— Ты еще долго будешь меня своими глупостями мучить, а, фантазерка?

— Но ты же не отвечаешь нормально!

— А что мне делать, если отвечать нечего? Ну хочешь, выдумаю что-нибудь?

— Выдумай. Только что-нибудь приятное!

Мама так и не нашла в себе силы рассказать правду. Могла ли Кира ее винить? Ведь она сама тоже не нашла в себе силы рассказать об этом Андрею. Молчание — золото. А золото, как известно, может как осчастливить человека, так и сломать ему жизнь.

Кира молча переживала свое страшное открытие, молча страдала, винила себя. Но ни в коем случае не хотела расстраивать этим Андрея. Кто знает, расскажи она всю правду ему вовремя, быть может, все сложилось бы по-другому? Какова вероятность того, что Андрей увидел бы ее и ее поступки другими глазами? Но когда не подозреваешь, что лодка надвигается на рифы, не думаешь о том, что следует повернуть.

— Ты часто уходишь в себя, думаешь о чем-то. В такие моменты я чувствую себя лишним. О чем ты так сосредоточенно думаешь?

Андрей, надо отдать ему должное, иногда пытался проникнуть в ее скрытый мир. Но если во всем остальном Кира старалась дышать с мужем единым дыханием, то этой темы она старательно избегала.

— Да так, просто думаю о том о сем. А что, часто ухожу в себя? Я и сама не замечаю, как это происходит.

— Мне просто страшно даже становится за тебя. Как будто какой-то монстр изнутри временами просыпается и кусает тебя прямо за сердце.

— Ну ты, конечно, выразился!

— Честное слово, такое у тебя выражение лица!

— Единственный кусачий монстр, которого я знаю, это ты, мой дорогой!

— Кусачий монстр? — хохотал Андрей. — Я? А я-то, дурак, думал, тебе это нравится!

Кира отшучивалась, поражаясь, насколько точно он описал ее ощущения. Только вот выпустить монстра наружу она не решалась. Лишь один человек узнал о ее чудовище. И она никогда не пожалела о том, что рассказала ему. Но этим человеком был не ее муж. Ошибка? Возможно…

Кира оторвалась от зеркала и подошла к окну, уставившись в одну точку, не замечая ничего в ухоженном огороженном дворике перед домом. Трехкомнатную квартиру, расположенную недалеко от Арбата, Кира с Андреем получили в подарок от родителей. После четырех лет проживания на съемной квартире в не самом, скажем так, привилегированном районе Москвы, они нарадоваться не могли подарку. К тому времени Андрей как раз получил должность атташе в Министерстве иностранных дел, в отделе, отвечающем за дела в Тихоокеанском регионе. Родители на совместном совещании решили, что так как вопрос карьеры молодого перспективного Андрея Ладынина практически решен, то ясно и то, что семье будущего блестящего дипломата полагается жить в нормальных условиях. Зная, как делается подобная карьера, родители и не ожидали от молодого Ладынина больших заработков на начальном этапе, и если ему не помочь, семья неизбежно столкнется с бытовыми трудностями. А кто же желает подобной участи своим чадам, светящимся от счастья молодым супругам?

Почему она об этом вспомнила? Наверное, когда что-то теряешь, начинаешь возвращаться мыслями к началу. К тому счастливому началу, когда она даже боялась своего счастья.

— Мама, мы с Андреем настолько подходим друг другу, что иногда страшно становится.

— Почему страшно? Разве ты не заслуживаешь счастья?

— Да при чем тут — заслуживаешь, не заслуживаешь… Просто страшно, когда все слишком хорошо складывается.

— Как при чем? Ты у меня умница, красавица, тебе и муж под стать! Вот если бы ты вышла замуж за обормота какого-нибудь, вот тогда бы было действительно страшно.

Ну да. Андрей не был обормотом. Они вообще с ним являли образец идеальной пары. Все начиналось с любви. Да, любви. Она была, несомненно была. И страсть была. Ну, может, в самом-самом начале страсть была несколько более раскалена, чем позже, но все же. Это ведь участь всех пар, так случается во всех семьях, не только в семье Ладыниных. Вначале искры летят, потом ровный огонь, поддерживаемый совместными усилиями. Главное, что они были, эти усилия, и огонь был… Отчего же?..

