У меня складывается ощущение, что последняя часть предназначена для Джоан. Глядя на Джордана, она прищуривает зеленые глаза, видимо, ей тоже пришло это в голову.

— Что-то еще?

— С тобой всегда было трудно. Твой брат, — усмехается она, — вот он не доставлял проблем. Но ты… ты не мог успокоиться, пока не разбивал мне сердце по крайней мере дюжину раз в год.

— Я приношу свои извинения, — говорит он, выглядя при этом слегка утомленным и по большей части непоколебимым. — Теперь, если вы не возражаете, у нас есть ребенок, о котором нужно позаботиться.

***

— Утка, утенок, утенок, — напевает Мэйси, выдавливая жизнь из бедного мистера Даки.

Я самом разгаре купания Мэйси перед сном. Это был долгий день, ознаменовавшийся большим количеством драмы. А я определенно не ее фанатка.

Все это заставляет задуматься о Джордане: с каким количеством вещей он справляется в одиночку? Один друг перекидывает на него проблемы, другой — мертв, ребенок без предупреждения оказывается у него на руках, мать постоянно пытается манипулировать и управлять им. Еще нужно руководить бизнесом. Теперь понимаю, почему он выглядит старше тридцати трех. И никогда не жалуется, не избегает ответственности. Мое сострадание к нему растет в геометрической прогрессии. Как и уважение.

— Могу я помочь? — Он стоит в проходе ванной, засунув руки глубоко в карманы брюк, рукава закатаны и обнажают напряженные мышцы предплечий.

У него уставший вид. И он красив, больше, чем положено быть одному человеку. Но также он выглядит довольным, и это большое достижение, огромный шаг в правильном направлении, учитывая, как все начиналось. Джордан менялся понемногу каждый день, сбрасывая по пути броню.

— Тяжелый денек, да?

Кто-нибудь когда-либо спрашивал, как у него дела? Как прошел его день? Не думаю. Должно быть, ему одиноко.

Джордан медленно кивает, мысленно он далеко отсюда. Словно проигрывает в голове события дня и находит их такими же отталкивающими, как и в первый раз. После того как, Джоан ушла и ее угроза в виде Клары устранилась, он вернулся в офис.

— Ты почти закончила?

— Только начала.

Он входит и садится на край ванной, пока я нахожусь на полу: руки в воде, футболка прилипла к груди, потому что я намокла от брызг.

— Ты промокла, — говорит он, от радости вокруг его глаз образуются морщинки.

Это полбеды. Мои влажные ночные сеансы так и не сошли на нет.

— Ага, знаешь, она не успокоится, пока я не приму ванну с ней… Джордан…

— Ммм?

— Что насчет приучения к горшку? Как долго она с нами пробудет?

Он устало выдыхает.

— Не знаю. Дай еще несколько недель, и мы составим план.

— Можешь подержать ее, пока я принесу еще одну бутылку шампуня? Эту мы прикончили. — Я встряхиваю бутылку и бросаю в мусорное ведро рядом с раковиной.

Только вот… я думала, что он возьмет ребенка из моих рук, но вместо этого он начинает расстегивать рубашку.

На кой черт он это делает?

Но это то, чем он занят. Медленно, скрупулезно. В тридцати сантиметрах от меня он, по сути, исполняет настоящий стриптиз, и господи помилуй мою душу, я не могу не смотреть. Это самое сексуальное, что я видела так близко в реальной жизни. И да, вполне вероятно, что со мной такое не часто происходит. Если не считать Толстяка Иисуса, задирающего футболку, чтобы почесать волосы на груди.

У меня нет слов. Мое собственное неконтролируемое влечение к мужчине, к которому я не должна испытывать ни плотских ни иных желаний, загнало меня в ловушку.

Он снимает рубашку и бросает ее на землю.

Я оцепенела — вот и вся моя реакция. Не знаю, что сказать или сделать. Куда, черт побери, смотреть! Потому что, несмотря на возражения моего мозга, взгляд не перестает возвращаться к его великолепной, обнаженной груди.

Украдкой мой взор устремляется к его темным тугим соскам, редким волосам на груди и полоске волос, которая начинается у пупка и исчезает под поясом его легких шерстяных штанов. Он — произведение искусства. Все в нем восхитительно… Все, что могу разглядеть.

А потом я задумываюсь: он что, делает это специально? Джордан дразнилка высшего класса?

