— Но он не убийца! Отец сам стал жертвой, ты же сам все услышал от Эдгертона.

— Но для Джен, убийца ее дочери — Родриго Фернандес. Узнай, что ты — его дочь, остальное она даже не стала бы слушать, закатила бы истерику на весь зал перед всеми присутствующими. Луиза, ты не знаешь, через что нам пришлось пройти, когда это все случилось. Джен пыталась наложить на себя руки. Она тронулась умом, лежала в психиатрической клинике. Мы боялись отойти от нее, не на минуту ее не оставляли. Понадобились годы, чтобы она пришла в себя.

— А ты знаешь, через что пришлось нам пройти! Не знать ничего о своем родном человеке. Быть в полном неведении. Видеть осуждающие взгляды соседей, насмешки завистников. Ни одной весточки, ни одного письма, ни звонка, лишь мертвое тело через пять лет.

— Родная, я все понимаю! — я хотел ее вновь обнять, но опять отдалилась, издав нечеловеческий вопль.

— А он? — ее лицо исказилось от злости, — Как он посмел подойти ко мне? Ухаживал за мной, женился на мне! Как ему совесть позволила любить ту, у которой отнял отца из-за своей трусости? Как он спокойно ходил, зная, что невиновный расплачивается за его грех. Ведь он видел, как мы часто поминали отца, плакали над его могилой. Моя мать потеряла свое здоровье, свою молодость, оплакивая мужа и виня себя в своей слабости и никчемности. У нас не было ни возможностей, ни сил, ни знакомых, хоть что-то о нем узнать.

— Милая, не плачь, прошу!

— Рэй, почему так? Кому мы что сделали плохого, что наше имя можно вот так втоптать в грязь? Очернить, опорочить, назвать убийцей, мошенницей, проституткой? — ее слова задевали за живое, это был упрек и мой адрес и он вполне справедливый. — Почему эти Бернсы, решили, что могут вот так, разрушить чьи-то судьбы? Сделать жену вдовой, оставит дочь без отца. Нет, этого было мало! Бернсу младшему вздувалось еще влезть в мою жизнь и жениться на мне, а затем заставить пройти все круги Ада и испытать позор и унижение! — она закрыла лицо руками и наконец-то позволила прижать ее голову к груди.  К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т

— Любимая, посмотри на это с другой стороны, — я не знал как ее успокоить, лишь прижимал и целовал в макушку, — это как весы, на одной чаше — все этим круги Ада, а на другой — Рейчел, плод вашей любви с Мартином. Какая чаша перевешивает?

Луиза замолчала, кажется на нее мой аргумент подействовал. Уняв всхлипывание, она подняла голову и посмотрела на меня.

— Рэй, ты прав! Весы — это ведь символ правосудия. Мы должны восстановить справедливость. Стенли Бернс ответит за все! Ты ведь мне поможешь? — ее глаза засверкали. — Я не буду подавать суд на него за клевету на меня, пусть я буду подшей преступницей, мне все равно, но я должна очистить доброе имя своего отца. Мы можем завтра же подать на него в суд?

— Луиза, послушай меня! Давай не будем спешить с этим, — я пытался как можно мягче отказать ей.

— Но, почему?

— Потому что это будет громкий процесс. Сразу же разразится скандал. Весь Майами будет об этом говорить…

— Это как раз то, что нужно! Все должны узнать, что мой отец невиновен!

— Милая, ты не понимаешь… — никогда не думал, что так тяжело будет выражать свои мысли, — если Джен узнает правду, то неизвестно, как она отреагирует. На адекватную реакцию можно только надеяться, — выражение ее лица изменилось, — ей будет тяжело заново пережить все это. Новость о настоящем убийце, в лице ее же племянника, может опять спровоцировать болезнь.

— И что ты предлагаешь? Молчать пока она не будет готова узнать правду? А вдруг на это уйдут годы, а вдруг она вообще никогда не будет готова? И как можно понять, что она готова? — Луиза уже кричала в истерике.

— Я предлагаю подать в суд на Бернса и его шакала за клевету и подделку улик по твоему делу. Я постараюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы он сел, а не отделался штрафом. Когда он будет сидеть, предъявим обвинение по делу твоего отца, суд скорее всего пойдет в закрытом формате. Так мы хотя бы минимизирует гласность и риски для Джен.

