Они медленно всходят на холм и снова вихрем съезжают, и так без конца. Когда они в очередной раз поднимаются по склону холма, таща за собой санки, Кукша набирается решимости и просит:

— Сигне, сшей мне такой же мешочек, как у тебя!

— Для чего он тебе?

— Я тоже боюсь злого глаза, я стану, как и ты, носить в нем корешок.

Сигне хохочет, все-то она хохочет, зубы ее сверкают, как снег.

— Боишься злого глаза? — восклицает она. — Мужчина ничего не должен бояться, он должен бояться только угодить в гости к старой Хель.

Кукша вспыхивает от стыда. Он хорошо знает, что Хель — это хозяйка подземного царства, мрачного и унылого. Она наполовину синяя, наполовину цвета сырого мяса, ее легко узнать по сутулой спине и свирепому виду. К ней попадают те, кто умирает от старости и болезни. Храбрые воины, павшие в битве, отправляются в Вальгаллу — во дворец бога Одина, они живут там весело и беззаботно: с утра бьются на мечах и копьях, к вечеру прекрасные девы валькирии лечат-исцеляют их раны, и воины садятся за огромный стол, где на почетном сиденье восседает сам Один. Они пируют в свое удовольствие, а наутро все начинается сначала.

Кукша сердится, он горячо возражает Сигне, нет, он не трус, он ничего не боится, даже старухи Хель. Насмешница Сигне тут же ловит его на слове — ведь он сам сказал, что боится злого глаза. Кукша путается, лепечет какую-то невнятицу, мешая мурманскую речь со словенской. Просто ему нужен такой же мешочек!

— Возьми мой вместе с корешком! — говорит Сигне. — Он на золотой цепочке!

Кукша мотает головой:

— Нет, твой я не возьму, сшей мне другой.

— Бери! — уговаривает Сигне. — Чем он тебе не хорош?

— Мне не нужен на золотой цепочке, — отвечает Кукша, — мне нужен на обыкновенной льняной веревочке.

— Чудной ты! — говорит Сигне, совсем как брат — Никогда еще не видела викинга, который предпочитает лен золоту!

«Если бы можно было побрататься с нею, а не с Харальдом!» — думает Кукша, искоса поглядывая на Сигне. Ему кажется, что девушка гораздо надежнее своего брата. Она наверняка не захочет, чтобы в усадьбе ее отца совершилось такое злодейство!

— Сигне, — говорит Кукша, — поклянись молчать о том, что я тебе сейчас скажу!

Сигне удивленно поворачивается к нему.

— Клянусь Фрейей[15]! — быстро произносит она и глядит на Кукшу, с нетерпением ожидая, что он скажет.

Кукша рассказывает ей о замысле ее брата и о своем намерении помешать ему. Кукша не ошибся, Сигне тоже не нравится затея Харальда, она готова помочь Кукше и еще раз торжественно клянется блюсти тайну.

Надо спешить — пир, посвященный дисам, будет уже совсем скоро Сигне исполнила свое обещание — под рубахой у Кукши на льняной бечевке висит теперь точно такой же мешочек, как у Харальда. Кукша насыпал в него золы, и ему остается только подменить Харальдов мешочек своим.

Поздний вечер. В гостевом доме затихают бесконечные рассказы о подвигах и грабежах, о смешных и страшных случаях, о ведьмах и приведениях. Прерывается игра в кости. Даже самых заядлых игроков в шахматы одолевает усталость. Викинги гасят пальцами светильни и укладываются спать на помостах, выстланных соломой и шкурами.

Теперь изба освещается только пламенем очага, горящего посреди земляного пола. На бревенчатых стенах поблескивают доспехи. Над каждым из спящих висит его снаряжение — кольчуга или панцирь, меч и секира, шлем и щит. Викинги строго блюдут такой порядок. В случае нужды каждый воин даже в темноте может быстро облачиться в свои доспехи и приготовиться к бою.

Над Кукшей и Харальдом тоже висит их оружие — хороший воин сызмальства привыкает к военному порядку. Пламя очага бросает красноватый отблеск на видавшие виды доспехи взрослых воинов и на отроческое оружие Кукши и Харальда.

Кукша ждет, чтобы уснул его побратим. Он волнуется, и от волнения на него нападает сонливость. «Только бы не уснуть прежде Харальда!» — твердит он себе. Веки его тяжелеют, смыкаются, и он раздвигает их пальцами.

