Поутру опять оба пришли на царский двор. Царь позвал их к себе, безрукому дал две копейки и отпустил, а слепого задержал. В то же время он приказал слугам своим, на мосту, по которому должен был проходить безрукий, положить мешок с деньгами и незаметно наблюдать, что будет.

Получив от царя две копейки, безрукий шибко рассердился и, дойдя до моста, бросил деньги в воду.

— Не прожить мне на твои две копейки, все равно подохну с голода, — проворчал он и, ослепленный гневом, перебежал через мост, не заметив мешка.

Царь, между тем допрашивал слепца:

— Ну, а ты как? Получаешь ли от Бога, что просишь?

— Получаю, ваша милость. Вы дали безрукому лепешку, а потом петуха. И в том, и в другом было по 20 червонцев. Все это дал Бог на мою долю.

— Как так? — удивился царь.

— Выслушайте, ваша милость, и увидите, что на то была воля Божья.

И слепец откровенно рассказал царю все, как было.

Царь понял, что Бог обратил его царские милости на пользу слепца, и не посмел роптать. Пока он размышлял, пришли слуги, принесли мешок с деньгами и рассказали, как безрукий, ослепленный гневом, пробежал мимо, не заметив его.

— Безумцу помочь трудно, — сказал царь и приказал отдать мешок с деньгами слепому.

— На то, видно, Божья воля, — прибавил он. — Проси и вперед милости у Бога. Кому Бог, тому и люди.

Что полезнее всего на свете

Позвал царь шестьдесят человек и спросил: — Что полезнее всего на свете?

Никто не мог дать ответа, и царь велел всем шестидесяти отрубить голову.

Потом позвал других шестьдесят, и тех постигла та же участь.

Когда пришла очередь третьей смены, на подданых напал страх. Стали думать, что царь хочет обезлюдить всю страну.

В третьей смене находился старец, у которого была единственная, но очень умная дочь. Получив приказание явиться к царю, старец шибко опечалился. Он считал, что вдет на верную смерть, и сокрушался о своей единственной дочери.

Заметив, что отец сильно озабочен, девушка спросила его:

— Видно, тяжкая скорбь у тебя, отче, когда в твои годы ты проливаешь горькие слезы. Скажи мне, когда в твои годы ты проживаешь горькие слезы. Скажи мне, что написано в той грамотке, что намедни ты получил из столицы.

— Лучше бы ты не спрашивала, дитя мое, ведь ты помочь мне не можешь. — отвечал старик. — Царь в третий раз вызывает шестьдесят человек и, верно, будет спрашивать, что полезнее всего на свете. А так как никто не ответит, всем я посекут головы. Не о себе плачу я, что падет моя седая готова, а о тебе, мое дитятко, что остаешься ты без защитника, одна-одинешенька.

— Утри слезы и не тужи больше, дорогой мой батюшка. Ни с тобой, ни со мной лиха не случится. Когда предстанешь перо паревы светлые очи и он спросит у шестидесяти, что полезнее всего на свете, ты выйди вперед и скажи: "Всего полезнее дождь в Юрьев день и роса в Троицу".

Совет дочери мало успокоил старца. Он ходил весь день, задумавшись, и уверен был, что не сносить ему головы.

На следующий день отправился он с остальными шестьюдесятью в царский дворец. Царь вышел к ним и задал свою задачу: что полезнее всего на свете?

Никто не дал ответа. Тогда старик выступил вперед и сказал:

— Пресвятая твоя милость! Всего полезнее дождь в Юрьев день и роса на Троицу.

Царь очень удивился и сказал:

— Мудрая твоя речь, старче, но не верится мне, чтобы твоя голова ее выдумала. Никто до сих пор не сумел мне ответить. Коли жизнь тебе мила, говори, кто научил тебя и дорого ли ты дал за совет.

— Пресвятая твоя милость! Я человек бедный и платить мне нечем. Одно богатство у меня — единственная дочь. Она-то и научила меня, что отвечать.

— Коли у тебя дочь такая умница, так вот что ты скажи ей: пусть с одной связки льну напрядет она и наткет на все мое войско рубашек. Если же не исполнит, то не сносить ей головы.

Старик пошел домой печальнее прежнего. Дочь поджидала его и вышла к нему навстречу. Увидав его целым и невредимым, она удивилась его задумчивости и стала расспрашивать.

