Тартар настолько же удален от поверхности земли, насколько земля удалена от неба: медная наковальня летела бы от поверхности земли до  Тартара в течение 9 дней. (Если подсчитать это расстояние по формуле h = gt2/2, получится около 3810  км. Это примерно середина так называемого внешнего ядра Земли, царство расплавленных металлов, в основном железа и никеля, температура – около 5  тыс. градусов. Читатель, надеюсь, понимает, что я тут прикалываюсь, сводя воедино миф с данными современной науки.) Тартар окружён тройным слоем мрака бога Эреба и медными стенами с медными воротами бога Посейдона. Тартар, между прочим, это не просто некое пространство, а тоже бог. Причем рожденный, по одним данным, от  Никты и  Аэра, а по другим – от  Эфира и  Геи.

Ну, в общем, неудивительно, что после такой безмерной неразберихи, которая царила в представлениях о мироздании не только у античных греков, но и у многих других народов (в индуизме, например, многие тысячи богов), утвердилась простая и ясная иудео-христианская модель единобожия. Впрочем, и она стала постепенно пополняться святыми, ответственными за отдельные сферы жизни людей: тот покровительствует торговцам, этот – морякам, у того надо просить о здоровье, у этого – об успехе в делах и т.  д.

Но вернемся к ночи. Ночь – это темнота, а темнота – это Тьма. А Тьма – это начало начал, исток всего: примордиальная тьма, тот самый первоначальный Хаос или его аспект. То есть Ночь в разных ипостасях воспринимается как первоначало всего сущего. Да и без лишнего философствования большинство людей, оставшись наедине с ночью – а это во всей полноте возможно, скажем, ясно-звездной ночью в летней степи и на берегу моря, в общем, там, где перед вами распахнется бесконечное небо и звезды, когда на вас надвинется всей таинственной тревогой Космос,  – в эти минуты любой человек ощутит восторг и трепет перед безмерностью Вселенной, и если он достаточно преуспел в своем эмоциональном, а не умственном развитии, ощутит себя единым с ней, сольется этой целостностью и утратит границы собственной формы и собственного содержания. Ну, а если он просто умный, то осознает себя как пылинку во  Вселенной, как частицу мироздания и т.  п.  – в общем, чем-то отдельным, что есть печальный результат работы ума, воспринятый нами от царства логики и анализа.

Ночь в мире искусства занимает куда более значительное место, нежели в точных науках или даже философии с религиями вместе. Ночь не только постигается как явление природы средствами искусства, но и сама по себе является источником, ресурсом, продуцирующим творчество.

В музыке имеется самостоятельная форма: ноктюрн (nocturne – фр., notturno – ит., означает «ночное»; в  немецком языке гораздо определённее: nachtmusik – ночная музыка). С XVIII века – с легкой руки английского композитора и пианиста Джона Фильда – так стали называть небольшие произведения, предназначенные для исполнения ночью на лужайках возле дворцов знати, а намного раньше этого в католических церквях так называли ту часть ночного богослужения, которая в православных храмах называется заутреней. Ошеломляющего уровня воздействия ноктюрны достигли благодаря Шопену, написавшему 21 произведение в этой форме. Одним из гениальных шедевров Шопена является до-диез минорный ноктюрн, так называемый «Посмертный» (№  20). За 4,5 минуты Шопен вызывает в слушателях палитру эмоций, в которых «описана» не только вся жизнь человека, но вся жизнь человечества. Здесь и трагедия, и светлая грусть, и бесцельная цель, и бессмысленный смысл бытия… И оправдание, и надежда…

Можно вспомнить и «Маленькую ночную серенаду» Моцарта, и «Лунную дорогу» Свиридова, и «Лунную сонату» Бетховена… А уж песен, в которых ночь является главным персонажем, просто не перечесть: от народной «Ох ты, ноченька» до «Ночью звезды вдаль плывут по синим рекам…» Аркадия Островского на стихи Льва Ошанина.

В живописи ночные пейзажи привлекали художников во все времена – и сложностью задачи, и красотой ночной природы. Ну, и не в последнюю очередь востребованностью этого жанра у публики, у заказчиков. В  России нет, наверное, человека, не знающего «Лунную ночь на  Днепре» Архипа Куинджи, в мире не так уж много людей, не знающих «Звездную ночь» Ван Гога… Можно вспомнить еще немало полотен, упомяну лишь ещё два: «Ноктюрн в черном и золотом» Джеймса Макнейла Уистлера и волшебную игру-мистификацию дня и ночи Рене Магритта в «Империи света».

Ну а к «теме ночи» в  мировой поэзии даже прикасаться боязно – столь она грандиозна и значительна! Лишь несколько имен и строчек:

Ночь и любовь – к этому союзу нас ведет «ночная» поэзия. Связь, разумеется, самая прямая:

Философический Тютчев ощущает ночь как бездну, прикрываемую покровом дня по воле богов:

Среди всех 364 или 365 ночей годового цикла имеются ночи особенные. Назовем некоторые из них.

Ночь с 30 апреля на 1 мая. Наиболее распространенное её название – Вальпургиева ночь – закрепилось из-за почитания святой Вальпурги в день 1 мая. Сама Вальпурга (Вальбурга, Вальтпруде) жила в VIII веке. Родилась в  Англии, с детства воспитывалась в монастыре Уимборна графства Дорсет. Отправившись проповедовать христианство в языческую Германию, Вальпурга совершила ряд чудес: умиротворила шторм при переправе через Ла-Манш, успокоила бешеных собак, исцеляла больных и оживляла мертвых – в общем, производила обычные для всякого святого чудеса. Став настоятельницей крупного монастыря Хайденхайм в  Баварии, она приобрела большое влияние на христианскую Европу.

Популярность Вальпургиевой ночи, однако, совершенно никак не связана с самой Вальпургой. Персонажи этой ночи – ведьмы, черти и прочая нечисть – существовали в народном сознании задолго до возникновения христианства. Это ночь, когда на землю приходят души усопших, а ведьмы устраивают свой шабаш. Люди же в это время встречают весну, и их задача в эту ночь – отогнать ведьм путем возжигания костров. Сохраняются и иные названия этой ночи: Бельтайн – у кельтов и их последователей, Майская ночь, Ведьмин костер, Ночь ведьм и др. Этот праздник распространен в  Западной и  Центральной Европе.