Когда я нажал на латунную кнопку звонка, из-за двери послышался мелодичный перезвон, а мне в голову вдруг пришла странная мысль, что нужно было купить цветы. Все же я шел в гости к девушке, а такие события принято обставлять всякими торжественными ритуалами и приношениями. Возможно, это была неплохая идея, но я отогнал ее как неуместную, представив, как бы нелепо выглядел мой поступок в ее глазах, словно неуклюжая попытка завязать отношения. Хотя, возможно, ее бы это даже позабавило, как если бы к ней по вызову заявился сантехник в смокинге. Я усмехнулся и тут негромко щелкнул замок, дверь открылась и передо мной предстала Миа в синих джинсах и белом джемпере с высоким воротником, серьезная и как будто немного утомленная.

— О, привет! — непринужденно сказала она, словно я был соседом, каждый день забегавшим к ней за солью и спичками. — Проходи. Я сама только пришла. У мама (она так и сказала, мама, на французский манер) сегодня день рождения, пришлось задержаться.

Я тоже поздоровался и прошел в квартиру, снял и пристроил на вешалку куртку, там уже висел на плечиках дорогой кожаный плащ Миа. Внизу на специальной полочке стояли ее сапожки, такие чистые, что казалось их хозяйка не шла по земле, а парила над ней. Впрочем, передвигалась Миа большей частью на машине, так что ничего удивительного. Я пристроил свои забрызганные грязью ботинки, как можно ближе к порогу, чтобы они не запачкали выложенный пестрым кафелем пол. В большой, освещенной лишь стильным металлическим торшером комнате, куда я прошел вслед за Миа, было просторно и уютно. Мне как-то сразу там понравилось. Было видно, что это настоящий дом. У широкого окна, задернутого легкой прозрачной занавеской, пристроилась белая кованная консоль, густо уставленная цветочными горшками с обильной зеленью, вдоль одной стены тянулись застекленные стеллажи с книгами, между томиками стояли какие-то безделушки, фотографии в стильных рамочках. На другой стене висело несколько ярких абстрактных картин, в красно-синих тонах, виднелась дверь, ведущая еще куда-то, посреди комнаты возвышался черный кожаный диван, перед ним стоял невесомый журнальный столик с овальной стеклянной столешницей и на ней — плоская круглая ваза изумрудно-зеленого цвета с молочно-белыми прожилками. Стены были выкрашены в жемчужно-серый цвет, что отлично гармонировало со светлой мебелью и зеленью растений. Вот только я не заметил нигде компьютерного стола с соответствующим оборудованием.

— А где компьютер? — растерянно спросил я, обернувшись на стоявшую позади меня Миа.

— Пойдем, — сказала она, — он здесь.

За дверью оказалась спальня хозяйки. Я вошел и чуть не присвистнул от удивления. Совершенно черные стены терялись в мягком полумраке. Небольшой светильник на прикроватном столике давал приглушенный золотистый свет. И от этого комната казалась уютной, великолепно обставленной пещерой. Большая деревянная кровать, тоже черная, была застелена темно-серым плотным покрывалом, поверх которого было небрежно брошено еще одно, уже тонкое, с шелковистым блеском, усыпанное светло-серыми, бордовыми и белыми изысканными цветами. Эти же оттенки повторялись и в расцветке подушек в изголовье. У окна, прятавшегося за тяжелыми темно-красными шторами стояло кресло с высокой спинкой, на подлокотнике которого лежал плед, такого же как шторы глубокого винного цвета. У стены, напротив кровати, расположился антикварный гардероб с резными деревянными дверцами и круглыми золотыми ручками. Ноутбук лежал на кровати и призывно мигал синим огоньком, демонстрируя свою готовность приступить к работе. А над кроватью висела огромная черно-белая фотография, на которую я сразу завороженно уставился. Там, высоко вскидывая тонкие, жилистые ноги и вытянув изящную сильную шею, застыл в стремительном беге белоснежный, с серебряной летящей гривой единорог. Сказочно-прекрасный и нереально реальный.

— Располагайся, чувствуй себя свободно, — Миа кивнула на кровать, — я люблю здесь заниматься.

Я, честно сказать, немного растерялся от какой-то откровенно интимной роскоши этой комнаты и, стараясь не наступить на край устилавшего пол белого с пушистым длинным ворсом ковра, сказал:

— Да. Красивая комната, но мне все же лучше в гостиной.

Она приподняла одну бровь и хмыкнула. Я забрал ноутбук и вышел обратно. Устроившись на диване, включил компьютер. Миа некоторое время смотрела на меня, потом произнесла:

— Ты не против, если я переоденусь, жарко.

