Если б Клубничка желала уничтожить шаманское сульде парня, она бы сделала это в ту секунду, как Мар отключился. Но чувство справедливости и верности себе не позволили молодой богине сжечь последнюю нить, соединяющую бессмертную сущность с человечностью.

Вера и надежда пока были живы. И это было хорошо.

Алхимик государственного управления быстрого реагирования Мицар торопливым шагом пересек последний рубеж между городом и болотом и устремился по отполированным мосткам квазигранита к озеру. Зеленая, смердящая протухшими яйцами и планетой жижа скоро закончилась. Появились первые зеленые стрелы камышового ольханника.

— Еще немного. Держись, — сказал он себе, но заметил, что хромата только усилилась. — Космолет тебя побери! Держись, беспечная свинья, — с трудом добавил он и зашагал быстрее.

Пушистые цветки ольханника расступились и Мицар, который помимо должности чиновника имел статус магистра науки, втянул влажную свежесть Манусара: единственного водоема в округе, где хватало кислорода для человека и животных, привезенных в колонию тридцать три года назад.

Присев у кромки воды, алхимик погрузил в нее руку и на секунду застыл. Тишина. Мирное жужжание насекомых. Плеск мелкой рыбешки. Какое же прекрасное, уникальное место хранила древняя, жестокая Сы с одноименным городом-столицей за его спиной. Еще пять или десять лет и их Школа науки сумела бы очистить этот мир от ядов, развить инфраструктуру настолько, чтобы любой гражданин мог позволить обзавестись собственным участком. Но…Увы.

Мечты останутся мечтами. А совсем скоро исчезнут вместе с последними обитателями искусственного рая.

— Да, сабж вам в уши! Не дождетесь! — крикнул Мицар своим же мыслям.

В центре его впалой, неразвитой груди внезапно похолодело.

Алхимик вытер липкий пот со лба, вытащил из форменной сумки на бедре колбу с розовой жидкостью и положил на глинистую почву у ног. Расстегнув молнию плаща, с большой осторожностью он выудил планшет и кусок черного камня. Расположил справа от себя.

Осколок скального происхождения был настолько темным, что впитывал почти весь свет, который попадал на острые грани. Из-за этой особенности он больше походил не на горную породу, а на черную дыру, внезапно спустившуюся на облюбованный человечеством шар.

— Три сердара азулита и семь — плутоновой розы. Должно сработать, — прошептал ученый муж с узким смуглым лицом и откупорил колбу.

Легкий дымок поднялся над стеклянной емкостью и пощекотал его острый, как наконечник стрелы, нос. Не в силах сдержаться, Мицар чихнул и ахнул от боли. Кровь из раны не перестала идти до сих пор.

Когда камень упал в розовую воду, раздался треск. Колба взорвалась и из нее разлилась желтая желеобразная жидкость. Поначалу она текла, будто лава из недр вулкана, собиралась в единую лужу, но постепенно остыла и превратилась в твердый металлический кусок, поблескивающий в лучах предзакатного солнца.

— Наука истинно творит чудеса. Слава ей, — с облегчением высказал Мицар, затем взял золото, добытое с помощью прикладной алхимии, и бросил в Манусар.

— Надеюсь, праотцы были правы. Дождусь, — шепнул мужчина и принялся зашнуровывать медицинский корсет под плащом. Пятна крови на ткани стали ярче, и алхимик понял, что, несмотря на усилия дожить до рассвета, ему это вряд ли удастся.

Время текло, подобно медовой нуге, и никак не хотело ускориться. Здесь, на окраине галактики уже не совершались великие дела: не разрушалась материя, не создавались новые миры, поэтому размеренность и увядание неминуемо встречались на любой, даже малой ее частице.

Сегодня такой частицей стал Мицар. А завтра, по всем законам Вселенной, его место должен был занять иной, самый неожиданный объект мироздания.

Мархи не думал о сансаре и воздаянии, прыгая с самодельного мостка на Ольхоне, но невыносимая тоска и чувство несправедливости укрепили в нем веру, что происходящее вокруг — плод подлых поступков, которые совершали люди, духи и прочие сущности, обладающие мышлением.

