Сердце Лили глухо забилось. Он выполняет свое обещание! Возможно, Вольф даст ей ключ, необходимый, чтобы побудить Хантли сделать ей предложение.

И все же в глубине души она надеялась, что этого не случится.

Пришла Фрейя с письмом на серебряном подносике. За ней семенила Мини.

— Я нашла эту малышку, спящую у вашей двери.

Собачка забегала по комнате, возбужденно принюхиваясь.

— Да, и вам письмо, мисс.

Лили узнала почерк отца и сунула послание в карман, чтобы прочитать позже.

— Спасибо.

— Не за что.

Горничная принялась выполнять обычные утренние обязанности: подбросила дров в камин, вынула из гардероба платье Лили и остановилась, только чтобы понаблюдать за Мини, вынюхивавшей невидимый след.

— Собака что-то ищет. Может, запрятала в комнате косточку, которую дала вчера кухарка. Посмотрю под кроватью, пока вы завтракаете, нужно убедиться, что там ничего нет.

Лили поблагодарила ее, твердо зная, что Мини ищет вовсе не кость, а высокого, широкоплечего принца. Она подхватила собаку, обняла и прошептала на ухо:

— Если хочешь увидеть принца, подожди его в передней.

Может, и ей следует подождать вместе с Мини? Нужно выяснить, что он разузнал.

Но в глубине души она понимала, что хочет видеть его не по этой причине. Она хотела видеть его, потому что… он ей нравился. И в этом нет ничего плохого, верно?

Она потерлась щекой о мягкий собачий мех. Да, ей нравится Вольф, она находит его привлекательным. Но не позволит этому влечению взять верх над долгом.

Если твердить себе, что она любит его как друга, все остальное, возможно, улетучится.

— Вода для умывания готова, мисс. Я вынула голубое утреннее платье. Когда умоетесь, я помогу вам одеться.

Лили со вздохом поставила Мини на пол. Час спустя она была одета, а ее волосы — аккуратно заколоты. Пора завтракать. Она спустилась вниз. Фрейя унесла Мини на кухню, а Лили направилась в столовую для завтраков. Она очень обрадовалась, увидев, что здесь никого нет. Налив себе чашку чая, она развернула отцовское письмо.

И с первого взгляда поняла: что-то не так. Даже в более спокойные времена почерк отца был крайне неразборчив, а уж когда он был взволнован, понять что-либо было почти невозможно. Кроме того, чтобы сэкономить на отсылке лишней страницы, он лепил строки слишком близко одна к другой, и теперь Лили с трудом пыталась расшифровать письмо. Но это ей удалось, и она стала читать со все возраставшей тревогой. Далия заявила, что больше не может позволять Лили приносить себя в жертву, и твердит, что поедет к лорду Кирку и предложит уладить дела с долгом. Пока что отцу удается ее удерживать. Но он не уверен, что будет делать в следующий раз, когда она решится на столь необдуманный поступок.

Лили закрыла глаза и судорожно смяла письмо.

«Далия, только дай мне чуть больше времени. Еще неделя — и мы с Хантли обручимся. Отец будет спасен, и…»

Шум заставил ее обернуться.

В комнату вошла Эмма. Вид у нее был встревоженный.

— Простите, что нарушила ваше уединение. — Она быстро взглянула на письмо, а потом в лицо Лили. — Если вы заняты, я приду позже.

— Нет-нет!

Лили сложила письмо и снова сунула в карман.

— Просто… это письмо от отца. Несколько неожиданные новости, но ничего слишком уж неприятного. Заходите, пожалуйста, и присоединяйтесь ко мне.

Эмма вошла, взяла с буфета тарелку и села рядом с Лили.

Появился лакей с полными разнообразной еды подносами, которую он тут же разложил в блюда с подогревом. Эмма налила себе чаю, подождала ухода лакея и обратилась к Лили:

— Жаль, что вы получили не слишком приятные вести. Я могу чем-то помочь?

— Ничего страшного.

Лили подлила себе чаю.

— Я не видела вас за обедом вчера вечером. Хотела спросить принца Вольфински или Хантли, не заболели ли вы, но их тоже не было в столовой.

Рука Эммы дрогнула, чай пролился на стол. Она отставила чайник.

— Простите, сегодня утром я ужасно неуклюжа. — Щеки ее ярко пылали.

