Я кивнула и раскрыла объятия. Шазам взрывом появился из воздуха и рухнул на меня на полной скорости, заваливая меня на землю, и принялся лизать мне лицо и кусать волосы.

Я обхватила его руками, вцепляясь в его пушистое мощное тело. Сегодня вечером он заснет со мной и разбудит меня утром. У меня есть свое любимое создание. Я переживу боль от потери Танцора. И однажды жизнь снова будет хорошей.

— И у нас будут приключения, — счастливо сказал он, играя с моими кудрями.

— Каждый день, — сказала я ему. — Фу. Изо рта воняет представителями племени.

— Твое презренное бросание меня. Мое плохое дыхание. Ты могла набить тот бак рыбой, но нет. Еще одна большая пустота. Как и множество больших пустот в моей жизни.

— Больше никаких больших пустот.

— Обещаешь?

— Клянусь.

Он подвигал лапами, устраивая свой огромный живот, затем бухнулся на мой живот, заставляя меня громко охнуть, и коснулся своим влажным носом моего.

— Я вижу тебя, Йи-йи, — сказал он, наполовину прикрыв сияющие глаза.

Я подумала о Танцоре. О любви потерянной. О любви найденной.

— Я тоже вижу тебя, Шазам.

Затем он вскочил и принялся бегать по острову, а я догоняла его и смеялась.

Он хлопнул меня по лодыжкам и поймал меня, и я рухнула на землю, а он на меня, кусая мои джинсы и цепляясь за рубашку. Под ослепительным солнцем, на острове, где я потеряла его вместе с частью себя, я нашла это обратно.

Мы часами играли, бегая и выпуская пар, бродя по краю озера, ловя серебристых мелких рыбешек, и я с радостью заметила, что он не съел всю рыбу. Он съел только своих врагов. Это я понимала. Он мог себя контролировать. Вместе мы научимся лучше жить и существовать.

Намного позднее мы сидели и смотрели, как волны лижут берег, Шазам плотно прижался к моему боку, согревая меня, когда температура опустилась.

Я совсем забыла об остальных, потерявшись в столь нужном мне забытьи и радости.

Когда звезды начали подмигивать мне с небес, Шазам посмотрел на меня, и я внезапно осознала, какими древними выглядели его глаза. Вся игривость и уязвимость исчезли, и я поразилась тому, как метко назвала его в честь старого мудрого волшебника.

— Он счастлив, Йи-йи.

Я замерла очень неподвижно.

— Кто — он?

— Тот, с которым ты протанцевала в любовь.

Я уставилась на него, затем спросила:

— Откуда тебе это известно?

— Стоп-кадр. Я в нем. Все в нем. Я нечто… большее, чем кажусь, — его усы дрогнули, будто он завибрировал потайным смешком, затем он принялся полировать их смоченными слюной лапами. На которых были длинные смертоносные клыки. Мой Адский Кот.

— Шазам, что ты есть на самом деле?

Он вскочил и убежал, несясь по острову. Через плечо он крикнул:

— Голодный. И готовый идти. Поторопись, рыжик. Отведи меня домой.

Домой.

Теперь я кое-что знала об этом слове.

Ты не всегда рождаешься дома. Но если тебе повезет, ты найдешь дом где-то по дороге. Это место, куда ты вписываешься, где тебя принимают, где люди помогают с твоими проблемами, а ты помогаешь им. Где ты совершаешь ошибки, и где остальные тоже их совершают, но любовь никогда не улетучивается.

Место, где эрозии никогда не превращаются в оползни. Потому что вы выкапываете друг друга. И так будет всегда.

В этот раз мы с Шазамом вместе шагнули в портал.

Король Невидимых подошел к краю Туманности Конская Голова, огромные темные крылья волочились за ним, глаза смотрели, но не видели.

Что она сказала ему как-то раз?

У тебя столько стремлений. У меня лишь одно. К любви.

И он подумал — маленькое.

Человеческое.

Прекрасное.

Но маленькое.

Ему нравилось это в этой женщине — маленькое милое стремление. Учитывая, что она не обладала его талантами, он понимал, что этого ей достаточно.