Найти Клубничку и тысячу раз просить прощения за прошлые ошибки — вот цель, которой он грезил с тех пор, как узнал о старших камах и богах. Но вопреки собственным интересам, Мар не мог, не имел права покидать Ольхон и оставлять людей Срединных миров в беде. Такого проступка ему бы ни простили, да и он сам знал, что судьба живых и мертвых важнее его собственного стыда и гнева.

«Шаманство не терпит слабаков и эгоистов», — в последний раз перед погружением подумал молодой кам и нырнул в ледяную пучину озера.

Небо Сы встретило гостя мерцанием незнакомых созвездий и мертвой, настораживающей тишиной. Из-за ветвей растения, похожего на земной камыш, выглянула испуганная птица с четырьмя лапами, пару раз моргнула серыми, как предгрозовое море, глазками и шмыгнула обратно. Испугалась ли она или догадалась, что невиданный зверь не опасен, Мар не понял, но с успокоением осознал: опасности житель болот для него не представляет. Как и он для птицы.

— Где тут выбраться? — спросил гость у прибрежного безмолвия, так как больше беседовать было не с кем. И сам же ответил: — Разницы нет. Все равно извозюкаюсь по самые уши. Да, отличный мирок, ничего не скажешь. Безым, спасибо от души.

Почва водоема оказалась куда тверже, чем представлялась на первый взгляд. Песок вперемежку с крупной галькой был устойчивым и теплым. Видимо, ночная прохлада не успевала дойти до глубины и лишь слегка понижала градус верхнего слоя воды, но не дна.

Выплыв на отмель, парень ступил на обтесанные временем и водяными потоками камни, достигающими на отдельных участках размеров бычьей головы, и без труда вышел на берег.

За дикими зарослями шел помост. Когда-то, на Земле Мархи видел такие сооружения. По ним, гордо покачивая узкими бедрами, вышагивали модели с павлиньими хвостами вместо юбок и дребеденью в волосах. Здесь «красавиц», к счастью, не наблюдалось, но подиум блистал не меньше: лоском и вкраплениями золотых прожилок.

Мархи вытащил из кармана, в котором до сих пор плескалась озерная вода, кусок золота и присел у ступени. Сравнил. Как ни странно, драгоценный металл в руке был как две капли воды подиумный.

Поморщившись, шаман встал.

Казалось удивительным, что богатый и, судя по всему, продвинутый мир искал помощи у нищих бродяг путейцев, и у Мара, как одного из них, в том числе.

Невероятно, но будто услышав мысли гостя, над помостом замигали и включились десятки ламп. Сине-голубые огоньки повисли в воздухе на высоте в несколько метров и мерно закачались, словно от порывов неощутимого ветра. Меж светлячками растянулся едва заметный, полупрозрачный трос, созданный точно не из металла, а из какого-то токопроводящего, гибкого полимера.

Фонари левитировали.

— И куда меня приведете? Стоит вам доверять?

Синие шары качнулись и пару раз мигнули. Шаман глубоко вздохнул, вытащил из озера рюкзак и проверил на бедре ремень ножен. Черная кожа пояса промокла насквозь, но держалась хорошо, поэтому потерять оружие рисков почти не было.

— Пойдем. Устройте экскурсию, как полагается добрым хозяевам, — с улыбкой обратился Мархи к забавным приборам и поднялся по ступеням на отполированную до блеска дорожку.

Докопаться, кто или что оберегало полотно, казалось неразрешимой задачей: в болотистой местности хватало пакостной мерзости и отмершей зелени, что могли ежемгновенно замарать идеальный мир человечества.

Прошло не больше часа, как фонари вывели шамана из заболоченного района на пустырь, а потом в пригород огромного, многомиллионного сити. То, что полис такой большой, угадывалось по верхушкам центральных строений, расположенных в десятках километрах впереди. Неимоверно высокие, многоэтажные пирамиды из белого или прозрачного пластика были подсвечены лазерами небесно-голубой палитры и рекламой, льющейся непрерывным потоком прямо с граней архитектурных шедевров.

В райончике, куда попал Мар, таких громадин не наблюдалось, но то тут, то там попадались белые пирамидки обеспеченных частных домов и магазинчиков. Из растительности ему встречались пушистые пальмы с желтыми кистями шарообразных плодов и высоченные эвкалипты.