— Татьяна Александровна, я украду вас на один танец, — обнаженную кожу шеи обдает его горячее дыхание. Сжав мой локоть, Богатов тянет меня за собой на танцпол, бросив напоследок брату короткое «прости».

Лев

Невозможно придумать ситуацию напряженнее сегодняшней. Я не знаю, как до сих пор умудрялся держать себя в руках. Но этот клуб слишком мал, для того чтобы мы могли здесь нормально сосуществовать.

Январская и я. Гетман и я. От этих баб одни проблемы. Правильно говорят, ничего хорошего не ждет корабль, если на нем женщина. А на моем корабле в последнее время их стало слишком много.

Делаю глоток виски. Разминаю шею, осматривая гостей. Как ни крути, Гетман переплюнула даже Ленку, притащившую сюда своего олигарха муженька. Кидаю взгляд на стоящего у шведского стола Белуччи. Сколько времени я обхаживал его? Несколько месяцев пытаюсь подобраться, но ни черта не выходило. Голову ломал, пытался что-то придумать. Итальянец мне позарез нужен! И здесь, в России, он всего до конца недели. Я знаю, что на него нацелил свое внимание и «Белстрой». Если они переманят к себе Фернандо, это будет крупным поражением. Я не хотел даже думать об этом. А сегодня этаведьма рыжая такой спектакль разыграла… и глазом не моргнула — навешала лапши итальянцу. Как искусно она лжет, выкручивается, как змея…

Краем глаза цепляю ближний к сцене столик. Зубы сводит от этой картины. Брат как собачонка ручная вьется вокруг Гетман. Идиот глупый. Попользуется ведь и выбросит его, как ненужный хлам. Окидываю взглядом изящную фигуру дамочки, задерживаясь подольше на обнаженном участке спины. Клянусь, останавливать себя приходится, так хочется прикоснуться, почувствовать, какая она на ощупь.

Одного у нее не отнять — красоты. Грациозная, бесподобная…так и манит взгляд. Она настолько яркая, что вокруг словно и нет никого больше. Только она…

Кулаки сжимаются при виде того, как Кир кладет ладонь на ее спину. Именно братец делает сейчас то, что хотел бы сделать я… Черт, если отпустить себя, забыть о ее лживой сущности и дорваться до тела… Бл*дь, каждый позвонок бы губами пересчитал, попробовал бы ее обжигающую плоть… Показал бы ей, как может быть хорошо, если она перестанет дерзить и станет послушной… Но она же такая продажная сучка… а я с некоторых пор стал слишком разборчив.

— Лева, — раздается сбоку голос Ленки. Черт. Прикрываю глаза, успокаиваюсь.

Как только женщина подходит, окидываю ее ленивым взглядом. Растягивает пухлые губы в кривой ухмылке. Ненароком сравниваю ее с Гетман. Ленка красивая, но слишком много вней стервозности, и эта надменность во взгляде! Да и каждая черта лица выдает ее гнилую сущность. Тата более искусно скрывает внутренних демонов.

— Где же твой муж? — спрашиваю, отпивая алкоголь. Снова смотрю на Кира с Гетман.

— Общается с депутатами, а вы, смотрю, нашли общий язык… — протягивает спокойным голосом. Вдыхаю аромат ее духов, чувствую, как начинаю заводиться. Башню рвет, точно так же, как и раньше. Она всегда действовала на меня как афродизиак. Но слова о ее муже злят меня. Как бы ни было смешно, но я до сих пор не отпустил эту ситуацию.

Я понимаю, чего добивается Лена. Она пытается вывести меня из равновесия. Хочет, чтобы я показал ей эмоции, раскрылся перед ней. Но столь дешевыми приемами меня не пронять.

— По всей видимости, у нас с ним есть кое-что общее, но я так понял — он не знает… — бросаю на нее смеющийся взгляд. Вижу, как она злится. Брови хмурятся, а в глазах вспыхивают языки пламени. Но это длится всего лишь секунду, и снова на лице маска невозмутимости.

— В твоем же интересе, чтобы не узнал, — цедит сквозь зубы. А мне смешно и пох*р. — Зачем нам лишние разборки? Хотя не думаю, что его это сильно заденет…

— То есть он привыкший к новостям о тр*хающих тебя мужиках? — смотрю на нее, не веря собственным ушам. Подумать только, из-за этого человека я так долго не мог прийти в себя. Столько сил потратил, чтобы забыть ее. А стоила ли она этого?

