Я сглотнула, непроизвольно кусая нижнюю губу. Сарафан съехал, обнажая грудь, к которой Лука точно был не равнодушен, потому что его грудь тут же завибрировала.
— Правило моногамии распространяется на нас обоих? — я сама еле слышала свой голос, так тих он был. Дьявол поглаживал мой ореол соска при этом глядя в глаза.
— На обоих. — ответил он с ехидной улыбкой. И я уткнулась лбом в его грудь, тяжело выдыхая, чувствуя облегчение. Лука положил ладонь мне на затылок, прижимая к себе.
— Ты можешь иногда быть мягче? — я погладила его татуированную руку. — Или не обращаться со мной, как со своими охранником?
Дьявол прищурился, раздумывая над моими словами, опуская руки к моей попе и сажая меня на себя, сжимая ягодицы.
— Мониша, я, итак, с тобой мягок, как не с кем в своей жизни. — это прозвучало почти как признание в любви. Слезы снова потекли по щекам, но уже от разрастающегося чувства тепла внутри меня. — А теперь иди спать, у тебя глаза, как у наркомана.
— Только с тобой. — я поцеловала его в целый глаз, не смея перечить. Он заурчал, как тигр. И я впервые почувствовала, что имею свою власть над ним. — Я хочу узнать тебя такого — с кровью на руках… И еще, я хочу выставить этих сук из моего дома!
Ничего не может быть слаще, чем вытащить двух полуголых нимф из бассейна и выставить в таком виде на улицу. Лица у них были потерянные, такое с ними было точно впервые. А внутри меня все ликовало, словно я стала сильнее. Лука налил себе виски и наблюдал за моими действиями со скрытой улыбкой. Готова поспорить на что угодно, что ему доставляла удовольствие моя ревность.
Дом у океана был прекрасен. Огромная вилла с потрясающим видом, огороженная от посторонних глаз. На ее территории было множество ухоженных цветов и высоких пальм. Я рассматривала ее с восхищением, попадая в сказку. Никогда не могла и мечтать, что буду жить в таком доме на берегу теплого океана, где все было только для меня. Никаких чужих глаз.
Илух тоже ходила довольная рядом, любуясь территорией.
Луке позвонили, поэтому он переходя на арабски удалился вглубь. Я уже ничему не удивлялась. Внутри многое напоминало дом Луки в Москве, тот же стиль. В быту Дьявол любил свет и практичность. Я вспомнила, как впервые попала в его дом и Руни… Сердце сжалось от незажившей раны. Тайка не заслуживала такой смерти.
— Дом убьрали, пладукты пливезли и одезу тозе. Хотите сегонибудь?
Казалось, что даже в гостиной, я слышу волшебный шум океана. Я вышла из дома, разглядывая пенящиеся волны вдалеке. Поспешила навстречу к ним, переходя на бег, скидывая сланцы. Приятно было ощущать песок под ногами, он буквально обжигал.
Прохладная вода коснулась моих ног и я застонала от удовольствия, заправляя развивающиеся волосы на ветру за уши. Было восхитительно. Оглянувшись, я смотрела на силуэт Дьявола, двигающегося в мою сторону. Лука Гроссерия всегда выглядел восхитительно: был он голый или в дешевой одежде. В бежевых брюках и льняной рубашке с закатанными руками он напоминал красавчика сёрфингиста, путешествующего по Бали.
В метре от меня он замер, рассматривая меня, стоящую в воде по колено, склоняя голову в бок и докуривая сигарету. Ветер надувал мой сарафан и развивал волосы, я же прикрывала глаза от солнца ладонью, щурясь от его лучей. Я облизала губы, пытаясь разгадать его мысли. После того разговора наше общение стало приобретать форму, напоминающую человеческие отношения.
Лука зашел в воду ко мне, убирая выбившиеся вновь волосы за уши, гладя моё лицо шершавыми пальцами. Он медленно наклонился и снова что-то изучая на моем теле, поцеловал, очень нежно, без языка, пробуя мягкость губ. Его борода приятно кололась. Я прижалась всем телом, запуская руки под его рубашку, желая ощутить жар его тела, и целуя в ответ с языком. Я больше не чувствовала стыд от своих желаний.
