И мое откровение, пускай не открытое, дела между мной и парнем, который управляет людьми, подтолкнула внутри груди болезненный ком. Я не делилась с ней своими школьными проблемами, сталкивающимися со мной ежедневно и нанося больше морального ущерба. Не секретничала с ней о парнях, так как никто не нравился, не спрашивала совета насчет отношений. Всю свою жизнь была замкнута в себе, ища проблемы, на которые обращали мои сверстники…

Только вот…мне нужно было хоть что-то устойчивое в этом запутавшимся клубке. Надо схватиться и не падать вновь, и, кажется, если я начала новую жизнь, то стоит начать с этой большой проблемой в нашей маленькой семье.

— Мама, — выдохнула, прикрывая глаза от приятного касания к моей щеке. Это успокаивало. Знакомый запах ее любимых духов вдыхался как отрезвляющий и возбуждающий до костей. Любила эти духи, они были такими вкусными и ароматными для мужчин, как мне представлялась мама в молодости.

— Ответь немедленно, тебя кто-то обидел до поступления в университет?

— Я тебе никогда не рассказывала…о своей жизни за пределами дома, но… — запнулась, так как не могла говорить четко и уверенно об этом. Даже Ким боялась поднимать эту проблему. — Но счастье учиться в той школе мне не приносила позитива. И вот сейчас это повторяется снова, а все из-за одного парня в университете…

— Что ты мне не рассказывала? — Мама еще больше насторожилась.

Я почувствовала волну напряжения, то, как она напряглась от моих слов.

— Я…

Господи! Мне не хочется этого говорить, ведь врала все три года об этом маме. Чертовы подростковые годы, чертовы одноклассники, чертово клеймо на всю мою жизнь.

— Скажи! Пожалуйста, скажи! Мне становится плохо от твоих слов…

Отодвинулась чуть дальше, убирая тем самым со своего лица руки мамы. Виновато опустила голову, теребя края своей толстовки. Трудно собраться с мыслями, а уж тем более не терзаться всеми этими ощущениями.

Я все еще помню вкус его губ. Приторный вперемешку с ягодным. От этого губы онемевшие, слегка покалывает кожу, будто туда вонзили острые иголки. Прикосновения еще гуляют по моему телу, а живот тянет от воспоминаний его похабных движений…

Прикрыла лицо руками и вытерла мокрые следы дорожек от слез, поправляя растрепанные волосы. Состояние, слегка говоря, ужасное. Жар снова дал о себе знать, а перед глазами мутнеет. Внутри происходит такая яростная борьба, что в один момент просто хочется застрелиться.

Резкое движение головой привело меня в еще больше тяжелое состояние. Образ мамы закружился в трех картинках, а в голову ударили чем-то тяжелым. Таблетка слишком быстро прекратила действовать. Да и что за таблетка тогда была!?

Схватилась за голову и заморгала часто-часто. Че-ерт! Только не это. Меня начало тянуть в сторону, что я сразу же упала на мягкую кровать мамы. Услышала, как она занервничала и поднялась с кровати. Мама перевернула меня на спину и стала трясти за плечи…

— Мам…мам, мне очень плохо…

— Боже…

Последнее слово я услышала четко, а потом все стало таким далеким и недосягаемым.

***

Придерживаю правым плечом телефон, стараясь найти на своем столе нужный материал. Десять минут назад Ким позвонила мне, спросить, как обстоят мои дела со здоровьем, которое немного захворало. Она много зудела мне под ухо о том, что стоит себя беречь, одеваться теплее, следить за своими нагрузками, правильно питаться и не ложится позже десяти. Вообще, услышала я тоже самое, что и от своей мамы, как только почувствовала под собой твердую поверхность.

Наши «рационные» беседы, а точнее ее беседа со мной, резко прервалась на том, что подруга неожиданно вспомнила об каких-то там листочках, которые оставила у меня в последний раз. Я пыталась найти везде, где только можно, но ничего примечательного не попадалась на глаза. Везде были мои зарисовки и рисунки.

— Ты точно уверена, что оставила у меня? — переспросила в сотый раз, пыхтя в трубку. Было нелегко напрягать свои плечи и руки одновременно.

