«Века вечности…» Века вечности, умершие над тобой, письмо касается твоих всё еще не — распавшихся пальцев, воссиявшее чело вздымается ввысь и зарывается в запахи, в шорохи. «Вот и пришло время…» серповидный отросток мозга, обнажённый, мается в небе, бродяжничает в желчных созвездиях, антигравитация, князья, цари, правители, бряцают, лязгают, звенят. «Губы, эректильная ткань ночи, ты…» Губы, эректильная ткань ночи, ты: скользят косые взгляды, прячут кривые ухмылки, крепко-накрепко сшиты-скрыты — въезд запрещён, оплата из-под полы, должны быть ещё и светлячки. Власть, насилие Позади, в бамбуках: проказы лающей, симфонической. Винсента одаренное ухо у цели. «Тихо как масло…» Тихо как масло плывёт к тебе кость-однёрка между бровью и бровью, замирает, не смыкает веки, смотрит. «Обожаемые чумные…» Обожаемые чумные простыни. На задворках. Подёргивание век во время полноцветных сновидений ничтожно. Hendaye / Андай Апельсиновый кресс, засунь его себе в лобешник, молча заткни рот проволочным шипом, и поныне им украшенный, слушай его, крепя долготерпение. «Второе…» Второе Послание крапивы к пыхтящему черепу: рухнуло животворное небо. Под завывающим соплом, средь вечной игры молний, жалю тебя, как слово, в знающем, беззвёздном тростнике. «Hüllen im Endlichen, dehnbar…» Hüllen im Endlichen, dehnbar, in jeder wächst eine andre Gestalt fest Завёрнутый в завершённое, податливый, в каждом упрямо произрастает другой образ. Tausend ist noch nicht einmal Eins. Тысяча — еще не одно. Jedem Pfeil, dem du losschickst, Каждой стреле, которую ты отпускаешь, begleitet das mitgeschossene Ziel сопутствует расстрелянная мишень ins unbeirrbar-geheime в упёрто-тайной Gewühl. сутолоке. «Die Teuflischen…» Die Teuflischen Zungenspäße der Nacht verholzen in deinem Ohr, Дявольские шуточки на языке ночи деревенеют в твоих ушах, mit den Blicken Rückwärts — gesträhltes spring vor, с оглядкой молниеносной прыгаешь вперёд, die vertanen Brückenzölle, geharft, durchmeißeln die Kalkschlucht vor uns, растраченные пошлины на переправу через вымученный мост, раздолбленное известняковое ущелье пред нами, der meerige Lichtsumpf bellt an uns hoch — an dir, irdisch-unsichtbare Freistatt. Морского сияния зыбь взрывается лаем на нас — на тебя, земляное, незримое святилище. August Stramm Август Штрамм (1874–1915) Traum / Мечта Звёзды в зарослях роятся Сникают глаза в омуте слёз Шепоту и плеску подобно Это цветенье деревьев в садах Острей становится аромат Мигом обрушивается ливень Ветры мчатся, бросаются, надуваются Срывают шейные платки Пугают в глубокой ночи. Schlachtfeld / Поле сражения Рыхлые комья усыпляют свинец Кровяные пятна сочатся сквозь фетр Ржавая окалина Плоти склизкое мясо Смертоубийство Моргают Детские глазки Sehen / Смотрящий Вытянул руки Замер окоченело Земля всходит землёй Твой ближний всё дальше Тонет шаг Стоящий преследует Взгляд Поймал Есть! Обезумел Сгинул! Patrouille / Патруль Камни враждебны Предательски ухмыляется окно Ветви удушают Спешно пролистывают горы кустарника Вскрик Смерть |
