— Аа-га, — я знаю Мака Форрестера, и я знаю, что он что-то замыслил. Хотя у меня нет времени выплескивать это на него потому, что очередь начинает двигаться вперёд, и мы проходим к нашим местам.

Когда мы достигаем передней линии, где стоит управляющий колесом, он смотрит на Мака, и по-дружески кивает ему. Мы занимаем наши места, и я притягиваю решётку на бёдра, закрывая её.

— Я знаю, что ты что-то задумал, Мак.

Он широко распахивает глаза, в попытке изобразить невинный взгляд.

— Понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Ну да.

Кабинка двигается вперёд, и начинает подниматься на колесе обозрения. Что бы Мак ни задумал, это ускользает от моего мозга, пока мы поднимаемся на самый верх, и я окидываю тронутый розовыми лучами мир вокруг нас.

— О, Боже мой, какой же потрясающий закат отсюда, — шепчу я, и Мак обнимает меня рукой.

Стук!

Наша кабинка замирает на месте, как только мы достигаем пика подъёма. Вы надо мной издеваетесь? Я смотрю на Мака, я думаю, мне не нужно много времени, чтобы раскусить его план.

— Мак, если ты хоть на секунду задумался о том, что я займусь с тобой сексом здесь, тебе лучше подумать ещё раз, — громко шепчу я.

Он не говорит ни слова. Его глаза коварно блестят.

— У тебя абсолютно, серьёзно никакого шанса! Ты с ума сошёл? — нервно шиплю я, оглядываясь вокруг.

— Лорен, упокойся. Я не поэтому попросил его остановить колесо, — он засовывает руку в карман, и достает маленькую коробочку. Прежде, чем я могу осмыслить, он щёлкает бархатной крышкой, и вытаскивает кольцо с алмазом.

— О, Мак!

— Лорен, послушай, у меня были большие планы, привести тебя сюда и сказать тебе, как красиво ты выглядишь в лучах такого заката, — он кивает на темнеющие тени розового и фиолетового цветов, которыми окрашено небо вокруг нас. — И как блеск этих первых звёзд, которые ты видишь, не идёт в сравнении с блеском твоих глаз. Не пойми меня не правильно. Это правда. Но, на самом деле, я просто хочу, чтобы у нас были воспоминания всей жизни, которые будут стоить таких закатов. Я хочу, чтобы ты взяла мою фамилию, была моей женой, и родила мне детей. Ну, ещё детей. Я хочу тебя. Навсегда.

— Конечно. Да… Да! — мой голос дрожит, и я учувствую себя, будто во сне. Мак вытаскивает кольцо из коробочки и берёт мою руку, скользя сверкающим алмазом по моему пальцу.

— Ты — моя. Навсегда, — счастливо мурлычет он.

— Навсегда, — соглашаюсь я, опуская голову на его плечо, и поднимая руку к небу, любуясь кольцом в лучах уходящего солнца. Я хочу запечатлеть у себя я в памяти картинку этого момента и запомнить её навсегда как день, когда моя жизнь началась сначала.

Лорен

2014

Дверь лифта открывается, и Мак выносит меня из него на руках.

— Что ты делаешь? — пищу я, болтая ногами в воздухе. Мне нравится, с какой лёгкостью Мак может смести меня с ног. Буквально.

— Собираюсь перенести невесту через порог, — нет ни единой ошибки в его намерениях, которые написаны у него на лице. Если бы я была раненной газелью, я бы нервничала, видя, как животное смотрит на меня таким взглядом. Но Мак ещё не знает, что я — не газель. Я — лев.

— Мы ещё не женаты, — я изображаю фальшивый протест. Четно говоря, я не надеюсь, что он поставит меня назад на ноги. Мне нравится быть в его руках.

Мак останавливается перед дверью нашей комнаты, и придерживает меня хваткой одной руки, пока второй выуживает ключ-карту из кармана.

Шш-вик! Бип! Дверь перед нами открывается. Мак проходит внутрь и протезом захлопывает дверь.

Он прошёл длинный путь, даже за короткое пребывание в «Спэдлинге». Теперь его движение грациозные, он овладел искусством маневра на ноге или ношения женщин в кровать. Могу поспорить, он готов снова сесть на мотоцикл. Мысль накатывает на меня несколькими волнами желания. Мысль о том, как он сидит на своем майке, в кожаной куртке и его татуировки выглядывают из-под горловины.

И почему на нас сейчас до сих пор одежда?