Зазвонил телефон. Отвлек от воспоминаний. Нонна. Вездесущая Нонна.

— Кира?

— Да?

— Привет, ты в порядке?

Голос подруги звучал обеспокоенно.

— Абсолютно, — ровным тоном ответила Кира, разглядывая себя в зеркале коридора. Она действительно выглядела абсолютно хорошо. Волосок к волоску уложенные волосы, гладкая светлая кожа, сияющая свежестью и здоровьем, выразительные карие глаза, ладная фигурка… Небольшие тени под глазами, следы бессонной ночи, но это ерунда. Приближающийся тридцатилетний рубеж никогда не пугал ее — до последнего времени никаких тревожных признаков возраст не подавал. До последнего времени.

— Ты уверена? — не унималась Нонна, знающая Киру не первый день и умеющая улавливать неладное с полутонов.

— Почему ты спрашиваешь? — Мысль о том, что, даже не видя ее, подруга на том конце провода умудрилась уловить неприятность, несколько вывела Киру из состояния ступора. Впрочем, о том, что ее мог выдать голос, она даже не задумалась. Встревожило ее другое. Неужели Нонна уже что-то пронюхала? Как она могла узнать, если сама Кира до последней минуты даже предположить этого не могла? Неужели, как это, впрочем, часто случается, жена узнает о планах мужа самой последней?

— Нонна, почему ты решила, что я не в порядке? Ты что-то знаешь?

— Да потому, что ты не пришла на встречу с нашими спонсорами! — выпалила Нонна, удивляясь все больше и больше. — А что я должна знать? Ты не заболела? Или что-то случилось?

Кира тихонько охнула и присела на краешек стула. Глянула на часы. Уже одиннадцать! Господи! Сколько же времени она провела в состоянии зомби, вымеривая бесчисленные метры по квартире?

— Нет, ничего. Ничего страшного. Я… я на самом деле плохо себя чувствую. Я тебе перезвоню…

Кира положила трубку. Легла на диван, свернувшись калачиком, и закрыла глаза. Голова гудела роем беспорядочных мыслей. Она провалилась в какое-то забытье, словно дав команду мозгу отключиться от реальности.

…Резкая трель звонка разбила тишину в доме. Она посмотрела в глазок. И как Нонна успела так быстро приехать?

— Кира, открывай! — Нонна затарабанила в дверь. — Даже если не желаешь со мной разговаривать, я все равно от тебя не отстану!

Кира вздохнула и приоткрыла дверь. Нонна не отстанет. Она упорная. Ее высокая, крупная фигура возвышалась в дверном проеме, давая понять, что просто так, без объяснений, она не уйдет.

— Проходи.

Кира посторонилась. Сопротивляться напору Нонны было бесполезно. Вытянутая как струна, Кира села на краешек стула на кухне, глядя в окно. Она не смотрела в глаза Нонне: удерживать благопристойную вежливую мину перед близкой подругой было трудной задачей. Кира сглотнула, пытаясь убрать непрошеный комок из горла, но он, предатель, не исчезал.

— Сварить тебе кофе? — наконец спросила она, по-прежнему избегая смотреть Нонне в лицо.

— Не надо. Мне кажется, это мне следует сварить тебе кофе, а еще лучше — приготовить что-нибудь покрепче.

— Да, возможно, — выдохнула Кира. Спорить сил не было.

Нонна спокойно встала, вытащила рюмку из шкафа, наполнила ее коньяком.

— Тебе с лимоном или так?

Кира равнодушно пожала плечами. Какая разница? Разве могут жалкие тридцать граммов коньяка что-либо улучшить?

— Андрей ушел, — тихо произнесла она, вертя рюмку в руках, но не прикасаясь к ней губами.

Нонна перестала шебуршиться на кухне и присела напротив Киры.

— Ты имеешь в виду…

— Имею в виду, что ушел. Сбежал! — выкрикнула Кира.

Потом добавила уже тише:

— Похоже, навсегда.

Нонна недоверчиво смотрела на подругу, словно та несла полнейший бред.

— Твой Андрей? — тупо спросила она.

— Мой, чей еще. Вернее, в недавнем прошлом мой.