— Они — долбаные мозгоправы, — огрызнулась она.

— Правильно, потому что нужно много долбаных мозгоправов, чтобы внедрить фальшивые воспоминания в чей-то котелок. Поверь мне, Сибил, это не помогло мне. Все, чего они добились, — научили меня, как держать этих ублюдков подальше от своей головы. Мы и так отрабатываем с лихвой, продавая свое тело за деньги. Эти мозгоправы не более чем скупердяй Джон, который ждет, как бы извлечь из тебя выгоду.

Ладно, может, это был мой защитный механизм, я всегда искала кого-то, чтобы выставить плохим парнем. Но давайте смотреть правде в глаза: в жизни не всегда можно найти что-то красивое в куче дерьма. Я трахаюсь за деньги; я помогаю парням кончить, потому что их женам или подругам не хватает смелости, чтобы сделать хоть половину того развратного дерьма, о котором фантазируют их мужчины. Так что их парни, или мужья, находят меня на углу Гири и Тейлор и платят приличное количество мертвых президентов, чтобы я воплотила в жизнь их самые причудливые фантазии. Нет ничего благородного в том, что я делала, и это уж точно никак не изменило бы мою жизнь. Я шлюха.

— Успокойся, Ро, не все хотят поиметь тебя. Все, что я предположила, лишь то, что, возможно, один из этих мозгоправов сможет тебе помочь. Вот и все. Я не пытаюсь убедить тебя поверить в их дерьмо, — фыркнула она.

— Все хотят поиметь тебя, Сибил. Ты долбаная наркоманка, которая была отвергнута своей семьей… Кому ты об этом говоришь? Не нужно переживать о моих проблемах, когда ты даже не знаешь, как справиться со своими собственными.

Сибил всхлипнула, прежде чем опять отвернулась лицом к стене и зарылась под одеяло, подальше от меня.

Блин, я облажалась.

Почему я всегда это делаю? Не имело никакого значения, кто это был или что они говорили, не важно, я всегда отталкивала их, находя очередной способ. Если бы она ненавидела мозгоправов, я бы нашла слова, чтобы доказать их полезность. Я всегда была «Адвокатом дьявола», даже когда была не согласна с ублюдком. Думаю, что это была просто моя природа: отталкивать от себя людей. Вся моя жизнь построена на разочарованиях, которые были брошены на меня с первого же дня моего рождения. Судьба, которая запечатлелась в моей ДНК в тот момент, когда мой папочка-кретин кончил спермой в мою нарциссическую мать. Перемахнув через барьер ее яйцеклетки, сперма этого мудака получила шанс, и девять месяцев спустя — вуаля — я вдохнула застойный воздух жизни, рожденная от выигрышной комбинации алкоголя и недобросовестных родителей. Это было то, чего я никак не могла изменить, и единственное, что я узнала — нужно просто смириться. Не будет никаких других ночей, кроме чертовых, в которых тарелки разбивались о стены, голоса изрыгали ненависть, шлепки пощечин ударялись о кожу, и, в конце концов, кулаки ломали кости.

Я завязала эмоции в тугой узел и забросила подальше, в ту часть меня, где хранила всех, «кто нес дерьмо», всю мою жизнь. В конце концов, защитный механизм, который спас мой рассудок, когда маленькая девочка стала с изъяном, именно он удержал меня в изоляции, как женщину. Я знала, что должна извиниться. Должна была сказать что-то бессмысленное, чтобы успокоить Сибил, но, к сожалению, эту цену я не была готова заплатить. Я не могла просить прощения за чужие грехи, независимо от того, насколько они пытались убедить меня в обратном. В этот раз сожаление цеплялось за заднюю часть моего горла и забивало способность найти способ выразить раскаяние.

— Спокойной ночи, — выдала я, прежде чем побрела в мини-кухню, которая занимала четверть нашей квартирки. Мне потребовалось приложить достаточно усилий, чтобы наполнить чайник водой и поставить его на плиту. Когда, казалось, уже ничего не в силах помочь, чай был спасением.

Сибил никак не отреагировала. Я ее разозлила, и мне придется жить с последствиями ее молчания до завтрашнего вечера, пока мы вместе не отправимся работать на нашу панель на Гири и Тейлор.

