— И куда это ты собралась? — спросил он, дергая открытую пассажирскую дверь, после того как не смог открыть мою и залезть в машину. Я подождала, пока он ее захлопнет, и нажала на кнопку блокировки двери.

В полной тишине звук был похож на выстрел пистолета. Адриан смотрел на меня, заведомо зная, что оказался в ловушке. Потому что именно он переоборудовал машину так, что, когда двери были запертыми, единственный выход — со стороны водителя.

— Я никуда не собираюсь, — спокойно сказала я. — И ты тоже, пока мы немного не поговорим.

— Что ты вытворяешь, Айви? — спросил он низким голосом.

— Пытаюсь найти выход из тупика, — ответила я, откинувшись в кожаном кресле. — В течение первых нескольких дней я думала, ты избегаешь меня, потому что я сделала что-то не так. Потом я поняла, что это была не моя вина, так что теперь хочу знать почему.

Он отвернулся.

— Я не избегал…

— О-о, вранье! Похоже, мы задержимся здесь надолго, — подразнила я. — Если ты так ненавидишь меня, что даже не можешь находиться со мной в одной комнате, то почему не можешь вынести того, что я останусь здесь одна?

Его руки медленно сжались в кулаки.

— Выпусти меня, Айви. Сейчас же.

— Нет, пока ты не дашь мне прямой ответ, — возразила я.

Он взглянул на меня. Великолепные линии и впадины лица заострились от гнева.

— Я тебя предупреждаю, не дави на меня.

— Или что? — вспыхнула я. — Чем ты можешь мне угрожать? Мне нечего терять, так что мне не страшно на тебя давить…

Я не успела заметить молниеносного движения его рук, но внезапно они оказались в моих волосах. Он дернул меня к себе, и его губы накрыли мои. Я ахнула, а его язык проскользнул в рот, заявляя на меня права со страстным отчаянием, которое разлило тепло по всему телу. Мой шок испарился так же, как и вопросы. Желание захватило мои эмоции, оставляя только всплеск обжигающей нужды. Я поцеловала Адриана в ответ, безмолвно требуя большего.

Его поцелуй был приправлен слабым запахом алкоголя, который не скрывал его собственного, гораздо более опьяняющего вкуса, и я ответила так, будто это был мой наркотик. Я застонала, моя голова откинулась назад от силы поцелуя. Потом он потянул меня через сидения так, что я оказалась на нем. Сильные руки прижимали меня к каждому сантиметру его мускулистого тела.

— Вот почему я держался подальше, — прорычал он возле моего рта, в то время как его руки начали изучающе скользить по моему телу. — Не мог быть рядом с тобой и не хотеть тебя. Не могу больше себя сдерживать…

Фраза оборвалась на полуслове. Он поцеловал с еще большей страстью, и я уже не могла дышать от жарких проникновений его языка. Я целовалась раньше, но так… никогда. Он не изучал мой рот. Он заявлял на него права. А мне все было мало. Все чувства, которые я изображала с другими парнями, с ревом неслись сквозь ощущения, шокируя меня своей интенсивностью. Мое сердце колотилось, а тело стало сверхчувствительным, делая каждое прикосновение его кожи, губ и языка опасно эротическими. Мне было нужно больше его поцелуев, хотя я уже не могла дышать. Больше его рук, двигающихся по мне с чувственной нежностью, и больше крепкого, мускулистого тела, которое я могла чувствовать, но к которому не могла прикасаться руками, потому что Адриан крепко прижимал к себе.

Я застонала, когда его губы накрыли мою шею, заставляя каждое нервное окончание подпрыгнуть в остром предвкушении. Они подпрыгнули снова, когда он потянул вверх топ пижамы. Сейчас его руки странствовали по моей коже, а не по ткани. Те места, в которых он меня касался, казалось, горели от нужды так сильно, что это ощущалось, как боль, и, когда он прикусил кожу на шее, взрыв удовольствия понесся прямо к пульсации между ног.

— Все, о чем я могу думать, — это ты. Каждый день, каждую минуту… ты, — страстно пробормотал он.

