Скорость и точность атак советской сборной часто просто потрясали, и бельгийцам потребовалось всё их умение играть в обороне, чтобы сдерживать русских футболистов на первых минутах. Единственное, чем они смогли ответить, был удар с дальней дистанции флангового игрока Веркотерена, который Дасаев взял с трудом.
Форвард Кулеманс стремился при любой возможности идти вперёд, и стало ясно, что для Бельгии самое худшее позади. Но на 27-й минуте советская команда забила выдающийся гол. Беланов получил мяч на подступах к штрафной площадке, двинулся вправо и неожиданно нанёс пушечный удар, после которого мяч вонзился в сетку, пролетев мимо ошеломлённого Пфаффа.
Вратарь сборной Бельгии всё сделал правильно, вышел из вратарской площадки, чтобы сократить угол удара, но в разреженном мексиканском воздухе мяч пролетел мимо него. Может быть, Пфафф подумал, что он летит в сторону от ворот, но Беланову было лучше знать. Тому, кто считал, что русские никогда не волнуются, нужно было посмотреть на его лицо.
Бельгийцы сравняли счёт после того, как полузащитник Шифо получил длинный пас, находясь в положении, подозрительно напоминавшем офсайд, и ударил с близкого расстояния. Этот гол вдохновил бельгийцев, советские игроки на некоторое время сбились с ритма, но Беланов снова вывел их вперёд, послав мяч низом мимо Пфаффа.
Бельгия не сложила оружия. Ещё один длинный пас (только таким способом можно было пройти в Мексике блестящее звено советских хавбеков) застал врасплох защитников, и у Кулеманса было время, чтобы принять мяч на грудь и развернуться, прежде чем он нанёс удар по воротам Дасаева. И в этом случае были серьёзные основания полагать, что бельгийский игрок находился в положении “вне игры”».
Сравнявший счёт Кулеманс помчался к кромке поля принимать поздравления от партнёров. Шведский судья Фредрикссон отправился в центр поля — гол засчитан. Что же касается бокового судьи, испанца Санчеса, поднявшего было флажок, чтобы зафиксировать положение «вне игры», но затем опустившего его, то он потоптался-потоптался, а затем тоже засеменил к центру. Трудно сказать, понимал ли он, что натворил.
Лобановский — исключительный для него случай (сам он говорил, что это случилось впервые в его тренерской практике) — вскочил со скамейки, бросился к боковому, стал на него кричать, показывая рукой на ворота. Хотел посмотреть в глаза испанцу, говорил потом Лобановский, но тот глаза опустил. Лобановского вернули на лавочку. «Чудом оттащили», — свидетельствовал массажист сборной Михаил Насибов, никогда — ни до, ни после — не видевший Лобановского в такой ярости. Валерий Васильевич сел рядом с Юрием Морозовым и вдруг стал на него заваливаться. Подоспевший доктор Савелий Мышалов быстро привёл в чувство тренера, на мгновение отключившегося.
(За три дня до матча СССР — Бельгия Лобановский, ежедневно бегавший по утрам по своей программе, обратился к Мышалову. По всей вероятности, он не до конца учёл климатические условия, и доктор немедленно отправился с ним в медицинский центр, где у Лобановского сняли кардиограмму. Показатели оказались нормальными. Мышалов тем не менее настоял на сокращении беговой программы.
Визит в медицинский центр незамеченным не остался. Разузнавшие о нём журналисты пропустили момент, когда Лобановский и Мышалов возвратились из центра в отель, и отправили в свои издания срочные сообщения о серьёзной болезни советского тренера и его госпитализации. Услышав об этом, Ада не могла найти себе места до тех пор, пока не дозвонилась до мужа и не услышала его бодрый голос: «Все претензии к Савелию Евсеевичу. Это он тут панику организовал. Всё в порядке».)
«Наверное, — говорил Лобановский о матче с бельгийцами, — будь у нас — у тренеров и футболистов — побольше времени для совместной работы, возможностей для вариантов игры, мы бы создали больше. В данном же случае создалась экстремальная ситуация: ни Чивадзе — центральный защитник, ни Ларионов — крайний не смогли участвовать в матче, и нам нужно было искать фактически двойную замену.
После игры, конечно, гораздо проще говорить о том, что были допущены ошибки, что неверно выбран состав и т. д. Для нас же самым главным было до матча правильно всё проанализировать и максимально распорядиться своими возможностями.
