– Скажи мне, князь, – Илья сел в мягкое и, очевидно, весьма удобное для кого угодно, кроме него, кресло напротив широкого письменного стола, за которым, подпрыгивая, пытался устроиться монарх, – разве в твоих краях разрешено многоженство?

– Что ты, Илюшенька, какое многоженство? – Искренне удивился князь. – Страна-то огромная, за каждым не уследишь, сам понимаешь. Силы мои все на внешнюю политику уходят: сам знаешь, какие у нас отношения с Севером. Ты, если, чего видел, слышал – говори. Я меры принимать буду.

– Да болтают тут у вас всякое.

Тролль внимательно следил за князем. Спрашивать в лоб, не является ли тот его тестем, казалось совершенным абсурдом. Разумеется, князь ответит: нет, и на этом порешится. Не то, чтобы он поверил словам ведьмы….

– Болтают, Илюшенька, – согласился князь, – чего только не болтают. Бывает, такого наслушаешься…ой…но, на каждый роток – ты ведь понимаешь.

– Не ко времени мы тебя потревожили. Говорят, замуж ты дочь свою выдаешь.

– Выдаю, Илюша, выдаю. Засиделась она в девках-то. Уж двадцать годочков ещё весной  исполнилось.

– А чего же ты так затянул, папаша?

– Да, вот так, Илюшенька, затянул. Все перебирали мы с ней, перебирали. Не хотел её принуждать, понимаешь? Как – то полюбовно хотелось бы.

– И как? Полюбовно у них?

– Ох, полюбовно. Тьфу-тьфу, – он постучал оплывшими костяшкам по столешнице, но звук больше походил на шлепанье, нежели постукивание.

Внутри сделалось неприятно, будто утренняя тошнота заскреблась под ложечкой. Полюбовно, значит.

– А правду говорят, что выдаешь ты её за безродного?

Князь внезапно моргнул, как раздувшаяся красная жаба, и выкатил на него побагровевшие глаза. Попал, значит. Видимо, есть смысл продолжать проверять и дальше сказанное беглянкой.

– Ну, отчего же за безродного? – Спокойно поинтересовался князь, – есть у него титул.

– А, тот, что ты ему продал?

Князь навалился грудью на столешницу и внимательно посмотрел на Илью.

– Не твоего это ума дело. Главное, что девочка его любит.

Словно раскаленная кочерга прошла насквозь, уткнувшись в темечко и высунув крючковатое жало из задницы. Тролль едва усидел на месте, сделав над собой усилие не поменяться в лице. Девочка, говоришь, любит?

– А со свидетельством о браке со мной, что будешь делать?

Князь подался вперед, сверля глазами Илью. Пытался определить, действительно ли тролль что-то знает, или блефует. Догадаться до такой шутки сам он бы точно не смог. Да и вопросы задаёт, вроде как, вокруг да около, а все по существу. Из оставшихся живых не так и много народу об этом браке знает.

– Сжег. Нет свидетельства – нет брака.

По расширяющимся глазам тролля стало понятно – наверняка он ничего не знал. Слышал, но без доказательств. Князь выругался про себя за поспешное откровение и откинулся на спинку кресла.

– Вот как, – сиплым шепотом произнес Илья, – даже отпираться не станешь…

– А чего уж теперь отпираться?

Оправившись от удивления, Илья нахмурился. Выходит, и тут ведьма не соврала. А раз княжну за него отдали, то и про заколдованного принца может оказаться не выдумкой?

– Погоди, князь…а если ты решил дочь свою за меня выдать…кем же был мой отец? Какой у меня титул?

– Да какая теперь уже разница, Илюшенька? Твой отец умер. Титул твой пользы тебе не приносит. Да, может, оно и к лучшему, а? Илюша? Ну, сам подумай – зачем тебе моя дочь? Капризная, избалованная, эгоистичная, привередливая. Ей наряды подавай богатые, развлечения, изысканную еду…Она даже волосы сама себе не расчесывает.  Да и мужу своему будущему она уже авансы выписывала…

Илья пристально посмотрел на князя. Молча покивал, и вышел.