А Харальд сегодня, как на зло, особенно разговорчив, он и не думает спать. По обыкновению, он мечтает о том, как они с Кукшей, сделав Кукшино дело, будут вместе ходить в заморские походы и непременно вступят в дружину знаменитого Хастинга, а потом Хастинг погибнет славной смертью, а викинги провозгласят морским конунгом знатного и доблестного Харальда. Кукша, понятно, будет его правой рукой. Вот тут-то и начнутся главные подвиги Харальда и Кукши.

Когда умрет старый конунг Хальвдан, его сын Харальд, а с ним и Кукша, уже прогремевшие на весь мир воины, вернутся в Норвегию отбирать власть у людей, нагло захвативших ее в отсутствие законного наследника Харальда. Сделавшись конунгом, Харальд начнет с помощью Кукши выполнять предсказание бабки Асы — покорять соседние земли.

Харальдова болтовня убаюкивает Кукшу, наконец он не выдерживает и проваливается в бездонный мрак.

Среди ночи Кукша просыпается, словно от толчка. Он садится и озирается, не сразу понимая, где он. Угли очага еле освещают гостевую избу. Кругом слышится храп и свист, кто-то надсадно кашляет.

Кукша вглядывается в лежащего рядом Харальда. Лицо его спокойно, дыхание ровно и почти беззвучно. Кукша тяжело вздыхает. Сейчас он сделает обманное дело со своим другом, который так любит его, с побратимом, что смешал свою кровь с его, Кукшиной, кровью.

Протянув руку к Харальдовой шее, Кукша вытаскивает у него из-под рубахи мешочек с ядом, Харальд что-то бормочет, мычит и переворачивается на другой бок. Отпрянув, Кукша замирает, потом снова склоняется над Харальдом.

Снять бечевку через голову оказывается делом нелегким — бечевка цепляет за ухо, и Харальд мотает головой, мгновение Кукше даже кажется, что он проснулся.

Кукша пребывает в нерешительности, а потом поступает дерзко и просто — он подсовывает ладонь под голову Харальда и немного приподнимает ее. Это совсем не нарушает крепкого отроческого сна. Кукша легко снимает с шеи Харальда мешочек и надевает на нее свой. Теперь можно спокойно спать.

В гостевом доме царит безмятежный сон. Спят Кукша и Харальд, спят бородатые длинноволосые воины, спит берсерк Свавильд, не подозревая, какой спор шел о его жизни и смерти. Узнает ли он когда-нибудь, что в эту ночь судьба отвела от него мучительную смерть, неотступно приближавшуюся к нему в последние дни?

Снег с крыш уже стаял, обнажились вершины бугров, а в низинах еще синеют сугробы. Но и их дни сочтены, они незаметно съеживаются, уползая все дальше в тень, в лесные чащи, уступая место прошлогодней траве.

Солнце поедает снеговые шапки, всю зиму пригнетавшие еловые лапы к земле. Когда изъеденные остатки снега с шумом рушатся к подножию дерева, освобожденная еловая лапа шевелится, как живая, и поднимается вверх, приветствуя солнце.

Все в усадьбе радуются ранней весне — и знатный воин, сидящий на пирах у конунга на почетном сиденье возле огня, и жалкий раб, грызущий кусок окаменелого овечьего сыра в хлеву на теплом навозе. Оба блаженно жмурятся, выходя на двор и подставляя лицо весеннему солнцу, хотя весна сулит им разные вещи — одному заманчивые походы за добычей и славой, а другому увеличение ненавистной, безысходной работы.

Славный конунг Хальвдан Черный собирается в гости к своему другу ярлу[16] Сигурду. Путь к нему лежит через фьорд. Старый верный управляющий Хальвдана Бьёрн не советует конунгу ехать по льду. Да, обыкновенно в эту пору и даже гораздо позже люди преспокойно ездят на санях по фьорду, однако в этом году очень уж ранняя весна, старику кажется, что лед должен быть ненадежен и не следует рисковать.

Но Хальвдан только посмеивается. Весело сверкают его зубы, белые и крепкие, несмотря на преклонный возраст. Седые длинные волосы и борода блестят на солнце, как чистое серебро. Весна. Вкусно пахнет талым снегом и преющей на проталинах землей.