– Линетт, – снова сказал он, но имя замерло у него на губах. Лай встал, шатаясь.

Теперь он совершенно отчетливо видел это в конце коридора. Огромная голова раскачивалась взад-вперед, монотонно распевая непонятные слова. Внизу, в ореоле бледно-синей одежды, лежала худенькая фигурка, от которой исходили тихие стоны.

– Оставь ее, – сдавленно сказал Лай, но знал, что оно не услышит. Попытался развернуться и убежать обратно в спальню. Споткнулся, с криком отшвырнул в сторону кинкажу. Тихие стоны позади прекратились, но гортанный голос все звучал. Лай снова спотыкнулся и совершил ошибку, поглядев назад.

На лестнице оказалось темнее, чем в прошлый раз. На полпути Хэйли едва не упала, наступив на стакан. Он разлетелся у нее под ногой, и девушка почувствовала слабый укол от осколка на лодыжке. Откинув его в сторону, она пошла дальше, более осторожно, затаив дыхание и пытаясь услышать что-нибудь помимо музыки. Должна же, наконец, где-то быть его бабушка? На очередном повороте лестницы она остановилась, чтобы стереть кровь с лодыжки, и пошла дальше, скользя ладонью по обитой панелями стене.

И нашла бабушку. На повороте лестницы, куда попадал свет из коридора. На ступенях что-то было рассыпано, а лицо бабушки покрывал белый узор. Что-то хрустнуло под ногой Хэйли. Она нащупала округлый край очков и зазубренный конец перекладины там, где они сломались.

– Бабушка, – прошептала девушка.

Хэйли никогда не видела мертвых, кроме фотографий. Одна рука закинута вверх и назад – будто прилипла к стене, когда женщина падала Задранная выше колен юбка, ниже которой Хэйли разглядела лужицу крови на краю ступени, будто темный след ноги. Глаза закрыты, но рот приоткрыт так, что видна вставная челюсть, повисшая над нижней губой. В тесноте лестничной шахты стоял тяжелый тошнотворный запах, похожий на запах увядших гвоздик. Хэйли стало дурно, она оперлась о стену, закрыв глаза, и тихо застонала.

Нельзя так и стоять здесь. И уйти нельзя. Линетт где-то здесь, наверху. Даже если там ее и поджидает эта ужасная фигура. Безумие. В ее сознании промелькнула череда фильмов с похожими сюжетами. Глупый ребенок полез на темную лестницу или в подвал, где его поджидает убийца. «Нет!» – вопят зрители, но она не сворачивает.

Тяжелее всего оказалось перешагнуть через труп так, чтобы его не коснуться. Хэйли пришлось перешагнуть через три ступени, едва не упав, но она устояла. А потом бежала, пока не добралась до верхнего этажа.

Перед ней был коридор. Его освещал какой-то блуждающий свет, будто отблески от зеркального шара, но потом она поняла, что это мириады мошек кружатся вокруг ламп на потолке. Шаг вперед; сердце колотилось так сильно, что она подумала, не упадет ли в обморок. Дверь в спальню Лая Вагала. Все окна открыты, между ними – картины.

Она шла на цыпочках, носки кроссовок утопали в толстом ковре. Хэйли остановилась у открытой двери, не дыша.

Заглянула внутрь, но там никого не оказалось. В пепельнице у кровати дымилась сигарета. Стереосистема у двери помигивала крохотными красными и зелеными огоньками. Музыка все звенела, будто каллиопа или стеклянная гармоника. Она пошла дальше по коридору. Миновала первое окно, затем картину. Еще одно окно, еще одна картина. Хэйли не поняла, почему решила остановиться и поглядеть на эту картину, но, когда посмотрела, ощутила, что у нее леденеют руки, не смотря на духоту и жару.

Картина была пуста. На небольшой латунной табличке было написано «Снежная королева», однако на акварели не осталось ничего, только бледно-голубой лед и серп луны, будто слеза на плотной бумаге. Спотыкаясь, она обернулась и поглядела на картину позади. «Красавица и Чудовище», – было написано внизу, по-французски. Старая фотография – кадр из фильма, но на месте двух силуэтов под вычурной люстрой остались лишь белесые пятна, как в испорченном негативе.

Она подошла К следующей картине, потом к другой. Все то же самое. Пейзажи пусты, будто в ожидании, что художник аккуратно впишет туда персонажей, на Хрустальной горе, в хрустальном гробу, в серебряных башмачках, семимильных сапогах. Хэйли переходила от одной картины к другой, не останавливаясь, мелькали пустые рамки.

И подошла к концу коридора. Справа было окно, то самое, в котором она увидела ужасный силуэт. Под ним на полу что-то сидело, будто огромное животное или упавшая балка. Тень, наклонившая голову и плечи, будто что-то ела. Хэйли услышала это – звук, будто котенок лакает из миски, но такой громкий, что он заглушал звуки музыки Лая Вагала.

Она остановилась, коснувшись рукой подоконника. Создание в паре метров от нее хрюкнуло и зашипело. Хэйли увидела то, что лежало на полу под ним. Поначалу ей показалось, что это кинкажу. Она сделала шаг назад, готовая развернуться и убежать, но огромное создание медленно подняло голову и поглядело на нее.

То сальное лицо, которое она разглядела в окне, рот открыт. И она увидела его зубы, тусклые и острые, как у собаки. Мокрое пятно на подбородке. Казалось, у него не было глаз, вместо них зияли огромные рваные дыры, над которыми тянулась непрерывная черная полоса густых черных бровей, широких, как перья. У нее на глазах существо зашевелило руками, огромными и неуклюжими, будто пучки гнилых фруктов. А позади существа виднелось бледное лицо и темные волосы, колеблющиеся над разорванным горлом, будто шарф.

– Линетт!

Хэйли услышала свой вопль будто со стороны. Много позже, когда уже приехала «Скорая помощь», она все еще слышала имя своей подруги и другой звук, заглушающий сирены, – мужское пение, почти завывание. Плач мужчины по своей дочери.

Хэйли пошла в школу с опозданием в несколько недель. После всего случившегося родители решили не отдавать ее в «Фокс Лейн» и отправили в приходскую школу у Золотого Моста. Она там никого не знала, но поначалу ее это и не волновало, Потом ее статус, в своем роде знаменитости, был уже непоколебим. Родители не позволили Хэйли выступить на телевидении, однако Аврору Даун добрые три недели снимали там по вечерам, она рассказывала об убийстве дочери и несомненном самоубийстве Лая Вагала. Каждый раз упоминая Хэйли.

Монахини и миряне, преподававшие в школе, отнеслись к ней с мягкостью и пониманием. Наставники объяснили учащимся, как следует обходиться с человеком, пережившим подобную психологическую травму – увидеть смерть лучшей подруги и надругательство над ее телом, смерть того, кто оказался ее отцом. Пошли обычные разговоры насчет взаимосвязи рок-музыки и сатанизма, так что посмертная карьера Лая Вагала обещала стать блестящей. Хэйли постепенно привыкла к новой школе и своему положению в подростковом мире, – наполовину ведьмы, наполовину мученицы. Даже попыталась играть в школьном театре, но только ближе к весне.

Мои извинения Иоганну Вольфгангу фон Гёте.

Мэддинг услышал псов прежде, чем увидел.

Они рычали друг на друга через сетчатый забор, оскалив клыки и исходя пеной, будто готовы перегрызть цепи, которые не давали им добраться друг до друга. Широкогрудый боксер поднялся на задние лапы, брызжа слюной, заставив австралийского келпи куда меньших размеров попятиться от ворот. Летела слюна, звенели и дрожали цепи.