Снова появился лакей с тряпкой, вытер капли чая и снова наполнил чашку Эммы, затем поклонился и вышел.

— У меня тоже бывает такое по утрам, — кивнула Лили. — Надеюсь, вы пропустили обед не потому, что простудились, промокнув во время дождя? Герцогиня упоминала, что у нескольких гостей заболело горло.

— Только не у меня. Хотя я действительно промокла. Была в шатре, когда он обрушился.

— Не может быть! — ахнула Лили. — Я слышала, что шатер обрушился, но не знала, что кто-то был внутри.

— Это был настоящий кошмар, — вздрогнула Эмма. — Я думала, что утону. Мы с еще одной леди стояли в наиболее уязвимом месте. Герцогиня кричала на лакеев, леди Шарлотта требовала полотенце и… — Эмма тяжело вздохнула. — Если бы в этот момент не появился Хантли и не стал командовать, не знаю, что бы с нами было.

— Я рада, что он там был. Он прекрасно к вам относится.

Улыбка Эммы не отразилась в ее глазах. Она глянула на лакеев, убедилась, что они стоят достаточно далеко, подалась вперед и тихо сказала:

— После того как Хантли вызволил меня из шатра, он понес меня на руках к лодке.

Она казалась такой возмущенной, что Лили невольно фыркнула, потому что не могла сосчитать, сколько раз Вольф носил ее на руках, и иногда без всякой причины.

Эмма потрясенно качала головой.

— Конечно, я не знаю, что делала бы, не подхвати он меня на руки, потому что юбки насквозь промокли и идти было невозможно.

— Хантли настоящий рыцарь.

— Вы правы. Я боялась, что граф повредит спину, но он слова не сказал. К счастью, когда мы пристали к берегу, нас встретил принц Вольфински. Он приехал из замка убедиться, что все благополучно вернулись. И он… — Эмма снова покраснела. — Он посадил меня на свою лошадь, привез в замок и внес в переднюю. Думаю, ему было легче, чем Хантли, нести меня, потому что он даже не запыхался.

— Господи! У вас действительно был волнующий день!

Куда более волнующий, чем у нее. Она всего лишь заблудилась, позволила подкупить себя пирожным… и все.

Эмма отложила вилку.

— Лили, не возражаете, если я задам вам вопрос? Он очень личный, но… — Она вспыхнула и прикусила губу. — Не знаю, кого еще спросить.

— Конечно, не возражаю. Что-то случилось?

— Вас когда-нибудь целовали? — выдохнула Эмма.

Лили от удивления приоткрыла рот.

— Не как сестру. Целовали по-настоящему, — добавила Эмма.

Лили поставила чашку на блюдце с такой силой, что фарфор зазвенел. Уж очень живо она представила: Эмма, мокрая и растрепанная, сидит в седле перед Вольфом, а он нежно заворачивает ее в свой плащ, наклоняется и касается ее губ своими…

— Нет.

Эмма отпрянула.

— Лили… мисс Балфур, простите, если оскорбила вас…

— Нет-нет. Я просто… — Она набрала в грудь воздуха. — Я думала о другом.

«Не следует удивляться, — холодно заметила ее прагматичная сторона. — Ты отказала ему и даже заставила помогать тебе завоевывать другого мужчину, так чего же ожидаешь? Ты знала, что рано или поздно он поцелует другую женщину. И скоро он влюбится, женится, жена родит ему детей и…»

Эмма сжала ее руку.

— Лили, пожалуйста, забудьте, что я что-то сказала. Я не хотела вас расстроить.

— Вы и не расстроили. Я думала о поцелуе, который однажды мне подарили… неважно. Мы говорим о вашем поцелуе. Что вы хотите знать?

— Я хотела знать, как вы… отреагировали. — Лицо Эммы стало густо-багровым.

— Я не знала, что делать, и не уверена, что ответила так, как следовало бы. — Хотя сердце Лили ныло от ревности, она погладила руку Эммы. — Если вы были искренни, уверена, что мужчина абсолютно счастлив вашей реакцией.

— Надеюсь, что так. И буду лучше подготовлена к следующему поцелую. — Она прижала ладонь к щеке. — Если он сделает это снова. Но этого может не произойти. — Эмма глянула на открытую дверь и шепотом продолжила: — Это было божественно. Я даже задохнулась!

На ее губах трепетала блаженная улыбка.