Глухо шлепая босыми ногами по садовой дорожке, бежала белокурая ведьма. Она то и дело оборачивалась, сверкая зоркими глазами на княжеский терем, припадала спиной к тонким поскрипывающим стволам. Наконец, сад, вытянувший кверху свои одинаково стриженые ветви, замер позади оленьей стаей, учуявшей хищника, на фоне размазанного в затуманенном горизонте светила. Под стопу бросилась влажная прохлада луговой земли. Взлохмаченный Мятлик кинулся к рукам, словно изголодавшая домашняя кошка. Грянули кузнечики, перебивая, запилила саранча. Ведьма присела, заострив слух. У лица закивали линялыми головами Васильки. Пригнувшись, ведьма поползла вперед.

– Влад.

Прислушалась. Насекомые в траве под рукой сбились с общего ритма и испуганно притихли.

–Влад, – чуть громче позвала ведьма и, схваченная сильными ладонями за лодыжки, упала в траву.

– Чего так долго? – Недовольно пробурчал Влад, обнимая рассердившуюся сестру.

– Дружок твой к князю ходил – подслушивала.

– И что?

– Хорошо все.

Влад блаженно улыбнулся и, перекатывая губами хрупкую травинку, упал на спину, широко раскинув руки.

– Ловко ты придумала.

– Ты ему зелье подсунул?

– В Междумирье, – улыбнулся Влад своей находчивости.

Ведьма дернула бровями. В Междумирье не работают амулеты, защищающие от колдовства. Но и колдовство в Междумирье не работает. У любой живой души, оказавшейся в этом странном месте, есть всего сорок восемь часов, чтобы его покинуть, иначе – неминуемая гибель. Вода в этих краях смывает грязь, но не утоляет жажду, огонь даёт свет, но не тепло. Попадая в Междумирье, маг мгновенно лишается силы, а жизненная энергия медленно угасает. Разумеется, приворотное зелье в Междумирье тоже потеряло свою силу. Ведьма понимала, почему Влад решился дать его именно там –  амулет, защищающий тролля от магического воздействия, так же бесполезная стекляха. Но, возвращает ли свою магическую силу зелье, принятое в этой дыре?

– Что он думает насчет княжны? Говорил с ним?

– Нет еще. А разве не заметно, что приворот работает?

Приготовленное на крови и семени средство не могло не сработать – уж в чем, в чем, а в приворотах ведьме не было равных.

– Сколько оно пробыло в Междумирье? – Нахмурилась ведьма.

– Ночь и еще полдня.

Не долго. Скорее всего, жизненной энергии органических жидкостей хватило, чтобы снадобье воскресло в желудке охотника. В любом случае, у неё еще осталось немного и в случае неудачи с троллем, его отведает княжна.

– Убедись, – приказала она брату, – возвращайся и продолжай лить ему в уши про княжну. Он не должен представлять без неё жизни еще до рассвета.

Тяжелые ставни громко хлопнули, и цветные стеклянные окошки тоненько зазвенели, отогнав некрепкий сон от встревоженной княжны. Она села на кровати, сонно вглядываясь в ночную темноту. Словно возжелавшее ей помочь небо выпустило растрепанную слепящую нить и та, глухо щелкнув, воспламенила иссохшую яблоню в саду. Воздух в комнате тут же загремел покатившимся жестяным тазом. Лия вскочила и на плохо слушающихся ногах подошла к окну. Столько раз говорила дворовым спилить эту яблоню, и вот, пожалуйста – среди ночи факел в саду. В окно стукнули крупные дождевые капли и княжна, испугавшись, вздрогнула. Вздохнула. Совсем она издергалась за последнее время. С утра Алиса – гостья с Севера – придумала дурацкий девичник, вырядила всех девочек в белое, а её в ненавистный красный сарафан, и заставила тащиться на озеро. Днём за Алисой пришли охотники, на неё, Лию, нескромно пялился этот ужасный человек, отравленный колдовским зельем. Отец странно себя повел: сказал, что Алису придется отправить домой с охотниками, а иначе король Севера подстегнет уже вечность запрягаемую войну. А полученное с северной границы письмо не показалось ей требованием выдать девушку назад… Или, был в нем зашифрован какой-то иной смысл?

Дождь струился по стеклу непрерывным потоком. Терзавшее яблоню пламя пряталось от него в проеденных жуками ходах внутри рассохшегося ствола. Княжна отвернулась от окна, намереваясь вернуться в постель. Привыкшие к темноте глаза различили что-то новое в темной комнате. Сердце испуганно прыгнуло в горло. Нижняя челюсть, со звоном стекла врезалась в верхнюю и, прежде чем боль настигла её, Лия осела в чьи-то горячие ладони.