Ёлки моего детства… Так хочется снова оказаться под ёлкой, снова затеять длинную игру со своими постоянными игрушками и с игрушками, приходящими только раз в год – Дед Мороз, Снегурочка и те ёлочные украшения, которые я вовлекал в свои игровые фантазии: ослик из папье-маше; девочка в белом платьице со скакалкой, за которую ее подвешивали к ветке; лимон из ваты, укрепленный застывшим слоем клея, обсыпанным слюдой; картонный петушок; Кот в сапогах; дедушка-рыбак из «Сказки о золотой рыбке» с  сетью, переброшенной через руку; Шемаханская царица, она же – Шахерезада, в красно-золотых шароварах; воздушный шар зеленого стекла, с корзиной из стеклянных трубочек, скрепленных мягкой проволокой; серебристый дирижабль с надписью на боку «СССР»; самовары – их было два: один сверкающий «зеркально-серебряный», с краником из молочного стекла, и крашеный, расписной бело-фиолетовыми разводами; такие же чайники к ним «в пандан»: конический зеркальный с носиком и ручкой и расписной – тоже с ручкой и носиком, но пузатоокруглый… Остановите меня, а то я уйду в мир своих ёлочных игрушек и – не вернусь… Потому что там – лучше, чем тут.

«В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…»

(См также Мужчина.) «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего] (Быт. 2: 21–23).

Ну, ей-богу, ерунда какая-то, глупость… Даже для сколь угодно метафорического, символического восприятия Ветхого Завета… Нет-нет, я не буду здесь обсуждать историю создания Библии и погружаться в ее критику. Это делалось многократно на протяжении многих столетий. И будет делаться впредь. При этом, разумеется, качество и глубина критики получилась разной, от бестолковой до убедительной.

Но я не о  Библии и не о  Еве. Я о женщинах – реальных земных существах.

Чем дольше живу, тем больше ими восхищаюсь, тем больше их ценю.

Пять ипостасей женщины определяют смысл жизни человека: бабушка, мать, жена, дочь, внучка. (Конечно, есть еще и другие истинно женские роли: музы и любовницы, сестры, тетушки, а также другие «полезные функциональные предназначения женщин». Но смысл жизни определяют те пять, о которых я сказал.)

Несомненно, мать – определяющий фактор человеческого существования как такового. А определяющим фактором жизни на всем ее взрослом протяжении является, конечно, жена. (Ничего не могу с собой поделать: мыслю и пишу с точки зрения мужчины; такова моя природная ограниченность…)

Жена – это то, что сделает вашу жизнь либо хорошей, либо плохой. Все прочие факторы, влияющие на жизнь человека, менее важны.

Дочь – это то, что позволит вам понять женщину как явление природы.

Внучка – это то, что откроет вам смысл жизни.

А если в вашей жизни была еще и бабушка, то вы самый счастливый человек на свете: вы соприкоснулись с  Мудростью!

В свой 29-й день рождения Пушкин написал: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?». А в двух следующих строчках формулирует еще и второй вопрос: «Иль зачем судьбою тайной ты на казнь осуждена?»

Далее следует еще две строфы. В первой из них Пушкин задается вопросом, который можно было бы, учитывая и его время, и его религиозное воспитание, считать риторическим: «Кто меня враждебной властью из ничтожества воззвал, душу мне наполнил страстью, ум сомненьем взволновал?..» Можно было бы, если бы не эпитет «враждебная»… Потому что «правильный» ответ, который ему был преподан и который является «официальной истиной», есть только один: Бог! Но Бог никак не «враждебная власть», Бог – это любовь! Враждебен дьявол. Но не дьявол дарует жизнь. Впрочем, Пушкин, видимо, не дарование жизни и души имеет в виду, а «наполнение души страстью и сомнением». Тогда, пожалуй, можно трактовать этот вопрос «в пользу дьявола». А коли так, коль уж душа «под властью дьявола», то и заключительная строфа, исполненная пессимизма и безысходности, говорит о том самом «унынии», которое в библейской традиции отнесено к смертным грехам: «Цели нет передо мною: сердце пусто, празден ум, и томит меня тоскою однозвучный жизни шум».

Это стихотворение спустя два года после написания было опубликовано и породило вот уже почти двухсотлетнюю традицию анализа философской поэзии Пушкина. Не дерзну пересказывать эти размышления, хоть они и глубоки и интересны. Я вспомнил о стихотворении в связи с размышлениями о жизни вообще, о происхождении и о смысле жизни. Пушкин дал мне толчок и оправдание.

Вопрос о происхождении жизни – один из самых фундаментальных мировоззренческих вопросов. Он непосредственно примыкает к основному вопросу философии: что первично – материя или сознание? И так же как ответ на этот основной вопрос разделяет человечество на две мировоззренчески несовпадающие группы (материалистов и идеалистов), так и вопрос о происхождении жизни тоже сводится к альтернативе: либо жизнь так или иначе возникла сама, совершая некую последовательность преобразований неживого в живое; либо жизнь появилась по воле какой-либо высшей силы: Бога, Создателя, Мирового разума и т.  п. Первая точка зрения обычно называется научной, вторая – религиозной. Сразу скажу, что научная точка зрения на происхождение жизни, согласно которой жизнь(органические, белковые молекулы) возникает из неорганических молекул в ходе самоорганизации под влиянием энергетических и селекционных факторов, вовсе не настаивает на отсутствии или наличии Бога как такового. Просто для объяснения происхождения белковых тел привлекать гипотезу о воздействии, влиянии Бога на этот процесс, как и вообще о его существовании, нет необходимости. Есть при этом где-либо Бог или нет его – значения не имеет. Если не ограничивать представления о  Боге библейскими вероучениями, то вполне мирно могут сосуществовать такие религии, в которых Бог «всё создал», то есть запустил процесс возникновения и дальнейшей эволюции Вселенной и больше в него не вмешивается (деизм). Библейским вероучениям, согласно которым Бог не просто во всё вмешивается, но даже волос с головы не упадет без воли Его, трудно согласиться с моделью, в которой Бог самоустранился.

Вера в Сотворение мира и человека является догматом, краеугольным камнем религии. О происхождении жизни и человека, наделенного душой по воле, по замыслу Божьему, говорится в  Ветхом Завете, в его первой книге «Бытие». По мере развития научного знания изменяется и трактовка сказанного в  Библии: ее поэтический, метафорический язык предлагается не воспринимать буквально. Ну, а возможность так или иначе интерпретировать библейский текст позволяет худо-бедно сглаживать противоречия между научным знанием и библейской мифологией.

У библейской картины Сотворения мира есть преимущество перед научными теориями: она доступна любому, даже ребенку, не требует никакой специальной подготовки. Современные научные теории для своего постижения требуют от человека многих лет упорной учебы, освоения сложных методов и понятий. Научно-популярное изложение многих положений современной науки оказывается возможным, но и оно подчас не так уж просто для понимания. Не буду здесь сочинять свой вариант рассказа о «самоорганизации молекул»: надеюсь, что интересующиеся самостоятельно найдут что-нибудь об этом. Скажу лишь, что лично у меня нет никаких сомнений насчет того, что живое (сперва белковые молекулы, а потом и человек) возникает из неживого в ходе собственной эволюции, без какого-бы то ни было вмешательства божественных сил. Может, когда-нибудь такие сомнения и появятся, но пока их нет.

Нельзя ничего не сказать о душе. Потому что во многих религиях и некоторых философских учениях именно душа и есть начало всякой жизни. Душа – некая нематериальная сущность, которая вместе с телом и составляет человека. Тело – смертно, душа – бессмертна. Подробнее о душе в главе Душа.