— Да. Мама потребовала их сегодня найти…Они ей зачем-то нужны.

Сосредоточив внимание на мелькавшие перед глазами разные листочки, под руку попалась небольшая стопочка бумаг, закрепленные скобкой. Вчиталась впервые строчки текста и проморгала несколько раз. Это же официальный документ об зачислении в университет… А что он тут вообще делает? И зачем он ее маме?

— Кажется, я нашла… — глухо вставила три слова, гипнотизируя эти бумаги взглядом.

— Ух, отлично! Можно я сегодня вечером приду к тебе и заберу?

Мотнула головой, прогоняя ненужные мысли. Я просто себя нагружаю.

— Да, конечно… Расскажешь, что и как обстоит в университете. — Мой голос стих на последних словах.

Медленно сглотнула, припоминая понедельник. До сих пор нахожусь в бреду…

— Обязательно! Столько нового! — пропела с веселым голоском Кимберли, хотя мне было не до веселья. — Ладно, я побежала. Мама зовет на завтрак. Целую, обнимаю, жди в шесть. И следи за своим здоровьем.

Закатила глаза на ее слова. Несколькими словами перекинулись и, наконец, отключились.

Отложила и телефон, и документы в сторону, на самое видное место, бредя к своей кровати. Плюхнулась, вглядываясь в белый поток, который сиял от солнечных лучей за окном. Сегодня вновь была ясная погода, пели птицы, машины шумели с главной дороги, а люди слонялись туда-сюда. Сегодня суббота и переполох неимоверный. Некоторые затаривались к следующей неделе, кто-то устраивал шопинг, пополняя запасы гардероба, а другие гуляли, наслаждаясь спокойным днем.

Только я вот сидела в четырех стенах.

Во вторник утром я проснулась в еще худшем состоянии, голова гудела, перед глазами стоял черный туман, а тело жутко горело. Мама вызвала к моему пробуждению врача, и он поставил диагноз, что мой организм немного дал сбой, не выдержав такую резкую нагрузку. И для восстановления нужно было отлежаться всего пару деньков, а потом с новой головой возвращаться к работе.

Четыре дня пролежала дома. А такое ощущение в психбольнице.

Все эти дни мои мысли занимал лишь Росс.

Росс. Росс. Росс. Какое помешательство на нем. Да и не только в этом.

Мучили меня и отголоски прошлого: мои одноклассники, вечно насмехающиеся надо мной, и этот неизбежный штамп на мне. Голова еще сильнее начинала болеть, стоило припомнить тот день, когда моя жизнь стала похоже на ад. Я держала себя стойко, гордо с двойной силой, посылала всех, плевала на все, что говорят мне в лицо — это я делала умело и даже без колебаний. Но, оказавшись в своей комнате, когда их спины повернуты ко мне, роняла слезы одна за другой и загоняла себя в угол.

И вот такая ошибка, которую я решила исправить вопреки всему, встретила меня снова.

За все эти дни немало думала о том, что случилось в понедельник. Прокручивала и прокручивала в голове, придумывала всякие небылицы. Верила, а потом убеждала себя, что это обман и тем самым, толком ничего не давала разумного.

Только я была убеждена в том, что мое временное притяжение к этому человеку подействовало из-за жара. Один поцелуй и много фейерверков в моей душе не изменили моего отношения к нему. Все тот же кретин со своими эго и статусом в обществе «я здесь король». За ним бегают миллионы девчонок, он берет одну за другой, меняет как перчатки, а потом бросает, не дав надежд на отношения. Ко всему этому, держит свои правила в университете.

Помешательство на нем — качество, которого в принципе не существует во мне. Кто-то боготворит его, кто-то боится, а кто-то презирает. К чему я относилась в частности, так точно к последнему. Девушки, верующие в то, что не сочинял для них сказки Эрик, либо глупые, либо работают ради своей сексуальной потребности во всех позах. Фу, даже представить не могу себе это.

Наморщила нос, так как мои мысли привели меня не к тому, на что я наткнулась вчера.

Отвратительно. Низко. Подло.

И лучшим вариантом было бы, сделать неожиданный подарок, который явно не будет ждать парень…