— Она сказала другой, своей подружке, что хотела бы с тобой поближе познакомиться. Еще поинтересовалась, с кем ты встречаешься и есть ли шансы. А эта другая, которая постоянно что-то там организует, такая шумная, надоедливая…

— Это Эльза, она староста в группе…

— Ох, да неважно. Так вот, эта, твоя Эльза, она ей с досадой выдает: бесполезно. Ты, по их проверенным данным, ни с кем ни встречаешься. Хотя многие из факультетских пытались подкатить, я так думаю, и она в том числе, но не вышло. И что ты, наверное, просто боишься женщин.

Тут я начал смеяться, а Миа покосившись на меня, добавила, округлив как бы в ужасе глаза:

— А возможно вообще предпочитаешь, что-то другое. И еще сказала, жаль, что такой интересный экземпляр скорее всего потерян для нормального общества. О, ты покраснел. Значит понял, о чем я.

— Кошмар! — простонал я сквозь смех. — Неужели это правда?

— Да, совершенно. Тут мне стало любопытно, я присмотрелась. И, знаешь, ты показался мне таким красивым, таким невероятно красивым, что у меня просто дух захватило. Я словно первый раз тебя увидела, по-настоящему увидела.

— Ты что, серьезно? — изумился я, перестав смеяться.

— Ну, конечно, нет, — она потянулась, закинув руки за голову, и взъерошила золотистую копну своих волос. — Какой ты наивный, Эрик. Ты меня своим докладом очаровал, очень глубоко и всесторонне раскрыл тему. Просто спортивный интерес проснулся, если у этих клуш ничего не вышло, почему бы мне не попробовать. И я вовсе не собиралась так сближаться с тобой. Только посмотреть хотела, как отреагируешь, может в самом деле тебе девочки неинтересны. А затем, ты так забавно начал краснеть и шарахаться, так испугался самого себя, что я подумала, а почему бы и нет. И в общем, мне понравилось. А тебе?

— Мне тоже… — ответил я после паузы.

Мы еще долго сидели с ней на диване в большой комнате, и пока я возился с программой, проверяя параметры и попутно объясняя Миа как здесь все работает, на всякий случай, вдруг все же пригодится, она незаметно так и задремала у меня на плече, забыв свою руку на пряжке моего ремня. Я отнес ее на кровать, накрыл и потом ушел.

Вот так мы и начали встречаться, сначала не часто, раз в неделю, потом, постепенно, в каждый мой свободный вечер. Проводили время у нее дома, под непроницаемым взглядом единорога, которого я как-то совершенно незаметно для себя окрестил Снежком. Часами гуляли по вечернему городу, отогреваясь в маленьких, тесных кафешках. Выбирались иногда в кино, на последний сеанс, где сидели такие же мало следящие за действием фильма парочки, и была своя особая атмосфера, словно в своеобразном, закрытом для непосвященных, клубе. В общем было довольно неплохо. Но меня тяготила мысль, что эти незамысловатые развлечения совсем не то, к чему привыкла Миа. И скорее всего они кажутся ей примитивными и скоро наскучат. Но это было все, что я мог предложить в силу скудости своего бюджета, а пользоваться ее щедростью я считал для себя неприемлемым. Хотя Миа считала по-другому, и однажды мы едва серьезно не поссорились из-за этого.

Родители подарили ей два приглашения на закрытую премьеру фильма одного известного режиссера. Событие должно было состояться в лучшем городском кинотеатре, и после показа ожидался банкет-фуршет, в общем, модная светская тусовка.

Все это накануне вечером Миа поведала мне звенящим от восторга голосом, пока я помогал ей готовить нам ужин. Нож в ее руке, вместо того, чтобы крошить в салат овощи, выписывал опасные виражи, когда она с воодушевлением живописала картины царящего на подобных вечеринках веселья.

— Здорово, — поддержал я ее, отобрал нож, боясь, чтобы она в запале не поранилась, и стал сам кромсать огурец. — Потом расскажешь, о чем был очередной шедевр.

— Но, Эрик! — воскликнула она. — Ты разве не понял? Приглашений, ведь, два! На двух человек. Мы идем вместе. Представляешь…

— Нет, — перебил я ее. — Я не пойду. Сходи с Алексом. Твои родители, они ведь его имели в виду под вторым приглашением.

