Его движения были быстрыми и решительными, а когда он посмотрел на меня, то слегка замедлил шаг. Его глаза распахнулись и казались столь же огромными, как и улыбка, возникшая на лице. Я улыбнулась в ответ, прежде чем повернулась к своей одежде и поняла, что держу в руках черный прозрачный бюстгальтер. Вся кровь в моем теле хлынула к щекам. Я сжала свой лифчик и забросила его в стиральную машину с остальными темными вещами, закрыла крышку и достала из сумочки сверток с четвертаками.

Спустя несколько минут у меня было два барахтающихся барабана с полной загрузкой. Это было идеальное время, чтобы воспользоваться тем, в какой точке я стояла для обзора и пронаблюдать, как Шейн закручивал ключ на монетоприемнике. Он дернул переднюю часть монетоприемника, его руки большие и сильные. Я заметила, что пялюсь на него, почти не моргая, когда его мышцы напрягались. Но когда он закусил губу, сосредоточенно хмурясь, и возился длинными пальцами с механизмом для стирки, мои трусики полностью промокли. В те мгновения, когда цикличность барабанов совпадала, и наступало некое подобие тишины, я могла слышать, как он выходит из себя и рычит, пока возится с возвратом монет. Заманчивые, истинно мужские возгласы, которые заставили меня задуматься о том, так же он рычит во время секса. Я плотнее сжала бедра.

Ловкими пальцами он вытащил монеты из машины, его пальцы были испачканы машинным маслом, от чего все во мне содрогнулось, а внизу живота возник спазм. Я заметила, что дама с четвертаками наблюдала за его работой над машиной вместе со мной. Она вытащила пару долларов из своего кармана и медленно побрела к разменному автомату. Любая женщина, которая трахалась ради выживания, могла узнать, когда шлюшка выходила на «охоту». Она двигала своими бедрами так, словно помешивала горячий шоколад и раздвигала ноги так, чтобы было ясно, что она приглашает поиметь себя. Ага, именно так двигалась эта сучка.

Шейн прокашлялся достаточно громко, чтобы заставить меня не смотреть, как леди-четвертак играет свою театральную сценку. Когда я посмотрела на него, его взгляд был прикован ко мне, он смотрел на меня так, будто я была чем-то, что нужно было проглотить. Он не клюнул на ее приманку, и, в то же мгновение, я была готова стать для него той, кем он хотел меня видеть.

Проклятье, я не собиралась это делать… Я не хотела позволять себе заинтересоваться кем-либо. Не сейчас и не в скором времени уж точно. Сейчас мне нужно было работать, чтобы вырваться из этого дерьма.

Год назад я решила накопить столько денег, сколько смогу, и убраться отсюда. Уехать подальше от мерзких стариков, которые выбирают пару на сгоревших тротуарах, где я вышагиваю туда-сюда в поисках богатого хрена. С деньгами, которые я уже накопила, мне было нужно еще около месяца, чтобы собрать достаточно денег для того, чтобы купить домик в пригороде. Больше никаких грязных глухих переулков и захудалых парков. К сожалению, вся моя жизнь проходила на улицах Сан-Франциско, пока я пыталась побороть своих темных демонов сексом. Это была жизнь с азартом погони, расширением границ и заграбастанья денег лопатой, когда ты трахаешься с наглыми придурками и пытаешься сбить с них немного денег, пока они погрузили в меня свои члены по самые яйца.

Я не хотела тратить драгоценное время на кого-то, кто просто разобьет мое сердце. Я не была готова к ужинам с хорошими парнями, и моя способность выражать любые эмоции за пределами своего режима выживания стала фасадом, надетым для самосохранения. Я не хотела больше чувствовать эту боль. Лучший способ избежать сердечной боли… не искать способов быть ею сокрушенной. Держать все это там, где ему и было место… Аккуратно упакованным в чемодан, ожидая, что когда-то кто-нибудь, не беря в расчет меня саму, заберет его.

