.

— А ты поумней. Как зовут? Видишь, даже имя у тебя не такое колючее, как у этой… Ты хоть скажи ей, что отсюда так просто после всего того, что она тут наговорила ей не выйти. Да и тебе заодно с ней. Вы уже догадались, наверное, раз такие понятливые, где мы и кто мы.

Да, да! Правильно ты шепчешь, Женечка, б…. мы, все как одна. И нас, между прочим, с ночной привезли. Мы ведь так и называемся — бабочки ночные. Между прочим, по нынешним временам работа такая ничего, где–то даже и чем–то подходящая. Не все мужики — козлы, есть среди них и ценители ласк, и женского тела. А вот души, так это только с любимым так.

Тому сначала надо в душу, а только потом, все равно ведь в постель! Им ведь, в конце концов, всем, что от нас надо? Правильно, ее и надо…. И вопрос весь в том и состоит, за сколько и как ее выгоднее продать им…

Да, да! Все равно ведь, это продажа и даже замуж, тоже продажа! Что не веришь?

Ты у наших баб расспроси, как они замуж выходили и как потом торговались с ними, мужьями своими. А некоторые вам расскажут, если не постесняются, конечно же, как они на нее, словно на удочку своих мужей ловили. И только им так условия ставили, что сначала починка крана, а потом и птичку получит или сначала ремонт комнаты, уже потом и в попку позволит, и так считай всю жизнь и еще скажу…

— Слышишь, ты, хвилосов блестявая, хватит пургу нести. Видимо у тебя так все раздолбано, что эти их ….. тебя и до самой головы прое……! Ты свои представления и понятия прибереги. Может тогда, когда у тебя уже туда тапочек прямо с босой ногой пролезет, и ты с ним, купленным тобой мужиком, будешь спать и врать ему, что у тебя так от рождения, или после рождения ребеночка, то ты с ним и будешь так торговаться, как ты рассказываешь. А я не так и она, все мы, кто не с вами….

— Пока, — ехидно вставляет она.

….мы все будем не так! И только уже по любви и никак больше! Тебе понятно? Ну что ты сидишь и на меня уставилась? Что ты хочешь сказать мне?

— Вот что забияка! Я таких вот люблю. Потом, когда все уляжется, ты будешь со мной! Я люблю таких языкатых! Так вот слушай, что я тебе и ей говорю…

Минут через пятнадцать мы с Жекой идем абсолютно голые вслед за Сверкающей туда, где ее ожидает с результатами Маста.

— Ну вот, будем считать, инцидент исчерпанным, так? — Говорит Сверкающая, подталкивая нас перед собой к Масте, которая вся красная встала и смотрит на нас, как кобра, не мигая своими проницательными серыми глазками.

— Вы же умная женщина и Вы не такая как я и они, простите их дурех шелопутных, ведь они еще только, только вылупились и все у них, как видите, еще только, только…. И с умом у них тоже и…

— Ага, особенно у этой, с языком. А ну, покажи мне язык свой.

— Зачем?

— Рот свой открой, ну же…

Жека открывает рот и ей Маста туда глубоко, в самое горло швыряет горсть таблеток.

Жека за горло схватилась и начинает кашлять, хрипеть…

— Пей, сука молодая! Пей, а то сдохнешь! — Кричит ей Маста. — Сверка, помоги, держи, не давай ей выплюнуть, срыгнуть, ну же еще, еще, пей сука!!!

Жека хлебнула и следом ей уже они вдвоем залили поллитра, наверное, воды из бутылки.

— Вы что, б…. хотите меня отравить, усыпить?…. И тут я уже вижу, как Женька так, как и я когда–то, оседает. Глаза ее становятся тусклыми, и она безмолвная, словно пластилин размягчается прямо на глазах.

— Ну вот! Теперь живо, заплетай ей косички, да не одну, две! А вы, что стоите, живей несите бритву и этот, ну эпилятор, мать его! А ты тоже так хочешь?

— Я, нет!

— А я говорю, да! Дай ей две штуки, пусть проглотит сама. — И сует мне в руку две капсулы какие–то.

— Пей говорю, а то я вас вместе с этой стервой убью!!!