Так вот, с учётом различной информации о состоянии наших игроков, о сопернике, которой мы обладали и которой не обладали любители футбола, мы, если бы нам пришлось ещё раз начать эту игру, использовали бы только этот состав. Ошибки были. Безусловно. Даже в хорошей игре можно допустить несколько ошибок и проиграть, особенно если на ошибки эти накладываются судейские огрехи.
Кто мог, например, предположить, что вратарь сборной ФРГ Шумахер слабо сыграет в финале? А он очень слабо сыграл, допустил несколько роковых ошибок и фактически проиграл финал. До этого же Шумахер действовал превосходно, исключительно хорошо провёл все игры. И что же, выходит, сейчас мы можем говорить об ошибке западногерманских тренеров, поставивших Шумахера на финал? Не совсем, видимо, это верно.
Мы использовали тех игроков, которые в данный момент находились на более высоком уровне по сравнению с остальными.
Правильно, думается, была выбрана и стратегия матча. Это подтвердили 90 минут основного времени: мы полностью владели инициативой, имели безоговорочное преимущество перед бельгийцами. Это сложно оспаривать — так было.
Иное дело дополнительное время. Игра несколько распалась. После мяча, забитого в наши ворота, последовал ряд неверно принятых отдельными игроками решений; сборная СССР начала играть в авантюрный футбол, что дало возможность бельгийцам остро действовать на контратаках. Но это же ничего общего не имеет с выбранной стратегией матча, “сломавшейся” на последних минутах из-за двух-трёх грубейших ошибок.
И, проанализировав спустя некоторое время ещё раз матч со сборной Бельгии — как он был построен и как сыгран, мы вновь убедились, что не должны были проиграть этой команде. По всем показателям. Единственная наша ошибка, быть может, заключалась в том, что не сумели мы предвидеть, что кто-то сыграет ниже своих возможностей».
В лагере сборной в Ирапуато Лобановского, по свидетельству Ошемкова, после матча с Бельгией ждали советский посол Ростислав Сергеев, Вячеслав Колосков и руководитель советской делегации — заместитель председателя Спорткомитета СССР Николай Русак. Колосков попытался успокоить Лобановского: «Я со стадиона звонил в Москву. Все в восторге от игры нашей команды, кроют судей, просили поблагодарить и успокоить ребят».
Здесь чья-то неточность. Либо Ошемкова, либо Колоскова. Скорее всего, слукавил Колосков. В Москву он, понятно, звонить мог. В том числе и со стадиона. Мобильной связи тогда не было, но Колоскову как лицу официальному вполне могли позволить позвонить со стационарного телефона из какого-нибудь служебного помещения ФИФА — такие комнаты в дни чемпионата мира — с выпивкой, лёгкими закусками, чаем, кофе и телефонами — обязательны для каждой арены.
Но кому он мог позвонить? В Москве — глубокая ночь, телевидение матч не транслировало: лишь в записи следующим вечером. Никто, таким образом, не мог быть дома «в восторге», никто не мог крыть судей и просить «успокоить ребят». Колосков успокаивал прежде всего себя и всех при разговоре присутствовавших.
Ги Тис, бельгийский тренер, давно, ещё до чемпионата мира-86, обратил внимание на беспечность советских футболистов и подметил в их поведении на поле занятную особенность: не дожидаясь решения судьи, игроки часто останавливались и смотрели на арбитра. Иногда даже могли взять мяч в руки. Бельгиец перед матчем попросил своих футболистов доигрывать в матче с СССР каждый эпизод до конца — вне зависимости от того, был сигнал арбитра или же его не было: «Пусть даже вам покажут за удар по воротам после свистка жёлтую карточку».
Можно, наверное, было бы согласиться с суждением о том, что судья Фредрикссон не убивал сборную СССР в матче с Бельгией, а допустил всего лишь одну ошибку — засчитал гол Кулеманса, забитый из положения «вне игры». Но только в том случае, если бы швед: а) не видел поднятый флажок своего помощника (поднятый и почти сразу же опущенный, потому что испанец «перевёл» для себя ответный взгляд Фредрикссона как «не лезь») и б) не повторил бы «фокус с убийством» сборной СССР на чемпионате мира-90 в Италии, когда Марадона на глазах шведа в матче Аргентина — СССР рукой отбил мяч, посланный в ворота Олегом Кузнецовым. Вместо пенальти и удаления Марадоны — команда: «Играйте!» «Какой смысл удивляться? — говорит Олег Кузнецов. — Ну, не переваривал человек всё советское, органически не переваривал! В то время над нами шутили: пока у вас, ребята, красный флаг развевается, вас всё время так судить будут».