Я удивленно поднял на нее глаза, с каких пор для этого нужно спрашивать разрешение.

— Конечно.

Она удовлетворенно кивнула:

— Ты тоже снимай джемпер, а то скоро взмокнешь.

Это был разумный совет, и я решил к нему прислушаться, как-то не хотелось опять попасть впросак, тем более, что в квартире действительно было очень тепло. Миа ушла в спальню и надолго пропала. Я слышал, как она хлопала там дверцей шкафа. Компьютер ровно гудел, выдавая нужную информацию. Я уже нашел по ссылке программу и начал ее скачивать, когда она вернулась в комнату.

— Немного подождать надо — сказал я, поднимая голову. Хотел объяснить, что нужно время пока будет идти установка программы и не смог. Слова застряли в горле и я, заткнувшись на полуслове, уставился на свою особенную однокурсницу, чувствуя, как лицо начала заливать предательская краска. Пялился я на нее всего несколько секунд, а потом спохватившись быстро отвел взгляд. Но и этого хватило, чтобы разглядеть все что не было скрыто под очень уж короткими джинсовыми шортами, которые наводили на мысли о залитом солнцем пляже и морском прибое, на фоне которых длинные и стройные ноги Миа, покрытые густым золотистым загаром смотрелись бы очень уместно. Такой же загар покрывал и ее аккуратный плоский живот с темной ямкой пупка, над которой белела кромка свободного белого топа из какой-то очень тонкой, шелковистой ткани. И, судя по всему, больше на Миа ничего не было. Мне действительно стало жарко, хотя джемпер я снял, а под ним у меня была только футболка.

Я стал пристально рассматривать строчки на мониторе, надеясь, что выгляжу не таким уж идиотом со своей раскрасневшейся физиономией, но чувствовал, как безнадежно откровенно заполыхало мое лицо и даже шея, а пальцы перестали попадать по нужным клавишам. Самое разумное, что я мог сделать в этой ситуации и должен был, это, конечно, распрощаться и уйти. Может я так и поступил, если бы не понимал: в глазах Миа это будет выглядеть как-то совсем по-детски или, что ближе к истине, просто до смешного глупо. Поэтому предпочел сделать вид, что ничего особенного в таком виде девушки, я не нахожу. Но боюсь, уже выдал себя с головой, вернее лицом, и мечтал только, чтобы хоть немного перестали так неприлично гореть щеки. Поэтому, когда Миа спросила заботливо-гостеприимным голосом:

— Будешь кофе?

Я согласно закивал головой, не отрывая взгляд от монитора. Она вышла из комнаты, и я немного перевел дух. Несколько раз глубоко вздохнул, решив больше ничем не показывать до какой степени смущен, и соображая, что делать в тот промежуток времени, пока будет идти установка программы. Вскоре повеяло ароматом свежесваренного кофе и вслед за этим крепким, бодрым запахом в комнату, вновь вошла Миа. Я сидел все также пристально изучая как медленно растет синяя полоска на мониторе, наглядно демонстрируя степень загрузки. Поэтому в поле моего зрения появились сначала ее босые ноги с тонкими лодыжками и крепкими гладкими икрами, потом на столик рядом с ноутбуком опустился деревянный поднос с двумя кофейными чашечками, заполненными почти до краев ароматной темно-коричневой жидкостью.

Я пробормотал: спасибо, ухватил чашку за изящную тонкую ручку, сделал хороший глоток и едва не поперхнулся. Кофе оказался обжигающе крепким с каким-то очень странным, терпким, сладким привкусом.

— Что это? — спросил я у Миа, рискнув наконец поднять глаза и стараясь смотреть ей прямо в лицо. Она улыбнулась:

— Это — кофе… с коньяком. Ты ведь не за рулем?

Судя по вкусу, это был скорее коньяк, немного приправленный кофе. Я хотел сыронизировать на эту тему, но решил, что благоразумней будет промолчать. Она присела рядом, очень близко, так что мне захотелось отодвинуться, но я не решился, боясь показаться невежливым или того хуже — испуганным. Чтобы отвлечься, осторожно сделал еще один большой глоток, снова обжег себе язык и горло, зато в голове заметно посвежело и напряжение начало отпускать. Миа тоже взяла бокал. Я допил кофе, отказался от еще одной порции и начал объяснять ей, что делать с программой после установки, чувствуя непривычную легкость в сознании. Надеясь, что дальше девушка справится сама, а я смогу быстрее оказаться на свежем воздухе и немного остыть. Я запнулся только один раз, когда Миа, склонившись к монитору, оперлась рукой о мое колено. Но она запротестовала: