Сообщив, что он, естественно, хотел бы видеть Лобановского в киевском «Динамо», Суркис-младший добавил: «Но если Валерий Васильевич выберет сборную, это тоже его право». Вкладывавший в «Динамо» немалые средства, он вполне оправданно ставил — для себя, во всяком случае, — клубные дела превыше всего. «Я считаю, — объясняет он своё «сенсационное» заявление, — что, если киевское “Динамо” и национальная сборная долгое время не добиваются успеха на международной арене, — значит, что-то происходит. Надо всегда смотреть с головы. Голова всему кто? В тренировочном и воспитательном процессе — главный тренер. Валерий Васильевич сегодня не молодой человек, человек не совсем здоровый. Естественно, 35 лет быть в футболе и переносить массу нервных стрессов и нагрузок, критику и благодарность может не каждый человек».

Руководитель «Динамо» — да и не только он — видел, что физическое состояние Лобановского не позволяет ему одинаково энергично работать с обеими командами, а гипертрофированное чувство ответственности заставляет его трудиться через силу, забывать о здоровье.

Лобановского — он мне об этом говорил — огорчило то, что вся эта история тогда стала достоянием прессы. Валерий Васильевич считал, что все вопросы, связанные с прекращением совместительства, можно было обговорить только с ним лично, а уже потом дать информацию о том, что он в силу таких-то и таких-то причин займётся только тренировочной работой в «Динамо». Лобановский, несмотря на то что понимал, что в новейшие времена процесс принятия решений и обнародования их совершенно иной по сравнению с тем, что было когда-то, случившееся переживал. Чересчур, на мой взгляд, преувеличивая значимость этого события, его вес. По Киеву между тем расползлись слухи о том, что братья Суркисы вовсю уговаривают Лобановского уйти на отдых и предлагают ему стать консультантом в «Динамо».

Всё было совершенно иначе. Игорь Суркис, который ни в коем случае не хотел расставаться с Лобановским, проявил завидную настойчивость, договорился о встрече с ним на Суворова. Они проговорили несколько часов, и Игорь Михайлович сумел убедить Валерия Васильевича остаться. «Он согласился, что без футбола ему будет ещё тяжелее, — рассказывает Суркис-младший. — Кроме того, я сказал, что вовсе не обязательно ездить на все матчи, а одно только его присутствие во время тренировки на балкончике в Конча-Заспе прибавит игрокам энергии и уверенности в своих силах. Лобановский был редким психологом: ему достаточно было просто посмотреть в глаза футболистам, чтобы, выйдя на поле, они взяли верх над самым сильным соперником».

На фоне ставшей заметной всем психологической усталости Лобановского возникла некоторая напряжённость во взаимоотношениях с руководством. «Ситуация деликатная, — говорил мне Лобановский 28 ноября 2001 года. — Я оттягиваю это дело — встречу с руководством. Но придётся». В разговоре со мной 3 декабря Лобановский не исключил вероятности того, что он уйдёт «на отдых».

«Валерий Васильевич, — сказал Суркис-младший Лобановскому после Германии, видя, в каком моральном и физическом дискомфорте пребывает тренер, — двери клуба для вас всегда открыты. Если не хотите заниматься тренерскими делами, выбирайте любую должность. Если хотите, придумайте для себя новую. Только оставайтесь. Мы нуждаемся в ваших советах, идеях, мыслях». Через несколько дней после этого разговора Лобановский позвонил президенту клуба: «Игорь Михайлович, ты бы мог ко мне подъехать?» «Встретил, — вспоминает Игорь Суркис, — словами: “Ну, что будем делать?” Я ответил: “Считаю, что вы должны работать в ‘Динамо’ ”». По словам Игоря Михайловича, «за пять месяцев до рокового матча в Запорожье с Лобановским был подписан пятилетний контракт».

Ада рассказывала, что у Валерия состоялся весьма непростой разговор с Григорием Михайловичем. Можно даже сказать, он с Суркисом-старшим, человеком властным (иногда «коса» Валерия Васильевича находила на «камень» Григория Михайловича, и «громоотводом» становился Суркис-младший), повздорил. «Всё, — сказал он Аде, — я ушёл».