— Может, это ещё и не наша первая брачная ночь, — Мак подносит меня к кровати и бросает на неё, — но я собираюсь трахнуть тебя, будто у нас медовый месяц.

— Разве не это ты делал на выходных? — мои глаза жадно блуждают по нему, пока он расстёгивает рубашку. Мак скользит ею по своим плечам, и татуировки показываются одна за другой. Каждая создана как этап его жизни, в которой меня не было. Так же сильно, как я люблю его тату, мне больно видеть, как время оставило свой вечный отпечаток на нём и его коже навсегда.

— Выходные были неплохим тест-драйвом, — он бросает футболку на пол позади себя, — но в данный момент я собираюсь объездить тебя, будто я тебя украл, — его голубые глаза блестят от приглушенного света, и я слышу у себя в своё сердцебиение.

— Стань сюда, — Мак тянется вперёд и тянет меня за руку, чтобы я могла встать на пружинной кровати. — У меня отсюда прекрасный вид, — ухмыляется он мне снизу.

— Вид на что? — я смотрю вниз на него и устойчиво становлюсь на кровати.

— Тебя, устраивающей мне стриптиз, солнышко, — он отпускает мою руку и разворачивается, хватая небольшой стул у стола через комнату. Подтаскивая его к кровати, он усаживается и выжидающе смотрит на меня.

Я никогда ни перед кем не раздевалась. Джоел был хорошим мужчиной, но он не был особо возбуждающим в постели. Я чувствую себя немного глупой, но огонь в глазах Мака помогает мне найти храбрость.

— У меня нет музыки, — говорю я, выпаливая своё самое лучшее оправдание.

— Ну, дай мне это исправить, — Мак встаёт и поворачивается к телевизору с MP3 станцией. Ники Минаж появляется на экране, пока голос Сэра Микс-Э-Лота даёт мне вдохновение. — Моя анаконда не хочет ничего, кроме твоих кроликов, зайчик (прим. перев. — слова песни «My anaconda don’t want none unless you got buns, hun»).

Мак садится назад на своё место.

— Идеальная песня для тебя, — улыбается он.

Ладно. Я поняла.

Я начинаю вилять бедрами и просто падаю на свою большую задницу. Я не могу лежать…. Это смущает. Не обращая внимания на смех, который пытается подавить Мак, я смотрю на телевизор. Никки как всегда, заставляет Дрейка переоценить свою жизнь, пока он трясёт её задницей.

Хорошо, я поняла.

Я быстро стягиваю рубашку, и бросаю её в лицо Маку.

— Эй, ты что делаешь? — он стягивает рубашку, а я ёрзаю на спине, снимаю штаны.

— Тебе нельзя разговаривать. Ты должен смотреть, — мурлычу я, опуская джинсы на пол возле кровати. Сдавленный смех Мака прекращается, а его брови сходятся месте, но его внимание на мне.

Я переворачиваюсь на руки и колени, смотрю на изголовье кровати, поворачиваясь к Маку своими полными изгибами. Наклоняясь вперёд на локтях, я выставляю свою попку вверх и работаю бёдрами, пока моя полная попка не начинает трястись под бит песни. Я оглядываюсь на него через плечо. Мак сидит, будто под заклинанием. Порыв уверенности прокатывается по мне, и я по кровати ползу вперёд, медленно вытягивая ноги. Затем я отталкиваюсь назад, пока не остаюсь у самого края кровати, а моя попка и киска подрагивают в дюймах от лица Мака.

От его рта.

Снова опускаю голову к одеялу, но моя попка до сих пор дрожит, пока я прижимаюсь ухом к кровати. Я прижимаюсь грудями к матрасу так, что моя попка ещё больше становится центром внимания. Я слышу дыхание Мака внутренней частью бёдер, а моя киска становится всё влажнее от желания.

— Не двигайся, — рычит Мак. Прежде, чем у меня есть шанс, я чувствую его сильную руку на бедре, которая пришпиливает меня к месту. Он наклоняется вперёд, пока его губы не касаются края моих трусиков, и проводит зубами по коже моей попки, пока сжимает на них зубы и тянет вниз по заднице так, что киска становится выставленной напоказ.

Я дышу в одеяло, грудь прижимается к матрасу каждый раз, когда я делаю вдох. Теплый язык Мака без предупреждения ударяет между моих складок и быстро находит мой уже болезненный клитор. Его нос прижимается между моих ягодиц, пока он хоронит своё лицо во мне. Он закручивает язык, проводит им по щели, а потом расслабляет его, заставляя меня застонать и сжать одеяло пальцами.