Я вырвал плечо из цепких пальцев Соломона и рванул к нему, но к тому моменту, когда доковылял, он уже успел сползти на пол, прислонившись спиной к каменной стене.

– Что-то силы покинули меня, – сообщил он. – Возможно, к хренам.

– Ты меня разыгрываешь, что ли?

Но куда там. С Виталиком явно что-то происходило. Полоска здоровья над его головой все еще была зеленой и заполнена до конца, но она мигала, как будто при смерти. Никогда раньше такого не видел.

На какой-то миг меня посетила безумная надежда, что Виталик сейчас оживет. В смысле, станет человеком. В смысле, вернется к своему человеческому обличью. Ведь то, что он зомби, это от Системы, а так-то он человек, и что Системе бы стоило выдать ему второй шанс, ведь он заслуживал его, пожалуй, больше других…

Но фиг-то там.

Система была логична и безжалостна.

– Типа того, да, – сказал Виталик. – Асталависта, бэби...

Полоска здоровья над его головой сделалась серой.

Лучше бы он сказал, что еще вернется, подумал я.

Хотя…

Полоска здоровья над его головой сделалась серой, но не погасла.

Я всмотрелся внимательнее, а потом вызвал логи и стал читать уже их.

– Никогда раньше такого не видел, – сказал подошедший Соломон в тот момент, когда я как раз собирался спросить, видел ли он такое раньше. – Статус – вне игры.

– Он не мертв, – сказал я.

– Фактически, мертв, – сказал Соломон. – Вне игры ничего нет.

– Он не мертв.

– Хорошо, он не мертв, – сказал Соломон. – Что дальше?

– Попробуй его полутать.

Соломон вздохнул, но решил не спорить. Видимо, понимал, что в одиночку ему этот данж не потянуть, а с эльфами он вряд ли договорится.

– Что искать?

– Ничего конкретного. Просто, как факт.

Соломон склонился над тело Виталика и прикоснулся к нему рукой.

– Не дает, – сказал он. – Данное действие не может быть применено к объекту, выведенному из игры.

Что ж, системный отлуп света на ситуацию не пролил.

На всякий случай, не особо веря в успех предприятия, я взял Виталика за ногу и попытался втянуть в ту зону, в которой он еще мог существовать, но у меня ничего не вышло. Он словно прирос к этой чертовой стене.

– Пойдем, – мягко сказал Соломон.

– Да, сейчас пойдем, – сказал я. А вот карабин снялся с плеча легко, наверное, это потому, что он не системный. Я повесил его на плечо. Тяжело, но терпимо. – Что там с эльфами?

– Сейчас посмотрю, – Соломон кинул взгляд на интерфейс. – О, они достигли точки невозврата. Стоят, спорят о том, что делать дальше.

– Продолжай наблюдение, – сказал я и пошел дальше. Вот уже и у меня уровень меньше пятидесятого.

– Один развернулся и пошел обратно, – доложил Соломон. – Двое стоят на месте, сюда не суются. Видимо, они таки нашли информацию по данжу и теперь ждут инструкций.

С меня свалилась кожаная куртка. Оказалось, что она тоже уровневая. Ладно, черт с ней. Никогда не был модником.

Идти все ее было тяжело, но не тяжелее, чем раньше. Очевидно в какой-то момент мы достигли дна, и хуже теперь уже точно не будет.

Ну, если кто-то еще в такие сказки верят.

– Все, – сказал Соломон. – Больше ничего не вижу.

– Камеру нашли и сломали?

– Навык контроля электронных приборов обнулился, – сказал Соломон.

– А без навыка даже картинку не посмотреть?

– Ну, вот так это работает.

Идти, в принципе, осталось всего ничего, но я даже не представлял, как в этом состоянии буду с кем-то драться.

Хотелось просто лечь и умереть.

Поэтому я продолжал переставлять ноги, записывая каждый шаг в свой актив.

Когда Соломон упал ниже пятидесятого уровня, с ним стало происходить странное. С каждым пройденным метром он становился ниже ростом и шире… отнюдь не в плечах.

Это было… гм… неожиданно. Настолько неожиданно, что сначала я решил, будто мне кажется, и стал присматриваться внимательнее.