Следующим утром Лобановский долго разговаривал с приехавшим к нему домой Игорем Михайловичем. После разговора повеселел. Аде, проводив гостя, сказал: «Я поторопился». Обложился бумагами. Рад был и тому, что, не успев уйти, вернулся, и тому также, что состоялись хорошие разговоры — дома с Игорем Михайловичем и по телефону с Григорием Михайловичем. Ада позвонила тогда Суркису-старшему и сказала: «Наш дедушка сегодня утром летал по квартире». Он не представлял себя вне футбола.

«Что касается Валерия Васильевича Лобановского, — сказал Игорь Суркис 6 декабря 2001 года на пресс-конференции, — то да, у нас был с ним очень тяжёлый разговор. Валерий Васильевич работает в команде пять лет, пять лет мы становились чемпионами страны, пять лет мы попадали в Лигу чемпионов. Он меня убедил в том, что на сегодняшний день у нас делается абсолютно новая команда. Из команды 99-го года, когда мы играли в полуфинале Лиги чемпионов, в этом году на поле в Лиге чемпионов выходило четыре футболиста: Ващук, Головко, Белькевич, Хацкевич. Причём Хацкевич не всегда в самом лучшем своём состоянии».

Отдых на Кипре после жуткой для него — с точки зрения турнирных показателей «Динамо» в Лиге чемпионов и сборной в отборе к чемпионату мира — осени пошёл Лобановскому на пользу. Он вновь почувствовал себя готовым к основательной работе, отныне только с клубом, в хорошем физическом и психологическом состоянии отправился с командой в январе 2001 года в Москву на «Кубок Содружества», но почти в самом начале турнира, посидев во время тренировки на холодной скамейке в «Олимпийском», сильно простудился, можно сказать, свалился, и всё оставшееся до завершения соревнований время проводил в своём номере в посольской гостинице.

Журналисты поинтересовались однажды у мудрейшего Николая Петровича Старостина, в чём, по его мнению, разница между Лобановским и Бесковым. Ответ был моментальным: «Они оба — диктаторы. Только Бесков — диктатор бархатный». По поводу «бархатности» Константина Ивановича, правда, можно поспорить — помня о регулярности, с какой он изгонял из команд ведущих (и не только) футболистов.

Год 1976-й многому научил Лобановского. Поиск нового почти всегда сопровождается ошибками. Главное — видеть их и исправлять. Лобановский исправлял. Он и раньше, достаточно просмотреть его высказывания после ухода из «Шахтёра» и прихода на тренерскую работу в «Днепр», говорил о необходимости видеть в игроках прежде всего людей, а уже потом — футболистов, с которыми предстоит пройти тяжелейшие испытания — изматывающими тренировками, решающими для достижения результата матчами, психологическими стрессами. И не только говорил, но и делал. В 1976 году, в первой его половине, — как заклинило. И это обстоятельство, как и неверно разработанная программа — не к тому времени овощ, — в немалой степени способствовало негативной обстановке в обеих командах — и в сборной, и в киевском «Динамо». И самым пагубным образом сказалось на результатах.

После 76-го педагогическая составляющая в работе Лобановского стала занимать важнейшее место. Все, кто оставался с ним — а оставались лишь футболисты, проникшиеся идеями тренера, связанными с высокими нагрузками, интенсификацией учебно-тренировочного процесса и совершенно новыми подходами к выстраиванию игры, и таких было большинство, — превратились в его единомышленников на всю жизнь.

Он заставлял парней только одному ему ведомыми способами верить в себя, ощущать уверенность в том, что горшки обжигают не боги. «Это было его главной идеей! — говорил один из лучших игроков команды Лобановского «третьего созыва» Валентин Белькевич. — И под эту идею он подбирал исполнителей. Васильич умело находил единицы среди потока материала, попадавшего к нему в руки».

«Они такие же люди, как и вы, — говорил о соперниках Лобановский. — Из того же теста слеплены. Соперника не надо бояться, его надо уважать. Почему вы их не можете обыграть? Главное, чтобы вы “беленькими” не выходили на игру. Не надо бояться громких имён».