— Ты стал таким грубым, Левушка… — протягивает недовольно, приближается. — Помнится мне, ты был таким примерным мальчиком… Только и тр*хать хорошо не умел… но, я думаю, должен был понабраться опыта? Хочу проверить… — с ее лживых губ слетает смех. Чувствую прикосновение ее пальцев и еле сдерживаю себя, чтобы не схватить и не сжать руку. Хорошо так сжать, выплеснув всю злость.

Смеюсь. Отвожу взгляд к танцполу.

— Лена, я бы с радостью помог тебе справиться с недугом, — произношу тихо, но я уверен, она ловит каждое мое слово. — Вижу, твой муж очень терпеливый… закрывает глаза на твои связи на стороне, старательно отращивает рога и верит в то, что ты когда-нибудь исправишься… — повернувшись, смотрю на нее в упор. Получаю животное удовольствие, впитывая ее ярость, ее злость. — Видимо и этот проект был интересен не так ему, как тебе.

— Ты угадал, — хмыкает. Пытается выглядеть не задетой. Но я-то все вижу. — Я не хочу говорить о нем. Я хочу говорить о нас… — пробегает кончиками пальцев по плечу, касаясь шеи.

— О нас? — смеюсь, отстраняясь. А потом наклоняюсь к ее лицу. Хочу быть уверенным, что она каждое мое следующее слово пропустит сквозь себя.

— Нас нет, и не может быть, милая. Прости, но я не пользуюсь общественным туалетом. Я в этом деле слишком брезглив. Мало ли, какую инфекцию могу подхватить… — подмигнув, отстраняюсь. Пью алкоголь. Она молчит. Знаю следующий ее шаг. Но мне так смешно… неужели она думала, что я стану ее тр*хать? Неужели думала, что как собачка побегу за ней, стоит только поманить?

— Ты думаешь, что выглядишь грозно… думаешь, что этими глупыми словами запутаешь меня? — ее нервный смех служит ярким подтверждением того, что Лена на грани. — Я знаю тебя, Лева, — прижимается ко мне всем телом. Так, что я чувствую рукой жар ее груди. — Я была у тебя первой, и я последняя твоя любовь… Не было никого, кто смог бы затмить мой образ в твоем сердце, — шепчет, вычерчивая узоры на ткани моего пиджака. — Твои грубости… ты пытаешься защититься… и это нормально. Твое сердце разбито, я бросила тебя, обидела. И ты так и не научился доверять женщинам. Прости, Левушка… но ты до сих пор без ума от меня…

Опускаю на нее взгляд. Чувствуя, как разрывает от гнева. Ненавижу эту суку. Презираю. Растоптал бы ее, так, чтобы и места мокрого не осталось. И как бы ни ненавидел, где-то в глубине души понимаю, что она права. Не забыл, не смог никем задушить ее образ. Так и не вышло. А сейчас, убедившись своими глазами, в какое гнилье она превратилась, тошно стало.

— Ты такая смешная, честно слово, — усмехнулся краешком губ.

— Нет, это ты смешной, — не уступает. Касается тыльной стороны руки, проводит пальцами по размытым очертаниям тату, которую мы делали вместе. Черт. Все тело током прошибает. По размытым очертаниям тату, посвященной ей. Я пытался ее закрасить, перебивал другим рисунком, но эта дрянь оказалась чертовски въедливой и упертой. Так и не исчезла с моего тела.

— Вот он… рисунок… — будто издеваясь, ведет по линии, вверх к запястью и дальше, под рукав. Стою, как идиот, слова вымолвить не могу. Только сердце в груди шарахает, как бешеное.

— Ты набил его после нашей первой ночи… Мы были так счастливы… так наивны и неопытны.

К черту все. Я сыт этим дерьмом. Одергиваю руку. Сжимаю кулаки, понимая, что я на краю. Пора показать этой суке ее место. Опустив глаза, окидываю ее ленивым взглядом.

— Лена, если у тебя все, то я пойду. Моя девушка вынуждена терпеть общество моего младшего братца, пока я трачу на тебя свое время. С твоего позволения, — сунув в карманы руки, киваю ей, улыбаясь. Сорвавшись с места, иду к столику Гетман.

Кирилл замечает меня. Замирает, удивленно уставившись. Приблизившись, хватаю Тату за локоть. Боюсь, что ей будет больно, если прикоснусь к обожженной кисти.

— Татьяна Александровна, я украду вас на один танец, — шепчу ей на ухо. Гетман замирает в моих руках, сжимается вся. Боится меня? Хорошо, пусть боится. Тяну ее на танцпол. Понимаю, что поступаю где-то по-детски. Но сейчас рыжая бестия — единственная, кто сможет помочь мне.