Однако он с самых первых мгновений собственного существования кипел силой, бурлил электричеством, взрывался им. Он был сверхновой звездой. Сотворение было его наркотиком, непреодолимым и вызывающим привыкание. Всепоглощающим.

Он полагал, что простая эмоция никогда не сможет сравниться с рывком силы, сталкивающим миры, и наблюдением за тем, как они эволюционируют. Любовь не несла с собой никакого приза, ради которого стоило отказаться от изменения цивилизаций и рождения звезд, построения его Двора Теней.

Он ошибался.

Когда он нашел ее на той крошечной провинциальной планетке в крошечной трехмерной вселенной, не ее нужно было спасать от плоского существования.

Жизнь была такой простой. Она всегда была такой.

Быть дирижером, навеки изгнанным из оркестровой ямы.

Или быть частью песни.

Король Невидимых поднял лицо куда-то ввысь, где, если кто-то вроде него стоял там с крыльями, готовый пройти долгий путь иначе, чтобы вернуться правильным коротким путем, то он мог бы услышать и принять бразды, когда он сделал то, что должен был сделать давным-давно.

Это ощущалось хорошо.

По-человечески.

Маленькое.

Прекрасное.

Он сказал: — Я ухожу.

Мак

Я растянулась на честерфильде перед шипящим газовым камином, слушая, как дождь стучит по окнам магазина, давая себе время на раздумья, прежде чем я встану и приступлю к очередному, несомненно, полному событий восхитительному дню.

Завтра был Хэллоуин — и день рождения Бэрронса — и ши-видящие устраивали огромную вечеринку в аббатстве.

Дэни перебралась обратно в крепость вместе с Шазамом и быстро стала живой легендой, изобилуя энергией и интеллектом, путешествуя в режиме стоп-кадра со своим загадочным эпатажным Адским Котом. Кэт и Энио собирали еще больше ши-видящих, и ходили разговоры о возобновлении мирового порядка.

Черные дыры исчезли из нашего мира, и песнь пробудила жизнь даже в опустошенных Тенями Темных Зонах. Хоть на дворе стояла поздняя осень, у нас была дождливая весна, я подозревала, что несколько лет времена года не будут совпадать с календарем.

Глубоко в земле, соединенная с ядром Истинной Магией, я чувствовала новую, слабую магию в нашей планете. Наш мир ожил таким, каким не был сотни или тысячи лет.

Дублин вновь расцветал, каждый день мы восстанавливали новую часть города, и жизнь медленно возвращалась в норму, насколько это было возможно.

Неповторимые Фейри все еще встречались в нашем мире, и пока я разбиралась, как пропеть стены между нашими мирами или изъять силу нашего двора и переместить ее в новый мир, они так и останутся тут.

Что делать с моей расой бессмертных, было следующим пунктом в моем списке. Это должно быть интересно.

Мои родители устроились в Дублине, не собираясь возвращаться в Джорджию.

Мы теряли и обретали, мы горевали и праздновали. Будущее для всех нас было загадкой. Которую мы разгадаем вместе.

Больше всего я беспокоилась о Дэни. Возвращение Шазама несколько ослабило те страдания, которые, по моим опасениям, могли снова превратить ее в Джаду. Но она больше не была полностью Дэни, какой была с Танцором. В ее манере выражаться сквозила холодность, взгляд был отстраненным, и как подозревала, какое-то время таким и останется.

Все же, в конце концов, жизнь была неплохой, и я не желала быть где-то еще.

Я перекатилась на спину и потянулась, отсутствующим взглядом уставившись в потолок, в эти пять этажей над моей головой.

Медленно осознавая наличие смутной фрески.

Я прищурилась, в сотый раз гадая, что это такое. Затем, фыркнув, я попросила стихии вокруг меня воздвигнуть высокий сияющий помост, вскочила с дивана и вскарабкалась по удобной лестнице сбоку. В положении королевы Фейри есть несколько вещей, против которых я совсем не возражала. И все же просеиваться и зависать в воздухе мне было не совсем удобно, отсюда и помост.