— Сериалов насмотрелась, мыло какое-то, — усмехнулась я.

— Мой рассказ круче, — гордо сказал папа.

— Мой жизненный, а твой — нет, у тебя башка забита инопланетянами, и уши у тебя волосатые, вот ты и пишешь херню всякую, — ответила мама.

— А ты… а ты… а тебе везде враги мерещатся, вот ты и подозреваешь всех, — выпалил папа.

Я оставила спорящих родителей наедине и пошла спать. Похоже, я все-таки погорячилась, пообещав написать роман за двадцать дней.

Ночью Майкл открыл холодильник и слопал палку колбасы, которую мама припасла для братца, потом пошел в коридор, долго просился на улицу и в конце концов нагадил перед дверью родительской комнаты. Утром папа вышел в коридор, наступил на кучу, как обычно, ничего не заметил, потянулся и пошел на кухню. Потом решил зайти в мою комнату, долго ходил взад-вперед и смотрел на стены.

— Ты что бродишь? — поинтересовалась я, высунув нос из-под одеяла.

— Стены смотрю, обои будем новые клеить, — ответил папа и добавил: — А чего это тут так воняет?

— Не знаю, — зевнула я.

Потом папа зачем-то пошел на балкон, в ванную и, когда наконец опустился на табуретку на кухне, принюхался и посмотрел на свои тапки.

— Гал, я в говно залез, — сказал он. — Майклуша, ты зачем нагадил в коридоре?

— Ты вечно куда-нибудь залезешь, — возмутилась мама, — а мне за тобой убирать! Ну что за мужик?

Придя в студию, я первым делом разместила в ЖЖ новый рассказ. Издательство прислало мне на подпись договор. Надо срочно, очень срочно брать отгулы, отпуск, неважно что, прикинуться больной и писать роман, иначе получу я кукиш с маслом, а не народное признание. Только кто мне эти отгулы даст, вот в чем вопрос. Ребята наконец-то закончили работу над сайтом для Грача и залили его на сервер, чтобы можно было протестировать. Позвонила Грачу и сказала, что он может смотреть готовый сайт.

Грач поблагодарил и выразил удовольствие оттого, что проект подходит к концу, поскольку он собирается уходить в отпуск.

— Если все будет о’кей, на следующей неделе я приеду подписывать акты приема-сдачи, — сказала я.

— Ага, — ответил он.

«О’кей» никогда не бывает, в этом я убедилась через час, когда позвонил разъяренный Грач и стал мне доказывать, что цвета на сайте не те, которые были на предварительных эскизах, что сайт смотрится как-то гадко, что он никому не понравился и надо все опять переделывать.

Тут уж я не выдержала и отвела душу по полной программе — не зря ведь я проработала столько дней и даже одну ночь в нашей славной студии. Сказала, что Грач поступает неподобающе, что не может быть и речи о новой переделке и что мы разрываем договор. Технический дизайнер, который подслушивал, вскочил с места, стал прыгать вокруг меня и орать:

— Скажи, что они мудаки! Мудаки они, вот! Скажи им!

— Вы нехорошие люди, непорядочные! — выпалила я.

— Мудаки вы! — заголосил технический дизайнер так, что мне пришлось закрывать трубку рукой и вызывать Пробина. Коммерческий директор запихал крикуна в дизайнерскую, закрыл дверь и стал ее подпирать.

— Быстрее заканчивай разговор, я долго не выдержу, — прошипел Пробин.

— Мудаки-и-и! — слышался вопль дизайнера, который дергал ручку и толкал дверь так, что бедный Пробин то и дело отскакивал от нее, как мячик, и прислонялся снова. В конце концов он позвал офис-менеджера и приказал ей подпирать дверь вместе с ним.

— Вот еще, — фыркнула та, но, услышав в ответ привычное «Высчитаю из зарплаты»! — встала рядом с Пробиным плечо к плечу.

— Вы ведь видели эскизы, делали замечания, мы все учли. А теперь вы предлагаете все начать сначала? Это непрофессионально, — продолжала я.

— Да мы вам деньги заплатили, вы должны сделать так, чтобы нам нравилось, — занудствовал Грач.

— Мы сделали, как вы хотели. Принимаете — добро. Нет — ничего не увидите, а предоплату мы вам не вернем, мы ее честно отработали.

— Уроды!!! — снова заорал технический дизайнер.

