— Нет, но…

— А может быть, счастливым чувствует себя Миро? Или Рэм?

— Рэм? Но ведь все получилось так, как он хотел!

Дождь рухнул с яркого, ясного неба. Внезапный, как поцелуй герцогини Рэймской и полковника Лукьяненко, он требовательно застучал по мраморным плитам, фруктам в вазе, бокалам из очень дорогого хрусталя…

— Соленый… — с удивлением прошептали женщины.

— Соленый! — согласилась с ними … Ия, появляясь рядом из капель дождя. Русалка улыбалась:

— Добрый день, простите за вторжение!

— Добрый.

Вероника похолодела. И дождь холодный, и вообще с некоторых пор как-то неуютно ей под взглядом глаз цвета океана.

— Мне сообщили, что вы отбыли к герцогине Рэймской, и я позволила себе вас разыскать.

— Хотите вина? — вспомнила о своих обязанностях хозяйки герцогиня.

— Не откажусь.

Дождь прекратился, и над рубиновым холмом взошла радуга! Это было так красиво, что несколько секунд все они молча любовались, забыв обо всем.

— На наш остров доставили детей из Ваду. Они в тяжелом состоянии. И… нам нужна помощь.

Вероника поняла, что вот она — та самая ветвь мира, которую Ия сама протягивает ей! Поняла принцесса Тигверд и кое-что еще.

— Из… Ваду?

— Прости, — внезапно Дарина взяла ее за руки, — порталы в Ваду открылись. Император, Швангау, Ричард, Ирвин и Миро уже там. Но все обошлось. Все в порядке. Они нашли Таю и Милфорда. Живы. И скоро все прибудут сюда.

— То есть ты меня пригласила…

— Нет! Я пригласила, потому что очень хотела тебя видеть!

— Верю, не переживай. Ну и Ричард попросил заодно. Чтобы меня не волновать, как всегда! Ой, девочки, налейте мне, а то заведусь…

Они рассмеялись, и Ия стала рассказывать о том, что творится на острове.

— Детей очень много. Их необходимо кормить и размещать, осматривать, прежде чем я и русалки ими займемся. Рук не хватает…

— Конечно, я буду счастлива. И…

— Отправлюсь и я с вами, — герцогиня отставила вино.

— Может быть, и мальчишек позвать? — Вероника посмотрела на герцогиню.

— Феликс уже там, но… Он очень устал.

— Пашу я вызову, а вот Рэма надо поискать…

— А что его искать? — Ия взмахнула рукой и на мокром мраморе появились следы собачьих лап…

Золотистая копия Флоризеля, опустив голову, вышла из-за мраморной вазы с цветами в углу террасы.

— Ия, пойдемте. Герцогиня с сыном к нам присоединятся.

— Да, конечно, — пробормотала герцогиня,

Когда Рэм вышел на террасу, Ия и принцесса Тигверд уже исчезли.

— Геральд…

— Я не подслушивал все это время. Я пришел только…

— Неужели ты думаешь, что я не знала, что ты здесь?

— Вы…знали?!

— Мой Анук-Чи подслушивал родителей лет с десяти. И, кстати, делал это так, что никто ничего не замечал! Хотя…Возможно, они тоже лишь делали вид. Во всяком случае, мама — наверняка.

— Вы…знали…

— Знала. Знала и все равно искренне рассказала Веронике все, как есть. Все, что на сердце. Все, что чувствую. Решать тебе, Геральд. Но оправдываться перед тобой я не стану.

— Вы не должны, матушка… Простите меня. Я был не прав. Но самое страшное не это.

— А что? — герцогиня резко развернулась, и посмотрела в глаза сыну

— Если сбудется мечта мамы Вероники … Мне придется отдать вам долг.

— Что? Что ты имеешь в виду, Геральд?

— Если я кого-нибудь полюблю, мне ничего не остается, как прийти к вам и честно рассказать. Искренне. Все, что на сердце.

— Правда?

— Да. Ведь так и должно быть между…

— Между матерью и сыном. Между людьми, которые любят, уважают и доверяют друг другу, — закончила герцогиня, в первый раз не пряча от сына заплаканного лица.

— Мама!

Они стояли, обнявшись, под неизвестно откуда взявшимися струями соленой воды, пока в ливневом потоке не открылся портал на остров.

— Пойдем, сынок. Нужна наша помощь…

…

Больше всего остров был похож на всесоюзную здравницу из детства Вероники. Много детей, шум, море.

Правда, смертельно бледные Феликс и Ирвин сильно портили общую картину:

— Когда вы ели последний раз? — оба посмотрели на принцессу Тигверд так, будто она попросила доказать теорему Ферма.