— Дорогое мое дитятко, — отвечал старик. — Голова моя на плечах, но сердце болит пуще прежнего. Когда я ответил царю, как ты велела, он тотчас же приказал сказать, кто научил меня так отвечать. Умница же у тебя дочь, говорит. Скажи ей, чтоб из одной связки льну напряла и наткала рубашек на все мое войско. Сделать этого невозможно, а потому — пропала твоя головушка.

Девушка засмеялась и стала утешать отца.

— Иди, батюшка, к царю, поклонись ему от меня и скажи, что если он вот из этого колечка скует мне самопрялку, я натку из одной связки льна его войску рубашек.

Старик взял колечко и печально поплелся во дворец.

Царя очень позабавила находчивость девушки.

— Скажи своей дочери, чтобы явилась ко мне, ни на коне, ни пеша, ни нага, ни одета, ни боса, ни обута. Коли так не будет, то не сносить ей головы.

Старик еще печальнее возвратился домой. Дочь вышла к нему навстречу и начала расспрашивать.

— Ох, дитятко, на беду свою ты меня учила. Теперь царь хочет, чтобы ты явилась к нему ни на коне, ни пеша, ни нага, ни одета, ни боса, ни обута. Ой, не сносить тебе головы!

— Будь покоен, батюшка, голова моя останется на плечах. Послужи мне в одном: поди в лес и излови мне живьем трех зайцев, а в остальном уж мое дело.

Старик ушел в лес, а девушка принялась плести сеть, какою рыбаки ловят рыбу.

Когда сеть поспела, девушка обернула ею свое тело, на одну ногу надела чулок, на другую деревянный башмак и оседлала барана. Когда старик принес трех живых зайцев, она привязала их к седлу, простилась с отцом, села на барана и отправилась в путь,

Царь сидел на дворе и все думал, справится ли девушка с его задачей. У него не хватало терпенья дожидаться, и он послал слуг на дорогу посмотреть, не идет ли кто ко дворцу. Слуги прибежали и сообщили, что идет какое-то чудище.

— Как выглядит? — спросил царь.

— Выглядит, будто человек, весь опутанный рыбацкой сетью, сидит на баране.

Царь догадался, что это старикова дочь, и велел слугам пустить свору собак, чтобы ее растерзали.

Спущенные псы бросились к девушке, но она не потеряла присутствия духа, отвязала зайца — заяц побежал к лесу, собаки за ним, и девушка спокойно продолжала путь.

— Что сталось с чудищем? — спросил царь.

— Вон оно уже в виду, — отвечали слуги.

— Пустите другую свору.

Увидав, что снова несутся на нее псы, девушка отвязала другого зайца. Заяц пустился к лесу, а псы за ним. Избавившись от опасности, девушка продолжала путь.

— Что сталось с чудищем? спросил царь.

— А вон уже во двор въезжает, — отвечали слуги.

— Пустите и третью свору, чтобы это чудище сгинуло с моих глаз долой.

Слуги повиновались. Псы бросились на девушку, она пустила третьего зайца, и когда псы кинулись за зайцем, девушка сошла с барана и, ведя его за собой, подошла к царскому крыльцу.

Царь до того был поражен этим зрелищем, что вскочил с места, а девушка, привязав барана, села. От удивления царь потерял дар слова, и пока он собирался с духом, девушка заговорила смело и свободно.

— Как видишь, царь, я исполнила твою волю. Явилась к тебе ни на коне, ни пеша, ни одета, ни боса, ни обута. Доволен ли ты мною?

— Умная у тебя голова, девушка, — отвечал царь. — Во всем моем царстве никто не мог меня перемудрить, а вот нашлась женская головка, которая перемудрила. Ты знаешь, однако, что тело о двух головах не бывает, править должен один, а другой помогать мудрыми советами. Будь мне женой и своей умной головкой помогай мне.

— Хорошо, посылай к отцу сватов.

Царю очень понравилась умная, смелая девушка. Он передал ее придворным дамам, которые занялись ее туалетом, умыли и причесали, одели в богатое платье, и стала девушка краше красного солнышка.

Тем временем царь послал сватов к отцу невесты, и приготовился встретить его с почетом.

Когда старец вступил на царский двор, ему навстречу вышел царь под руку с его дочерью и попросил его родительского благословения.