Нет, не показалось. Просто системная одежда подгонялась по размеру, и поначалу это скрадывало эффект. Но теперь не заметить его было уже невозможно.

Соломон становился ниже и толще. Вдобавок, на его голове начали исчезать волосы, и это были не благородные залысины, а самая обыкновенная плешь.

Виталик непременно бы эту ситуацию прокомментировал. В своем обычном незлобливом стиле.

У меня и у самого вертелось на языке несколько шуток, начиная с вполне безобидной "И какого оно, быть коротышкой?" и заканчивая совсем уж жесткими, в стиле старого доброго стендапа вариантами. Но несмотря на то, что они там вертелись, я таки смирил свое естество и промолчал.

Что, впрочем, отнюдь не помешало моему спутнику метать в меня недобрые взгляды. И я подумал, что вот этого мгновения совершенно точно не простит уже он мне.

Коротышки же бывают довольно злопамятны.

Хотя, в этом же не было ничего страшного. Напротив, тот факт, что Соломон умудрился докачаться до своих высот, начав с таких скромных, около ноля, физических кондиций, вызывал у меня уважение. Интересно с какого оружия он начинал?

– А ты почему не меняешься? – спросил Соломон. Кажется, его начала мучить одышка.

– По жизни не меняюсь, – сказал я.

Надеюсь, у него остануться силы хоть на что-нибудь, иначе мне придется местного босса в одиночку забивать.

Когда до финиша осталось чуть больше пятидесяти метров, Соломон привалился к стене и объявил, что ему нужен отдых. Хоть чуть-чуть.

Я остановился прямо посреди прохода.

– Ты все еще надеешься на успех?– спросил он.

– Я просто иду туда, – сказал я и махнул рукой, указывая ту сторону, в которую иду. – И делаю что, что было запланировано. И то, что в моих силах. Остальное от меня уже не зависит.

– А я уже не верю, что у нас получится, – сказал Соломон. – Этот данж непроходим.

– Иди назад, – предложил я. – Может быть, тебе удастся убить их всех.

– Вряд ли.

– Тогда попробуй договориться.

– До Гвейна это еще было возможно…

– Ну, извини, – сказал я.

– На самом деле, я уже надеюсь только на то, что амулет возрождения сработает, – сказал Соломон.

– Какая вероятность?

– Девяносто. Но ты же знаешь, это всегда лотерея.

– Знаю, – сказал я. – Я уже умирал.

– А я уже и забыл, как это действует, – сказал Соломон. – Это…

– Вправляет мозги? – предположил я.

– Отрезвляет, – сказал Соломон. – Особенно когда это происходит на моих уровнях.

Уровни у нас с ним сейчас были почти одинаковые, у меня третий, у него пятый, но я понимал, что он имеет в виду. Умирать всегда сложнее, если у тебя есть, что терять.

У меня тоже был амулет, но я на него не слишком рассчитывал. По большому счету, мне не к чему было возвращаться.

А значит, надо было идти вперед. Ну, чтобы вот этот вот все не было зря.

– Пойдем, – сказал я, подавая Соломону руку и помогая ему отлипнуть от стены. – Посмотрим, не удастся ли нам вписаться в эту легенду.

— В какую легенду? – не понял Соломон и этим испортил момент.

– В легенду о прохождении легендарного непроходимого данжа, — объяснил я.

– Так нет же никакой легенды, — сказал Соломон. — Про этот данж знают три с половиной человека.

— Виталик был прав, ты действительно скучный, – сказал я. — Если легенды нет, надо ее создать.

Может быть, в другом Виталик и ошибался. Может быть, это не Соломон распространял слухи о человеке-физруке. Сейчас вот совершенно непохоже, что это был он.

А может, он просто сдулся и не в адеквате.

Уже перед самой финишной ленточкой, существовавшей только у меня в воображении, из предпоследней ячейки моего инвентаря выпал "калаш", который еще со времен квеста в Госдуме оставался. К нему было два рожка патронов, так что я повесил его на другое плечо, не на то, на котором карабин висел, взял Клавдию в руки, дабы она не выпала следующей, ибо именному оружию валяться на полу не подобает, ободряюще улыбнулся Соломону и вышел из коридора в зал последней битвы.