Почему Войнов, один из самых ярких игроков советского футбола второй половины 50-х — начала 60-х годов, пригласил Лобановского? «Мне, выросшему в Ленинграде, — говорил он, — импонировали врождённая интеллигентность Лобановского, его ершистый характер, эрудиция и юмор. Когда он появился в киевском “Динамо”, моя футбольная карьера была на излёте. Однако восьмилетняя разница в возрасте не мешала нам поддерживать товарищеские отношения. В нём подкупали настойчивость и желание достичь поставленной цели. Он очень много читал — книги и периодику. Никогда не слышал от него нецензурных слов». Войнов считал, что Лобановский в то время играл превосходно, называл его чрезвычайно одарённым, своеобразным футболистом и говорил, что уход Валерия из Киева «не поддаётся никакой логике».
Лобановский и прежде не пропускал ни одной публикации о футболе в периодической печати. В «Черноморце» он вплотную занялся изучением всех доступных тогда книг и статей, подготовленных известными специалистами, советскими и зарубежными. В специально заведённой папке он хранил вырезки из еженедельника «Футбол» — в частности, публикации Альфа Рамсея и Отто Глория, серию статей Виктора Александровича Маслова о чемпионате мира, «разбитую» на четыре номера в конце 1966 года под общим заголовком «Мы говорим: “Современный футбол”». Именно тогда Лобановским были сделаны первые пометки в книге Бориса Андреевича Аркадьева «Тактика футбольной игры», раздобытой с огромным трудом и зачитанной потом, как говорится, до дыр.
Олег Базилевич, по воле Маслова тоже оказавшийся вне «Динамо» и тоже затем перебравшийся в «Черноморец», вспоминает, какие бурные диспуты они устраивали с Лобановским в Одессе после чемпионата мира 1966 года в Англии. Это был первый чемпионат, полностью показанный советским телевидением. «Мы, — рассказывает Базилевич, — вместе анализировали игру лучших на тот момент команд — Англии, Германии, Португалии, — сравнивали её с игрой, продемонстрированной сборной СССР». Друзья задавались вопросом: почему наша команда, не уступая в подборе исполнителей ни немцам, ни португальцам, тем не менее им проиграла?
В Одессу Лобановского пригласил Юрий Войнов. Маслов предлагал Войнову остаться в «Динамо» и помогать в роли селекционера, но руководители украинской футбольной федерации попросили выдающегося полузащитника киевского клуба и сборной СССР возглавить одесскую команду. Хорошо зная и Лобановского, и Базилевича, Войнов не стал им предъявлять по части физической подготовки такие же требования, как к остальным игрокам. «Я, — рассказывал он, — прекрасно понимал, что они способны готовиться к матчам самостоятельно. И моих ожиданий они ни разу не обманули».
На загородной базе «Черноморца» к Лобановскому поселили Валерия Поркуяна, которого новый лидер одесской команды взял под свою опеку. Поркуян, как он сам говорит, брал с Лобановского пример. Как и тот, не жалел себя ни в матчах, ни на тренировках.
Историк спорта Аксель Вартанян особо отмечает контрольную встречу «Черноморца» с алма-атинским «Кайратом», проходившую в преддверии сезона-65. В центре этой товарищеской по статусу игры оказался Валерий Лобановский. Вот что пишет о конфликте с его участием В. Рыкунов, автор заметки в «Советском спорте» «Пять удалений с поля» (его цитирует Вартанян):
«Защитник “Кайрата” Федотов, решив приостановить атаки Лобановского... грубо его снёс. В результате игроки обменялись бранными репликами. Вскоре уже Лобановский грубо сыграл с форвардом “Кайрата” Рожковым, который в ответ ударил по ногам своего обидчика. Судья приостановил игру и попросил обоих нарушителей удалиться с поля. После долгих препирательств Лобановский и Рожков покинули его».
За годы игроцкой карьеры арбитры шесть раз заносили в протокол фамилию Лобановского в разделе «предупреждения». Первый — в Киеве — датирован 31 мая 1961 года. В матче с ереванским «Спартаком» московский судья Сергей Алимов записал: «За обоюдное неспортивное поведение».
Потом было: «Систематически разводил руками, разжигая страсти на трибунах, и [за] симуляцию падения в штрафной площади и апелляцию к трибунам». Авторство сей записи принадлежит ленинградскому рефери Александру Алову. Ему же — «За апелляцию к зрителям на решение арбитра». Два следующих предупреждения — «За симуляцию повреждения» (москвич Сергей Архипов) и «За попытку ударить соперника» (ещё один москвич, Николай Хлопонин). Все пять, когда Лобановский играл за киевское «Динамо». В «Черноморце» он был предупреждён лишь однажды, ленинградцем Юрием Якобсоном «за нетактичное поведение по отношению к судье», а в «Шахтёре» ни разу.
