Ну и сидела я тут одна, если не считать одного из чиновников. Ничего себе, с какой помпой за мной приехали. Интересно, откуда узнали? Какая-то магия? Все может быть, подумала я, вряд ли они провели настоящее следствие, чтобы опросить бонну Маррон, потом Нину, потом отыскать притон, куда я сначала попала, найти Киддо, если он вообще еще в городе, найти трактир Федро… Может, кулон? Точно!

Потому что наверняка эта штука хоть и не работает, но какой-то сигнал подает точно. Хитро придумано: вы, дорогие мигранты, язык никакой не учите, мы к вам со всей душой, куда вы денетесь.

— Боно, — спросила я, задумчиво глядя на кулон-переводчик, — а он у меня не работает. Что мне делать?

— Получите зарплату, сходите в отделение министерства миграции и там зарядите, — последовал равнодушный ответ.

— А сколько стоит?

— Двадцать пять гелдов.

Недорого, подумала я.

— Это на две недели, а зарядить нужно не менее чем на пять месяцев. Это если ваш работодатель внесет за вас миграционный залог. Но он внесет, вы же должны его понимать как-то.

Ага, мы прекрасно обходились и жестами…

— А если не внесет — то за год вперед.

Что? Сколько-сколько это будет гелдов?

Здесь в каждом месяце, к счастью, двадцать восемь дней, то есть пятьдесят гелдов в месяц, а всего — двести пятьдесят гелдов, если Федро внесет этот чертов залог, и страшно подумать сколько, если не внесет. В году здесь тоже двенадцать месяцев, это проще почку продать. Для дракона, наверное, охотно купят… Но вот вынь и положь шестьсот гелдов. Да где я такие деньги возьму? Двести семьдесят гелдов или чуть больше у меня, конечно, есть, но это мне до зарплаты еще жить и жить, а на что?

От расстройства я развернула сверточек. Ух ты! Какой завтрак! Свежий хлеб, два яйца, колбаска, какая-то зеленая хрень. Пахло это все, впрочем, замечательно. Я сварганила бутерброд и смакуя принялась его точить, а чиновник напротив меня слюной капал. А вкусно. Очень. Кухня у Федро действительно обалденная, хоть и простая, не то что там — тараканы под рыбьими потрохами. Правда, не знаю, что это за зеленая простыня.

— Бонна, — окликнул меня чиновник, — вы салфетку для рук жуете.

Да? А выглядит как еда. Черт с ним. Вернусь, подумаю, что с переводчиком, заберу вещи из пансиона бонны Маррон, поговорю с Федро и Ассией — да я такое устрою, такое! А почему нет? Здесь все по-простому, такой фаст-фуд, а уж в любой фаст-фуд с хорошим менеджментом я за свою жизнь ого-го находилась. И кухню там видно. И как все устроено. Принцип запросто можно понять и воплотить его в жизнь.

Главное — все наладить, и тогда и посуду легко мыть будет, и клиентов обслуживать. Вот салфетка: допустим, клиентам их явно не подают, но раз Федро положил мне, значит, не такая уж и дорогая и редкая. И не ядовитая, раз я все еще жива. Может быть, из такого материала еще что-то есть, что можно класть, допустим, на тарелки, чтобы они меньше пачкались и их было легче отмывать. У меня освободится время на кухне — я смогу быстро выскакивать в зал и наводить там порядок. Ассии скоро будет вовсе не до того. Нет, определенно я должна отблагодарить Федро и Ассию. Они ко мне отнеслись действительно по-человечески. Может быть, первые здесь, ну, если исключить Киддо.

Автозак остановился. Чиновник поднялся, постучал в дверь, ее открыли, он вышел сам и выпустил меня наружу. Может, это был, конечно, и суд, только меня привезли не к парадному подъезду: обычная деревянная дверь, крыльцо в три ступеньки и скучающий мужик у входа. Меня провели под белы рученьки мимо этого мужика — он даже ухом не повел.

Коридор, пахнет чем-то вроде вареной капусты. М-да, не Норвегия тут в тюрьме. Темновато, влажновато, жарковато, но, надеюсь, я здесь просижу недолго. Обещали же меня вернуть Ассии? Не соврут?

Мой конвой остановился перед неприметной дверью с окошком. Логично, до суда меня надо где-то держать. Хорошо, что я поела, здесь явно не самая аппетитная еда. За дверью слышались какие-то крики и грохот.