— Давай быстрее, мы его вдвоем не можем удержать, — прокряхтел Пробин.

— Вы подумайте хорошенько, а потом мне перезвоните, иначе я приеду в Киев и пожалуюсь Багатскому. У меня хранятся все правки, которые вы вносили, так что я не виновата, что вам опять не нравится, — сказала я, бросила трубку и махнула рукой взмокшему Пробину: — Выпускай Башковитого!

Пробин отскочил от двери, и в комнату ввалился технический дизайнер.

— Какого хрена мне не дали поговорить?! — завопил он.

— А какого хрена ты подслушивал? Кто у нас менеджер? Ты чего не в свое дело нос суешь? Я тебя, гада, сейчас урою, пшел работать, а ну пшел, быстро! — закричала я так, что сама испугалась.

— Да я… Я ж ничего… Я просто хотел… Я ж помочь хотел… — замялся Башковитый, который никак не ожидал такой реакции с моей стороны.

— Дома на жену будешь орать и хотеть, марш работать! — не унималась я.

Башковитый тяжко вздохнул, поплелся в дизайнерскую, сел за компьютер и прошептал программисту:

— Вот она какая стала. А была тише воды — ниже травы, всех боялась, со всеми советовалась, а теперь и слова не скажи, вот!

— А это вы меня такой сделали, кретины хреновы! — разоралась я, подскочила к программисту и стала бешено вращать глазами. — Почему статистика не работает?

— Так это… сейчас… это… Посмотрю я… Я и не знал… это… Не кричи, я сейчас все сделаю, сейчас, — стал оправдываться программист.

Пошла курить с Мишкиным и тактично намекнула, что неплохо было бы отправить меня в заслуженный отпуск.

— А как же проект Грача? Рановато тебе еще в отпуск идти, — сказал он.

— А когда будет не рановато?

— Ну, когда-нибудь, — вздохнул Мишкин.

Ну ничего себе, я тут работала как ежик, а мне отпуска не дают. Когда мне теперь книгу писать? Надо что-то придумать.

Пошли обедать со Швидко. Пожаловалась на жизнь: сволочь Мишкин не отпускает с работы, а для меня, может, публикация книги — вопрос жизни и смерти, я, может, круче Пушкина напишу, потомки не простят Мишкину, если он загубит мой талант.

— А ты заболей, — предложил он.

— Как? — спросила я, вылавливая из компота муху.

— Элементарно. Звонишь завтра, сообщаешь, что у тебя грипп, и отлеживаешься дома.

— А если скажут, что надо срочно выйти на работу?

— Не скажут. Пробин гриппа боится как чумы, он тебе еще две недели посоветует дома полежать, чтобы сотрудников не заразила, — улыбнулся Швидко.

— Ну, врать нехорошо.

— А талант на корню рубить хорошо? Все равно работы сейчас мало, проект почти сдала, так что можешь с чистой совестью отдыхать и писать свой роман. А о чем он, кстати?

— А фиг его знает, пока ничего в голову не лезет. Когда пишу рассказы — они сочиняются как-то сами собой, а как только предложили написать на заказ — так все и закончилось.

— А ты не думай о том, что работаешь по заказу, расслабься и пиши так, как ты это делала раньше.

— Думаешь? — спросила я.

— Знаю. Я же сам творец прекрасного!

— Это да-а-а.

Пока дошли до офиса, я окончательно утвердилась в мысли, что завтра скажусь больной.

Позвонил Грач, жутко извинялся, пообещал все принять, если мы сделаем в довесок на сайте карту Украины с сеткой дистрибьюторов. Испугался, что приеду и пожалуюсь Багатскому.

— Черт с вами, сделаем, — ответила я.

Пошла к Мишкину и довела до его сведения, что в течение недели нужно сделать карту. Мишкин стал вопить, что карта не входила в наши планы и Грач уже сидит у него в печенках. Технический дизайнер, которому не позволили выломать дверь и обозвать клиента мудаком, заорал так, что чуть стекла не вылетели. Программист сказал, что он планирует взять отгул на три дня и ему не до карты, а я плюнула и пригрозила, что без карты не будет денег, так что пусть они сами решают, с чем завтра есть бутерброды: с маслом и красной икрой или с солью и чесночком.

Разозлили меня дальше некуда. Решила прогуляться. Мимозина стала возмущаться и напомнила, что с минуты на минуту прибудет господин Аббас.