Я была так потеряна в ощущениях, что смысл слов едва доходил до меня, особенно после того как его рот накрыл мой с чувственным голодом. Перед этим мои руки оказались в ловушке, но я освободила их, сжимая его голову и целуя в ответ. Его рот вызывал восторг, а волнообразные движения языка заставляли меня выгибаться в беззвучной, первобытной потребности. Отчаянно желая почувствовать его там, где я тайно мечтала, мои руки покинули голову и скользнули по его телу вниз.

Теснота между нами ограничивала изучение его плеч, рук и боков, но я так сильно хотела к нему прикасаться, что мне было уже все равно. Когда я к нему прикоснулась, его мышцы напряглись и расслабились. Его тело было твердым, но кожа была гладкой и ровной, как будто кто-то натянул шелк на камень. Я касалась его, пока он меня целовал, это заставляло мою голову кружиться от желания, и, когда моя рука задела его жесткий, плоский живот, по его телу прошла дрожь. Он прервал наш поцелуй, чтобы стянуть вверх моей пижамы через голову, и застонал, отшвырнув его в сторону.

— Ты такая красивая, Айви.

Прикосновение его рук к моей обнаженной груди вырвало из горла крик. Моя кожа чувствовалась слишком напряженной, слишком восприимчивой, и, когда его рот сомкнулся на соске, удовольствие стало почти болезненным. Без размышлений я схватила его голову, мои вздохи превратились в стоны, и это заставило его прижимать меня сильнее. Его рот был раскаленным клеймом, которое выжигало невероятные ощущения во мне, заставляя все тело дрожать. Каждая часть моего тела стремилась к нему, но, когда его рука скользнула в мои пижамные штаны, я напряглась, несмотря на то, что закричала от толчка удовольствия. Его рот немедленно покинул мою грудь, а рука скользнула через волосы.

— Что случилось?

Глаза Адриана потемнели от страсти, делавшей их серебристые края еще более потрясающими. В них была едва сдерживаемая дикость, которая заставила мои слова застрять в горле.

— Я, гм… Прежде чем мы… Мне нужно сказать тебе кое-что.

Я фактически увидела, что он догадался, о чем я пыталась сказать. Его глаза расширились, а его руки перестали чувственно пробегать по моим волосам.

— Ты никогда раньше не занималась сексом.

Утверждение, а не вопрос. Мои пижамные штаны все еще были на мне, но я никогда не чувствовала себя более незащищенной. Мои руки скрещены на груди, и я впервые была рада, что у меня не четвертый размер, потому что руки все прикрывали.

— Да, — пробормотала я. — Извини.

— Не нужно. — Вздох Адриана был неровным. — Никогда не извиняйся за то, кто ты есть. Ты прекрасна, и это мне нужно извиняться. Прикосновение к тебе заставило меня забыть причины, по которым я должен держаться от тебя подальше.

Это было последнее, что я хотела услышать. Разочарование росло, прикрывая мое смущение. Должна ли я снова притворяться, что он не занимает мои мысли так же, как, по-видимому, я занимаю его? Черт, моя минутная нерешительность все разрушила!

— Я не хочу, чтобы ты держался подальше, — сказала я. Чтобы доказать это, я опустила руки.

Он вздрогнул, закрыв глаза, будто принимая удар.

— Не надо, — резко сказал он. — После того, как ты найдешь и используешь это оружие, я буду должен покинуть тебя, но не смогу этого сделать, если мы станем любовниками. Это единственный способ защитить тебя от моей судьбы.

Прежде чем я смогла что-либо сказать, он перевернул нас так, что он оказался сверху меня. Потом он ударил по окну так сильно, что оно разлетелось вдребезги. Его тело закрыло меня от осколков стекла, он открыл дверь снаружи и вышел.

Несколько обескураживающих мгновений я оставалась на пассажирском сидении, сжимая топ, который Адриан мне протянул перед уходом. Он любил эту машину, как собственного ребенка, но тем не менее разбил окно, чтобы выбраться до того, как потеряет контроль и закончит начатое. Я не знаю, было это романтично или оскорбительно.

На следующий день появился Зак, как обычно, без предупреждения. Я оторвалась от своей книги и увидела его напротив, сидящим в кресле с книгой в руках, как будто он тоже читал.