— Ты когда-нибудь плавала голая? — прохрипел он, развязывая тесемки сарафана. Я смущенно закачала головой, оглядываясь по сторонам. Но к счастью никого не было. Не желая остаться в долгу, я стащила с него рубашку…
Чувствовать океан голым телом было волнительно. Еще волнительнее чувствовать рядом такого же Дьявола, прижимающего меня к своему огромному рельефному телу. Мы дрейфовали обнимаясь.
— Мы надолго здесь?
— Пока не знаю.
— Как себя чувствует Захар?
— Быстро поправляется. — я чувствовала как, напряглась каждая мышца в его теле при ответе. Я улыбнулась, смогу ли я привыкнуть к его грубой ревнивой натуре? — Соскучилась по нему?
— Безумно… — протянула я, вызывая в нем приступ ревности. Но Лука сдержался, ничего не сказал, только шлепнул меня под водой.
— Когда Захар поправится, я снова приставлю его охранять твою аппетитную попу. Но, пожалуйста, пожалей его голову, не давай мне повода ревновать.
В знак подтверждения он сжал мои ягодицы, а я обхватила ногами его торс, дрейфуя. Волосы намокли по плечи. Мне было хорошо, вот так, просто говорить ни о чем.
— Я буду стараться. Вы давно знакомы?
— С армии, уже лет пятнадцать…
— А с Аланом и Майлзом?
— С детства, сколько себя помню. — я потерлась щекой о его бороду, раздумывая над этими словами. Мне хотелось узнать, чем они занимаются, но было страшно услышать правду. Но Лука неожиданно продолжил — Мы жили в одном доме в неблагополучном районе. У Майлза родители были алкоголики, которые никогда не просыхали и не всегда вспоминали, что у них есть сын, поэтому он постоянно был у нас дома… А у Алана была только мама, учительница музыки, которая всегда была в поисках отца для сына. Она была хорошая женщина, любящая мать, но ни для кого не было секретом, если он сидит в подъезде на лестнице — значит кто-то трахает его маму дома. Ну а я был сыном набожной еврейки и цыгана… Через пять лет брака мама не выдержала нищеты, бросив нас, вышла замуж за еврея и уехала жить в Израиль.
Я погладила его скулы руками, изучая лицо, пытаясь найти в нем черты цыгана или еврея. Никогда бы не подумала, что в Дьяволе такая адская смесь.
— Как они вообще встретились?
— Мой отец был сыном цыганского барона и поэтому мог себе позволить получить высшее образование в университете, где и познакомился с матерью из интеллигентной московской семьи. Он был очень высоким и черным, похожим на ворона, а она маленькой серенькой мышкой. Не знаю подробностей их романа, но мама забеременела и вышла за моего отца. Ее семья не приняла связи с грязным цыганом, выкинув ее из дома. А семья отца готова была признать еврейку, если она станет частью табора, но она не пошла на это. Так отец бросил учебу и устроился грязно рабочим на завод, получив комнатушку в старом пятиэтажном доме.
— Ты больше никогда ее не видел?
— Почему же, когда я стал взрослый, я нашел ее в Израиле… У нее две дочери, такие же две серые мышки, точные ее копии. Муж умер от инфаркта, он был старше ее лет на десять. Я пришел посмотреть в глаза той, которая нас бросила, а она даже не сразу вспомнила, что у нее есть сын. А когда поняла кто я, не могла даже ничего придумать в свое оправдание.
Лука перебросил мои волосы в сторону, целуя в шею.
— Ты хотела узнать обо мне? Я сын цыгана, которого всю жизнь дразнили этим. Отец заставил выучить меня иврит и все молитвы из уважения к вере матери.
Я поцеловала его, успокаивая нарастающую бурю внутри него, пробуя вкус океана с его губ.
Лука решил встретить закат в местном баре и, дав мне указ собираться, ушел работать. Я потратила много времени, выбирая наряд на вечер, хотелось хорошо выглядеть. Долго рывшись в шкафу, я нашла коротенькое белое платье, ничего лишнего, но оно идеально село по фигуре, подчеркивая мою грудь. Одев кулон из шкатулки, который тоже был куплен для меня, я покрутилась перед зеркалом, оценивая вид.
— Не слишком ли короткое? — Лука вошел в комнату, скидывая домашние шорты и открывая шкаф, чтобы тоже переодеться.
— Я же с тобой еду. — подлизалась я, продолжая кружиться, чтобы оно поднималось, как у балерины и показывало мои ноги. Он ничего не ответил, натягивая брюки с рубашкой, но не отрывая от меня глаз.