— Я не хочу с Алексом, — сказала она резким, даже властным голосом, скрестив на груди руки. — Я хочу с тобой.

— Это исключено, — я закончил с огурцом и вытер нож полотенцем.

— Почему? Ты можешь объяснить? — Она смотрела пристально, с недоумением, нахмурив капризно брови. Я отложил нож и тоже внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять: действительно она не понимает или намеренно хочет меня задеть.

— Ну хотя бы потому, что мне не в чем туда пойти. Это ведь не студенческая вечеринка. Думаю, не ошибусь, если предположу, что для гостей предусмотрен определенный дресс-код. И, надеюсь, не открою для тебя Америку, если скажу, что ты связалась с не самым обеспеченным парнем этого города.

Она рассмеялась облегченно и пренебрежительно махнула рукой.

— Фу, и только то! Какой пустяк! Мы можем купить тебе костюм. Я представляю, как ты здорово в нем будешь…

— Нет, Миа! — резко прервал я ее. — Мы не можем. Это можешь ты. Но если ты это сделаешь, то на меня больше не рассчитывай.

Она несколько секунд смотрела на меня застывшим, потерянным взглядом, потом медленно покраснела и пробурчала обиженно:

— Что в этом плохого? Что плохого, если я сделаю тебе подарок?

— Все, Миа, все плохо. Знаешь, на что это похоже? На то, как девчонки забавляются с куклами, наряжая своих пупсиков.

— Перестань, — снова отмахнулась она. — И вовсе это не так.

Ситуация мне не нравилась. И дело было даже не в дресс-коде. В конце концов, немного напрягшись я мог бы что-нибудь придумать. Но с чего Миа вдруг решила обнаружить наши отношения? Мне вовсе не хотелось выставлять их на всеобщее обозрение. О том, что мы встречаемся не знал никто, даже Йойо. Хотя обычно, я от него ничего не скрывал. Но здесь, что-то не давало мне быть с ним целиком откровенным. А может я просто боялся, почему-то боялся того, что он мог сказать. Успокаивал себя, что это не только моя тайна, что Миа это не понравится, и что все равно между нами по-прежнему ничего нет. В том плане, что нет ничего серьезного. Так, о чем здесь было рассуждать. Иногда Миа, в институте, где мы старательно делали вид, что не замечаем друг друга, вращаясь по разным орбитам, словно случайно, проходя мимо касалась пальцами моей руки, замирая на миг. И я сразу начинал нервничать, боясь, что кто-нибудь заметит эти игры. И вдруг такой разворот.

— Послушай, там будут твои знакомые, твоих родителей. Что ты им скажешь? Как объяснишь, кто я такой и почему я с тобой?

— Не волнуйся, я скажу, что ты мой друг. Мой хороший друг. — Она подошла очень близко, положила руки мне на плечи и заглянула в глаза. — Да и потом, плевать мне на них. Я не обязана ничего объяснять.

— Эй, — сказал я немало удивленный такой ее безрассудной неосмотрительностью. — А как же твоя репутация? Серьезные отношения с Алексом? Ему ты что скажешь? Или тоже плевать?

— Мне плевать, — как-то очень решительно подтвердила она, и в глазах ее загорелся странный огонек. — А тебе разве нет?

— Нет, Миа, так не пойдет. — я немного отстранился. — Это неразумно. Ты будешь жалеть потом. Я не хочу, чтобы у тебя возникли проблем.

— Эрик, ну, пожалуйста!

Она придвинулась ко мне вплотную, погладила по щеке, попыталась поцеловать, но я отодвинулся. Мне была неприятна эта усыпляющая ласка и непонятна ее настойчивость. На деревянной разделочной доске сиротливо истекал соком, забытый огурец. Аппетит пропал совершенно, и даже свежий, влажно-весенний огуречный запах, до этого маняще щекотавший ноздри, показался неприятным, неуместно-веселым.

— Извини, — сказал я Миа, сдержав ее попытку снова обнять меня. — Мне пора. Не провожай.

— Как пора? Ты что уходишь? — спросила она растерянно, опустив руки. — Ты обиделся?

— Нет. Просто не хочу продолжать этот бессмысленный спор.

— Постой, а как же ужин? Мы же давно хотели вместе. Я так ждала, готовилась, курицу запекла. Подожди, ты не можешь сейчас уйти! Что происходит, Эрик?