И понеслось — блинчики в промышленных масштабах печь, детей и целителей — кормить, хорошо хоть русалки блины не едят по определению…

Герцогиня Рэймская приводила в бывший дом ненаследного принца Тигверда детей и отводила обратно. В четыре руки женщины вполне справлялись.

— Как Рэм?

— Хорошо… Он…Он сказал, что Еж прав. Вероника, спасибо! Спасибо вам! — и герцогиня крепко обняла принцессу Тигверд.

— Осторожно, сковородка горячая… Что сказал Рэм?

— Что Еж прав, — глаза Дарины сияли от счастья.

— Кто?!

— Еж. Великий мыслитель из вашего мира. Это действительно был великий человек! Расскажете потом о нем?

— Да, конечно…

А вокруг… Вокруг была Любовь! Бездонные глубины океана и ясная бирюза глаз Ирвина и Ии, улыбки герцогини и юного герцога, творческий азарт молодого, подающего большие надежды целителя Феликса, восторженные крики детей Ваду:

— Море!

— Солнце!

— Русалки!

— Блинчики!

Лишь мастер Пауль Рэ сидел поодаль, на берегу, и грустил. Всеобщее веселье напоминало о том, что порталы в Ваду строились, Таю и Милфорда нашли. Тая…Простит ли она его когда-нибудь?

— Нет!

— Тая?

— Папа! Папа, нет! Не смей! Не смей, слышишь?!

— Тая! Да что случилось-то?

— Отец! Он просто взял и отправил меня сюда, не спрашивая! А этот…Эдвард ему еще и поддакивал! Они просто взяли и отправили девушку в безопасное место, вместе с детьми! Никто! Никто, слышишь? Никто не смеет решать за меня!

Пашка вскочил, от неожиданности выхватил шпагу, и вздрогнул, потому что прямо перед ним, утопая толстыми лапами в горячем песке шипел огромный, мохнатый кот с пятнистой башкой и бешеными глазами!

— Ты? — девушка выхватила шпагу и стала яростно нападать, — злость требовала выхода.

Звенели шпаги, пеклись блинчики, шумело море. Люди мирились, дети лечились. Все было хорошо.

— Ан гард.

— Эт ву прэ?

— Алле!

Сколько раз за сегодняшний бесконечный день они слышали эти команды: «К бою» — «Вы готовы?» — «Начинайте!»

Чудной мир. Чудные правила…

А одежда! Скрип фехтовальной обуви по полу отзывался болью в голове. Что-то мигало на белой ткани специальных костюмов… И ведь женщины в таких же! Обтянуты, как…Смотреть же невозможно спокойно! Что за мужчины тут… И главное — зачем же так над собой издеваться? В общественном месте…

Этот тонкий звук, когда кроссовки фехтующий трут дорожку… Так пищат дагги в бедных кварталах! Все в проводах, лампочки мигают. Иномирская техника все записывает. Людям не доверяют?

У них два секунданта на турнире — тот, что следит за правилами приемов и стихийник — контролировать использование магии — все! Как-то справляются. А тут… Как же честь? Разве можно род свой опозорить? Доверие?

Милфорд был полностью согласен с Ирвином — этот мир вреден для здоровья! Слишком…нервно. Таю надо срочно увозить в империю! О том, что он любил этот сырой, туманный город, прекрасно знал язык, проводил тут свой отпуск и даже обзавелся квартирой на Сенной площади, об этом начальник имперской контрразведки забыл. Решительно забыл!

— Как думаешь, Шир, если мы выйдем против них — кто кого?

Все, кто был рядом, посмотрели недовольно. Не обращая внимания на выразительные взгляды, ненаследный принц Тигверд продолжил:

— С другой стороны, если бы убить…

Вероника стукнула его кулачком — он отвлекся посмотреть, не ушиблась ли любимая:

— Все эти правила… Сюда можно, сюда нельзя, атака практически только по прямой, шпагой только колоть, руку без оружия не использовать… Неудобно!

Милфорд ничего не ответил, и в сотый раз повел плечами. Неудобно… Все из-за Арвина! Король Ваду, а нынче — Арвин Валентайнович Эйш, меценат, спонсор, бизнесмен, почетный гость турнира и Стихии знают, кто еще, притащил все это к нему на квартиру и заставил переодеться. Видите ли, те вещи, в которых он играет в переходе, не подходят. Так не появляются в приличном обществе! А он-то, наивный, полагал, что все эти условности существуют только в Империи. За отсутствие условностей он и любил этот мир! Оказалось, он его просто не знал достаточно хорошо…