Шейн опустил глаза цвета карамели на руки, прежде чем закусил край нижней губы между жемчужно-белыми зубами. Он вытащил тряпку из заднего кармана и сосредоточился на том, чтобы стереть масло с пальцев. Его действия были точными, а сексуальная привлекательность сносила крышу. Даже если этот момент выйдет за рамки флирта и превратится в нечто большее, то, что, черт возьми, мне делать, если у меня есть только эта, чертова работа? Как только он узнает, что я проститутка, все будет кончено. Я могла бы сохранить лицо и двигаться дальше. Ничего, кроме гребаной ситуации, которая, как и все другие отношения, куда я пыталась вложить душу, была обречена на провал. Он получил именно то, что ему было нужно, а все, что осталось у меня, — лишь полный чемодан с разбитыми мечтами и пустыми желаниями. Я поняла, что это лишь слепое увлечение, которое никогда не сработает. Шейн был слишком хорош, а я была лишь той, кому хотели платить мужчины за секс.

Я отвела взгляд, прежде чем подойти к ряду стульев, которые расходились, а потом сходились, в надежде скрасить ожидание в прачечной. Все места были заняты, кроме одного, я опустилась в кресло и взяла журнал с доживающего свой век маленького столика рядом со мной. Пролистывая страницы, я увидела его, и это заставило мое сердце буквально выпрыгнуть из груди. Я не верила глазам, мой взгляд буквально прилип к фотографиям и тексту статьи. Это был Мистер Ч. Мужчина, который, как я думала, был послан, чтобы спасти меня от ужасной жизни, которую я вела год назад. Его фото было на двухстраничном развороте, в котором говорилось о его помолвке с Эшли Хэнкок, единственной дочерью семьи, которая владела «Виноградниками Хэнкок». Я погрузилась в текст, поглощая слова, словно голодное животное.

Прачечная вокруг меня растворяется, и я погружаюсь в воспоминания о нем. Мне потребовалась статья в журнале, чтобы выяснить, почему не я была его выбором. Мистер Ч., Гаррет Теодор Чедвик, миллионер, достигший в жизни всего своими собственными силами, был обручен с красивой женщиной, и я была не более чем удобством для траха, которое он хотел содержать. То, что статья попалась мне на глаза, было знаком, предупреждением, что я никогда не должна влюбляться в парней, таких же прекрасных, как Шейн.

Я вытащила одежду из стиральных машин и затолкала ее в сушилку. Это было бессмысленное действие, проделанное раньше много раз, но в этом случае, когда мои мысли сфокусировались на воспоминаниях о Мистере Ч., я не могла остановиться, и не проанализировать тот самый первый раз, когда его встретила.

Чтение статьи о нем вызвало хаос в моей голове, как и обычно, когда дело доходило до него; мое сердце неистово выстукивало чечетку, когда он полностью поглощал мой разум. У Мистера Ч. была какая-то власть надо мной. Это была темная сила, которая удерживала во мне веру в то, что я была для него важна.

Мне было девятнадцать, когда я впервые влюбилась. Он нашел меня в закоулке, я хотела есть, и мне был нужен кто-то, кто был способен оплатить мои счета за воду. Дела шли медленно, моя общая выручка за предыдущий вечер составила около трехсот баксов. Арендные ставки даже в самых паршивых районах города были невероятно высокими, и мне нужно было заработать еще не меньше тысячи долларов в течение следующих четырех дней, чтобы я могла заплатить за квартиру и остаться в этой дыре еще на месяц.

Он проехал мимо меня на самом красивом серебристо-черном «Мазерати». С низкой посадкой, большими колесами с хромированными дисками, которые словно кричали о сексе, когда крутились, а затем машина остановилась рядом со мной. Я никогда не забуду: это было чертовски сексуально, когда тонированное стекло на месте, где обычно сидит пассажир, опустилось, и он наклонился, чтобы поговорить со мной. Его серо-голубые глаза встретились с моими, и в тот момент я знала, что он вовсе не собирался спрашивать у меня, как проехать в нужное ему место. Он определенно хотел иного.

ПРОШЛОЕ

— Прошу прощения, я недавно в городе, и, похоже, заблудился, — произнес мужчина, пока его взгляд скользил вниз к моим ногам и заднице. Он расплылся в улыбке и закусил нижнюю губу.