— Вот-вот. Думаю, стоит поискать другого, чтобы не расстраиваться.

— Спасибо, подруга, — улыбается, поднимаясь с дивана. Забирает со столика свой клатч с коктейлем и, помахав мне рукой, удаляется.

«Ай, какая, Тата, ты молодец. Не настолько масштабна моя месть, как хотелось бы, но все же».

Откинувшись на спинку дивана, допиваю свой алкоголь.

— Татьяна Александровна, — раздается вопросительное за спиной. Вздрогнув, двигаюсь на диване. Спустя несколько мгновений Богатов усаживается рядом.

— Лев Николаевич, — придаю голосу самоуверенности, хотя внутри все начинает дрожать. Кладет руки на спинку дивана, смотрит на меня. Одна бровь изогнута, губы кривит ухмылка омерзительно неприятная, заставляющая поежиться.

— Здесь была девушка, — произносит еле слышно, не сводя взгляда с моих губ.

— Ушла, сказала, носик припудрить, — старательно изображаю невинность. Ухмыляется. Кивает, отпивает алкоголь.

— Вы даже девушку не можете соблазнить, как следует… а знаете, почему?

— Почему? — не сказать, чтобы в голосе у него было много желания узнать ответ. Сейчас он точно такой же, как и с той девушкой — будто и не здесь находится, будто и нет ему до меня никакого дела. Но сейчас я намерена сбить с него эту раздражающую маску хладнокровия.

Делаю паузу. Подаюсь немного вперед, словно собираюсь прошептать ему страшный секрет.

— Потому что ты… козел, — слетает на выдохе. С упоением смотрю на то, как с его лица сползает маска самоуверенности. В глазах вспыхивают языки пламени.

— Самоуверенный, считающий, что все тебе позволено. А вот фиг тебе, — складываю пальцы в соответствующем жесте. Отстраняюсь, не сводя с него довольного взгляда. — Думаешь, сожрешь меня? Думаешь, сильнее?

Он сидит неподвижно. Опустив взгляд в бокал, улыбается чему-то, а когда поднимает голову, я вижу, что он стал прежним — самоуверенным придурком.

— Думаю, что пить тебе нельзя много, — вздергивает бровью, произносит лениво. — И так буйная, а теперь так вообще крыша поехала.

Растерянная от его очередного хамства, замираю.

— Ты мне вечер испортила, — бросает обвинение.

— Вечер испортила? — от такой наглости мне хочется рассмеяться. — Ты мне жизнь испортил, я же не плачу…

Не успеваю понять, как он оказывается рядом. Берет меня в ловушку своих рук, расставляя их по обе стороны от моей головы на спинке дивана. Между нашими лицами каких-то пара сантиметров.

— Надеюсь, ты стоишь того, — он будто и не слышал моей реплики. Смотрит так задумчиво на мои губы. — Девчонка классная была, — возвращает взгляд к моим глазам. Я знаю, чего он добивается. Вывести меня из равновесия, а потом раздавить, как жалкую мошку. Черта с два, Богатов! Не на ту напал!

— Даже если ты будешь последним мужчиной на земле, я не посмотрю на тебя. Лучше не трогай меня, Богатов, — произношу сквозь зубы, пытаюсь оттолкнуть его, но он не поддается. Перехватывает мою руку, сжимает запястье.

— А то что, Тата? А? — склонив голову, смотрит на меня с усмешкой. — Продолжай… я в нетерпении…

Его взгляд скользит по моей шее, вниз, к ложбинке между грудей. Дыхание становится частым, голова идет кругом. Его взгляд — он жжет меня, а запах его духов что-то делает с моими мыслями.

— Пожалеешь, — выдыхаю шепотом.

Уголки его губ ползут вверх.

— Умерь свой пыл, ты совсем не в моем вкусе, — его руки отпускают меня. Он поднимается с дивана, уходит в неизвестном направлении, оставив меня в одиночестве и растерянности.

Сволочь! Гад! Снова последнее слово за собой оставил! Ненавижу!

Направляюськ бару. Желание напиться повысилось до максимума. Делаю знак бармену. Пока тот готовит коктейль, высматриваю подругу. Данка вовсю отплясывает рядом с двумя незнакомцами. Подруга, как всегда, слишком быстро поддается чужому обаянию. Всего несколько минут танцует, а уже позволяет так близко к себе прижиматься.