Дверь открылась, меня впихнули в камеру и тотчас щелкнул замок. Меня окружила тишина и четыре девицы. И что мне надо сказать? «Вечер в хату»? Толку-то, все равно не поймут…

Самая рослая девица опустила ножку от разломанной табуретки. Да, безопасность узников тут на высшем уровне. Что за место такое — не сожрут, так прихлопнут. Вторая девица, по габаритам не меньше первой, потерла свежий синяк и поправила рваный рукав платья. Третья как сидела на нарах — ну нары же! — так и осталась сидеть, а четвертая спокойно раскладывала на столе местные карты.

Интересно, сколько сейчас времени и каковы мои шансы дожить до суда?..

Камера как камера… Наверное. Я в тюрьме никогда не была. Зарешеченное окошко, руку и то с трудом просунешь, под самым потолком. Три двухэтажные кровати. Закопченные стены — да, электричества тут нет, но и свечей, наверное, тоже? Ночами холодно, особенно зимой. Белье на кроватях чистое, но какое-то бедненькое, впрочем, я же не в Букингемский дворец приехала, чего ожидать?

Столик, две табуретки, одна вон сломанная валяется. Пол деревянный, в углу туалет, но цивильный, совсем как у Федро. Интересно, это тюремщики у него подсмотрели или он в тюрьме побывал? А, да не об этом мне сейчас надо думать.

Я постаралась не привлекать внимания. Первая девица все еще держала ножку табуретки — меньше отсвечиваешь, меньше шансов этой ножкой получить. Нар было шесть… Еще одна узница где-то ходит, подумала я и села в уголок.

Вторая девица с синяком что-то сказала первой. Я закатила глаза — сейчас опять будет драка, но в это время третья словно очнулась.

— Хорош уже, куры тупые! — рявкнула она, и девиц мгновенно разметало по углам, а я…

Я остолбенела.

— Ты… россиянка? — пискнула я. — Или просто русскоязычная?

— А, а-ха-ха, — зашлась смехом девица. — А я гляжу на тебя и думаю — наша, не наша!

Обидно даже. Что, прям так заметно, откуда я и кто?

— Я Люся, — девица живенько пересела ко мне. — А этих кур не бойся, они здесь из-за мужика оказались. Они местные, работают, их оштрафуют и выпустят.

— А мужик?

— А что мужик? — пожала Люся плечами. — Ну, может, они и его потом побьют. Я, короче, не выясняла, кто из них там этого мужика у кого увел. Задолбали они уже махаться, пока по роже вон той не дала…

— Так это ты ее? — уточнила я, испытывая сильное желание отсесть. Не тут-то было.

Люся приобняла меня за плечи — я аж крякнула. Ладно, пока хоть давит, а не бьет. Против такой силищи я что могу выставить? Только ор благим матом. Ну или не благим, как получится по ситуации.

— А, много наших тут побывало, — хохотнула Люся. — Пока я тут сижу…

— Давно?

— Ага, шестую неделю, — охотно поделилась она. — Ну, я же как? Приехала в большой город, хомутнула мужика… А что мужик, ну, купил мне шмотки: обычный масс-маркет. Раз постирал, два постирал, вот уже и тряпка. Ну, смартфон купил: обычный, ничего особенного. Отмыл, как говорится, снял угол в коммуналке, и давай со мной того-этого…

Я сочувственно покивала. Притворно, конечно. А она на что рассчитывала — на барона Мюнхгаузена или сразу на члена королевской семьи?

— Потом, — прикрыв глаза, продолжала Люся, — я решила мужика побогаче найти. Ну, нашла. Еще хуже — тот только что квартиру отдельную снял, и та у черта на рогах. Ни ноготочков, ни шмотья. А у него, между прочим, жена на такой крутой тачке ездит и двое детей знаешь где учатся? То есть бабки-то есть, но жадный… на меня-то. Так года три я прожила, думаю — нафиг, поеду в Турцию.

Ага, мы такие разные, а сидим теперь в одной камере. И каким же путями мы сюда пришли? Да еще и шесть недель… Не нравится мне такая перспектива.

— Ты, значит, тоже договор не читала, — удовлетворенно заметила я.

— А зачем? — протянула она небрежно. — Ну, попала сюда, все здорово, первые пару дней, потом хозяйка конуры, куда меня сунули, на уши присела, мол, давай работай, а то съедят. Я не поверила так-то, потом девчонки сказали. Так это, я и пошла работать. Ну а чего, здесь так-то круто, можно спать хоть до шести утра, не то что в деревне — встаешь с петухами.