Но нет, все его внимание сосредоточено на Мэйси. Он играет с ней и дурацкой уткой. Я та, кто страдает от потери сосредоточенности. Единственная, кто отвлекся. И очень сильно. Не до такой степени, что подвергаю опасности ребенка, скорее подвергаю опасности себя.

В попытках взять себя в руки выдавливаю гель для ванной и начинаю мыть розовое тельце, а Джордан тем временем исполняет уточные обязательства.

— В эти выходные у меня мероприятие, — говорит он тихо, не сводя взгляда с Мэйси. — Благотворительная акция в Хэмптоне.

Отлично. То, что нужно, чтобы вернуть наши отношения в рабочее русло. Некоторая дистанция. По правде говоря, я в смертельной опасности от влюбленности в него.

— Тебя не будет все выходные или только день?

— Я хочу, чтобы вы с Мэйси поехали со мной.

А это уже не хорошо. Совсем. На самом деле, полный облом.

— Я? Почему? — Мне искренне интересно. Почему он хочет, чтобы на модной тусовке в Хэмптоне оказались ребенок и няня?

— Потому что я хочу, чтобы ты там была.

Не знаю, что сказать на это заявление и даже не пытаюсь. Я вымотана от умственных упражнений, от защиты от нападок его матери и от жизни вообще.

Когда он берет Мэйси на руки, я сажусь на пол и убираю волосы, выбившиеся из высокого пучка.

— Я обессилена. Не против, если я останусь сегодня?

— Можешь оставаться каждую ночь, — бормочет он.

— Уточка! Пи-и-и-сать! Ри. Пи-пи, — визжит и хихикает Мэйси.

Мэйси наконец выучила мое имя. Как бы я не устала, не могу не улыбаться. Последнее время она часто его использует, что просто убивает меня.

Джордан вытаскивает ее из ванной.

— Берегись, — говорю ему. По всей видимости, он пропустил мимо ушей «пи-пи» часть. — Она только что предупредила тебя.

Не обращая внимание на мое предостережение, он вытаскивает ее из воды слишком рано. Мэйси еще не закончила писать, так что остальное попадает ему на грудь. От выражения крайнего удивления на его лице я взрываюсь смехом.

— Она тебя предупредила!

Гордясь своей работой, Мэйси дрыгает ножками и хихикает. Я хватаю ближайшее полотенце и вытираю Джордана.

Это просто рефлекс, ничего не значащий жест, пока не осознаю: единственное, что отделяет мою руку и его мышцы пресса — тонкая махровая египетская ткань. В один и тот же момент мы понимаем, что происходит, атмосфера сгущается, тишина становится многозначительной. Я ведь не одна это чувствую?

Пока я заканчиваю вытирать Джордана, Мэйси болтается в надежной хватке его рук. Стоит теперь остановиться, как все станет еще более неловко, а на сегодня мой лимит исчерпан.

Закончив, смотрю ему в лицо, прилагая максимум усилий, чтобы сделать вид, будто осталась безучастной и не испытываю к нему безумного влечения. Но дело в том, что, насколько я выяснила, никто из нас не остался безучастным.

В его взгляде столько неприкрытой страсти, жажды и желания, что я удивляюсь тому, как она еще не вспыхнула. Большую часть времени у этого мужчины пульс едва бьется, но все же уровень напряжения, что я наблюдаю, почти пугает. Но не сильно.

Потом до меня доходит… что я творю? Фантазировать, конечно, весело, но реальная жизнь имеет последствия. Я не из его круга. Мне вряд ли удастся пережить секс с этим мужчиной. Он разрушит меня.

— Вот и все, — бормочу я.

— Вот и все! — вторит Мэйси. Джордан первым прерывает наш зрительный контакт.

Теперь точно все.

Райли

Пробки на дороге в Хэмптон ужасны. Все равно что находиться в аду на колесах. Прошло четыре часа и время в пути только увеличивается, а мы едва движемся. Хорошо хоть Мэйси не заметила. В начале поездки я включила видео, и она вырубилась на его середине.

Прошло пять дней с эпизода в ванной, и никто из нас об этом ни словом не обмолвился. Мы продолжали вести обычный образ жизни, словно ничего не произошло, словно никогда ничего не происходило, и не обращали внимания на нечто между нами. Это вполне в стиле Джордана, ничего удивительного. А что касается меня? Я больше не знаю, что делаю.