Замкнутый круг поднимал свою голову во всех отношениях, что у меня были. У меня никогда не было любовников, и я всегда держала друзей на расстоянии вытянутой руки. Несмотря на это, Сибил была одной из моих подруг, единственной из двух людей, которых я считала чем-то вроде семьи, но не могла попросить прощения, это было чем-то, чего я просто не могла сделать.

Вода в чайнике уже начала закипать, я сняла его с плиты, не давая ему возможности издать характерный свист. Будучи опечаленной произошедшим, я опустила пакетик чая «Слипи Тайм» в обжигающе горячую воду, и, наконец, почувствовала, как что-то щелкнуло во мне, нервы достигли своей кульминации, и необходимость идти спать стала господствовать над необходимостью оживлять в памяти «тот день» вновь и вновь. Мои веки стали слишком тяжелыми, разум прекратил свой бесконечный шквал из мучительной фигни.

— Я сожалею, Сибил, — прошептала я себе под нос…

Наконец, я была в состоянии заснуть, даже не попробовав чай на вкус.

Ладно, я ошибалась насчет того, что Сибил простит меня за то, что я вела себя как стерва. Я должна была знать, что когда она сняла угол Бэмби на последние пару ночей у «Джонса и О'Фарелла», она была не готова простить меня, как я изначально думала. Твою мать, я не хотела еще и эти забивать голову. Я просто хотела, чтобы мы были друзьями без всей этой хрени, драм, обид и чувства вины. Наверно, я хотела слишком много.

Когда я встретила Сибил пару лет назад, ей было двадцать один, и она была такой же дерзкой и безэмоциональной, как и я. Мы приняли друг друга со всем чертовым дерьмом, что у нас было. Может быть, у нее и не было такой же незаживающей раны из детства, которая продолжала кровоточить каждый день, но у нее были свои демоны, с которыми ей приходилось бороться каждый день.

Сибил постоянно боролась с порочной героиновой зависимостью, заманившей ее в свои сети больше пяти лет назад. Эта болезнь запустила свои когти глубоко в ее тело, крепко держась за нее до тех пор, пока она не оказалась на самом дне и ее не нашли с передозом на грязном полу круглосуточной уборной. Черная героиновая смола вытягивала из нее все до тех пор, пока она не превратилась в наркоманку, которая судорожно ждала следующей дозы, чтобы как-то ежедневно существовать, избегая своих демонов.

Уже два года Сибил была чиста. Каждый день, который она проживала, не принимая эту дрянь, был огромной победой, которую большинству из нас никогда не понять. Она отпраздновала главный выбор в своей жизни тем, что никому не позволяла трахнуть себя дважды. Вместо того чтобы окунуться в зависимость, она решила принять жизнь во всей ее гребаной красе. Она также знала, как я переживала за нее, и поняла, что если она когда-нибудь снова влипнет в это дерьмо, то будет хвататься за соломинку, чтобы выкарабкаться.

Заботилась ли я о ней? Черт, да. Я была бы бессердечной сукой, если бы не заботилась. Когда мы попадали в передряги, мы всегда находили способ выкрутиться. До этого момента мы никогда так сильно не ссорились, по крайней мере, не доходило до того, чтобы извиняться друг перед другом. Мы не должны подвергать этому нашу дружбу.

Сибил намеренно избегала меня в течение двух дней. Было это потому, что она могла увидеть что-то большее в моем циничном ответе, или же таким образом решила меня проучить. По крайней мере, я видела ее на панели прошлой ночью. Просто увидеть ее было лучше, чем беспокоиться о том, что она где-то в канаве лежит мертвая лицом вниз, или снова пала жертвой своих демонов.

Я не могу сегодня заниматься фигней, которая касается Сибил. Нужно быть на ногах до полудня. Я записалась к стоматологу на 13:15. Даже если я и продаю свое тело, это не значит, что мне не нужно посещать врачей. Конечно, большинство проституток не могут себе этого позволить, или просто по каким-то причинам сознательно выбирают списать все на устные осмотры и ежегодные чистки. Но будь я проклята, если когда-нибудь стану похожа на некоторых старых «сук» моей профессии с неправильным прикусом или давно потерянной жемчужно-белой улыбкой.