Претензии к судьям у Лобановского возникали регулярно; они к тому давали повод, но, играя, например, за «Шахтёр», Лобановский никогда не переводил их в плоскость «разборок», а мог лишь, пристроившись в шаг к бежавшему от эпизода арбитру, будто бы ненароком поинтересоваться: «А что, сейчас за это не свистят? Правила изменились?» — и, не дожидаясь ответа, бежал дальше.
В фокусе внимания одесских болельщиков в день старта нового чемпионата страны, 15 апреля 1965 года, оказался Тбилиси, где «Черноморец» играл с местным «Динамо». Чемпион прошлого года против дебютанта лиги. Чемпион вырвал победу минут за десять до конца и не без труда заработал первые два очка.
«В начале второго тайма, — вспоминал вратарь одесситов Георгий Городенко в беседе с журналистом Михаилом Спиваковским, — после голов Толи Коршунова и Валеры Лобановского мы повели 2:1, но ещё в конце первой половины встречи арбитр назначил “пендель” в наши ворота. Бить подошёл сам Слава Метревели, и со стороны это выглядит как восхождение палача на эшафот. Мне, соответственно, в этом спектакле отводится роль жертвы. И тут происходит следующее: ко мне подходит Лобан и говорит: “Я сейчас покажу большим пальцем правой руки угол, в который якобы будет бить Метревели, а ты уже посмотри и скумекай, заметил он этот жест или нет, а потом определись, куда будешь прыгать”. Я говорю Валерию: “Хорошо!” — и начинаю думать, увидел Слава спецсигнал или нет. А про себя думаю, что вообще-то обычно пенальтисты волею-неволею всегда бросают взгляд в сторону угла, в который будут бить. И, как мне показалось, Метревели посмотрел в угол, противоположный тому, что показал Лобановский. Слава разбегается, я угадываю направление удара, мяч летит далеко не в самую “шестёрку”, и я ловлю его! Что вам сказать, стадион застыл в гробовой тишине».
26 июня 1965 года игра с киевлянами в Одессе. Динамовцы устроили откровенную охоту на Лобановского. Турянчик, Левченко и Медвидь сбивали с ног левофлангового одесситов одиннадцать раз! Судья исправно фиксировал нарушения и увещевал «мстителей», укоризненно похлопывал их по плечу. Видя беспомощность арбитра, навести порядок взялись товарищи Лобановского. После коротких рукопашных схваток матч оказался на грани срыва. Тут бы арбитру употребить власть. Но литовский рефери Кестутис Андзюлис и в такой экстремальной ситуации, чреватой массовыми беспорядками, продолжил миротворческую деятельность. Ада, на том матче побывавшая, рассказывала мне, что у неё осталось полное ощущение: динамовцы были настроены вывести Валерия из игры. Проигрывая 0:2, «Черноморец» отыгрался. Лобановский свой гол забил: на тот момент, к началу июля, он с семью мячами возглавил бомбардирскую гонку.
Лобановскому стало полегче, когда в «Черноморец» перебрались Базилевич и Каневский, но всё равно игра его подвергалась постоянной критике — за проявления чрезмерного индивидуализма на поле. Проведя в Одессе ещё и следующий сезон 1966 года и забив в 35 матчах чемпионата СССР и розыгрыша Кубка 11 мячей (всего в составе «Черноморца» — 63 игры, 21 гол), Лобановский уехал.
К тому времени до Донецка дошли слухи о том, что в «Черноморце» у Лобановского с Базилевичем дела не очень-то ладятся. Футбольный мирок тесен. Один из помощников Олега Ошенкова прознал об этом, рассказал Олегу Александровичу, а тот сообщил партийному куратору «Шахтёра» Николаю Васильевичу Каледину, заведовавшему в Донецком обкоме КПСС одним из ключевых отделов — административных органов, о желании видеть обоих футболистов в своей команде. Их пригласили на беседу. «Оба сразу понравились, — вспоминает Николай Каледин. — “Знак качества” игры обоих сомнениям не подвергался. Современный, с некоторым налётом сарказма Базилевич и вдумчивый, серьёзный Лобановский». Каледин говорит, что так и «не привык их разделять: вошли в мою жизнь вдвоём, вдвоём и остались».