— А если он все же отделается штрафом? Ты все равно предложишь мне молчать? — на ее вопрос я только опустил глаза. Врать ей мне не хотелось. И она это поняла, — Я не согласна! И требую справедливости! Я не успокоюсь пока не очищу честное имя моего отца! Я хочу, чтобы этот мерзавец понес наказание за мой каждый день, прожитый без отца, за каждый день, прожитый отцом в тюрьме, за каждую слезинку моей матери! Если можешь, помоги, если не хочешь, заставлять не буду! Никакой свадьбы не будет! Спокойной ночи!

Луиза встала со скамьи и не быстрым шагом направилась в дом, а я так и остался сидеть крутя в руке свой телефон. Будь он неладен!

Три недели спустя.

В дом Шелби прибыли господа и прошли в кабинет хозяина. Атмосфера в помещении располагала к разговору, хотя в чувствовалось некое напряжение присутствующих. Рэй Джон поприветствовал Генри, затем подойдя к сидевшей на диване Беатрис, вежливо поцеловал ей руку. Луиза же стояла у окна, в последнее время ей все чаще не хватало воздуха. Девушка наблюдала за пришедшими и молча ждала, когда Рэй подойдет к ней. Они не виделись ужей больше трех неделю и даже не разговаривали по телефону. Лишь переписка с ее сухими ответами на его поначалу пылкие, затем уже менее чувственные и более короткие сообщения. А потом они и вовсе прекратились. От Генри Шелби она слышала, что Рэй постоянно в отъезде, и в основном в Нью-Йорке, а неделю назад в желтой прессе появилась новость о помолвке Рэя Джонса и Виктории Сомерс. Луиза почувствовала острую колкость ревности, но решила полагаться на разум. А он говорил, что не стоит верить разным сплетням, до и фото казалось неубедительным. Словно случайная встреча в кафе, а папарацци удачно засняли этот момент. Не верила она им, из-за их лживых сенсаций, вроде того, что Моника Левински на самом деле мужчина, а Шер и вовсе оказалась инопланетянкой. Но в сознание девушки все же закралось сомнение. Их подогревали и другие факты, такие как фотографии Рэя с ювелирного салона в Нью-Йорке и на встречи с известным организаторам свадеб.

Разглядывая фотографию Виктории она отметила ее красоту, рост и статность, настоящая аристократическая леди. Сердце начало болезненно ныть, обвиняя разум в его холодности, упрекая, что ее неприступность надоела мужчине, его страсть прошла и весь пыл погас. Может не надо было быть такой категоричной, а следовало понять, пойти на встречу, проявить немного мягкости. Но, что поделать? Боль и обида взяли вверх над чувствами, а жажда справедливости диктовала свое. Она не будет сожалеть, если все закончилось между ними. Поревет, изольет Эстер, маме и подушке все свои горькие слезы, затем успокоится и продолжить жить дальше ради своих близких. Она переживет это, как пережила когда-то предательство и малодушие Мартина. Но унижаться и бегать за ним не будет — не в ее характере. Она не сделала ничего такого, чтобы оттолкнуть от себя любимого мужчину. Всего лишь поставила условие — сначала восстановление справедливости, а потом все остальное. Но а если он посчитал, что никто не вправе диктовать ему условиях, что ж, значить такова судьба. Они не прошли проверку чувств. Возможно их и вовсе не было.

Таковыми были мысли молодой женщины, в ожидании внимания того, кто только что вошел в гостиную со своим спутником. Рэй посмотрел на Луизу, кивнул ей учтиво и сел на диван напротив Беатрис. Глаза уже не горели, да и вид казался вполне спокойным, даже равнодушным.

«Всё кончено!» — пронеслось в голове Луизы «Сама виновата! Корчила из себя гордую девицу. Кому нужен такой черствый и бессердечный сухарь, вроде меня. А Рэю стоит только поманить пальцем, как вокруг соберется целая свора су… вернее толпа аристократичных особ. Вполне возможно, что пресса права. Что ж, прощай Рэй Джонс, мне остаётся только поздравить тебя и пожелать счастья», — ее тяжелый внутренний вздох остался незамеченным.

— Беатрис, позвольте мне представить тебе адвоката Майкла Фишера, — Генри Шелби указала на пришедшего с Рэем мужчину, — Луиза уже встречалась с ним. Он будет вести дело против Бернса. — предложив мужчине сесть, пожилой мужчина прошел к своему креслу за рабочим столом.