После третьей стопки виски меня немного отпускает. Ей богу, окажись сейчас передо мной Богатов, придушила бы собственными руками. Но его нет нигде в зале, а мне лень идти искать этого негодяя.

Все, прекращай, Тата, — успокаиваю сама себя. Хватит тратить свои силы на этого придурка. Иди, лучше потанцуй, отвлекись, как следует.

Спрыгнув с барного стула, отправляюсь на танцпол. Дана, увидев меня, счастливо улыбается. Оторвавшись от своей компашки, приближается ко мне.

— Поздоровалась? — кричит на ухо.

— Что?

— Ну, знакомая, к которой ты отходила.

— А, да. Поздоровалась, — от злости зубы друг о друга скрежещут. — Давай лучше потанцуем.

Прикрываю глаза, гоню прочь мысли. Пытаюсь отвлечься, отдаться музыке. Трек сменяется на более быстрый, и я начинаю двигаться. Спустя несколько минут меня отпускает. То ли алкоголь делает свое дело, то ли обстановка, но сейчас мне вдруг становится глубоко плевать и на Богатова, и на Смольского младшего, и на свое понижение. Данка рядом со мной — подруге тоже хорошо, улыбка не сходит с ее лица.

Внезапно чувствую чьи-то руки на своей талии, а спина натыкается на что-то твердое. Удивленная такой наглостью, оборачиваюсь.

— Привет, крошка, — улыбается какой-то придурок, забираясь пальцами под подол блузки.

— Руки убери, — вмиг сатанею.

— Да ладно тебе, можем хорошо повеселиться, — хохочет, вдавливаясь в меня пахом. Я чувствую его твердый член — к горлу подкатывает тошнота.

— Если ты называешь это весельем, то у тебя проблемы с восприятием действительности, — рычу, пытаясь выпутаться из его хватки, но он и не думает отпускать. Резко дергает меня, разворачивая к себе лицом. В его глазах — ни капли адекватности. Ничего нет, кроме дурмана.

— Не хами, цыпа. Я же с тобой пока по-хорошему… — сжимает мою руку, шепчет устрашающе.

— Лучше послушай девушку, не нужны тебе проблемы, — вдруг раздается за спиной глубокий голос. А спустя секунду на плечо придурка ложиться ладонь Богатова. Я вижу, как под его пальцами продавливается футболка наглеца, ему должно быть больно.

— А ты кто, мать твою, такой? — обидчик переводит взгляд на Льва.

— Я тот, кто создаст тебе проблемы, если не отпустишь ее, — произносит абсолютно спокойным тоном. Мужчина вдруг отпускает меня. А в следующий момент замахивается для удара. Но не успевает навредить Богатову, тот уходит от кулака. Слегка отстранившись, наносит тому удар прямо в челюсть. Мужчина валится на пол, а Богатов, будто ни в чем не бывало, поворачивается ко мне.

— Идем, — произносит спокойно и, взяв меня за руку, тянет за собой. Растерянная, первые секунды иду послушно, а потом до меня доходит, что я снова позволяю собой манипулировать этому придурку.

— Отпусти меня, — пытаюсь выдернуть руку. Богатов перехватывает ее понадежней, награждает меня жестким взглядом.

— Сейчас в машину сядешь, и выпущу.

— Ты совсем с ума спятил, Богатов?! Не собираюсь я в твою машину садиться!

Как же он меня бесит! И чего привязался, спрашивается?!

Он будто и не слышит меня. Тянет наглым образом на выход. Мы спускаемся со ступенек крыльца, подходим к дороге, где припаркован его Порше.

— Я сказал, садись, — пикнув сигнализацией, открывает дверцу. — Посмотри на себя, еле на ногах стоишь, — награждает меня снисходительным взглядом.

— Да тебе-то какое дело?! Иди, куда шел.

— В машину. Это приказ, Тата, — тихо, но для меня его слова звучат как громкое оскорбление.

— Да пошёл ты, — выдергиваю руку, прыская со смеху. Он что, думает, я вот так возьму и сяду в его долбанную тачку? После всех унижений, через которые он заставил меня пройти?!

— Ты мне здесь не начальник, понял?! Не собираюсь я делать так, как хочешь ты, — толкаю его в грудь. Черт возьми, до чего твердо там! Ну, точно, не человек — камень бездушный.

— Хорошо, тогда не садись, — пожимает плечами, обходит машину, направляясь к водительской двери. — Оставайся здесь. Пьяная. Пусть тобой какой-нибудь ублюдок воспользуется. Мне пох*р.